Охотник

Он несколько раз умирал… но все же не умер. В одну из ночей он пришел в себя и долго лежал, прислушиваясь к тому, что происходит рядом. А рядом, в темноте довольно большого помещения, находились люди – много спящих людей. Сквозь прорехи в кровле светили звезды. Гурон осторожно приподнялся, осмотрелся и начал пробираться к выходу, который угадал по отсвету пламени. Он добрался до широкого арочного проема, выглянул наружу… метрах в пяти от входа, на мощеной камнем площадке, горел костер. Рядом спали два негра, третий сидел и дремал, облокотясь на копье. У его ног стоял медный чайник. Как только Гурон увидел чайник – сразу понял, что хочет пить… невероятно хочет пить! Больше всего на свете он сейчас хочет пить!

Заставляя себя двигаться медленно, осторожно, он подошел к чайнику… схватил его и жадно приложился к длинному, вычурно изогнутому носику. Он пил так, как пьют люди, сильно изнуренные жаждой, – не отрываясь, впитывая жидкость каждой клеточкой тела.

Он высосал не меньше литра жидкости, прежде чем понял, что пьет какой-то слабоалкогольный напиток… впрочем, ему было все равно, что пить: чистую родниковую воду, кровь животного, коньяк или жижу из болота.

Гурон на несколько секунд оторвался от носика, перевел дыхание и вновь присосался… слабо светил костер, тихо и однообразно шуршали джунгли, мерцали звезды над головой.

Гурон выпил почти все, что было в чайнике. А потом с силой опустил его на голову негра с копьем. Черный "страж" без звука упал на бок. Гурон подхватил копье… и ощутил пристальный взгляд в спин у. Он обернулся… он обернулся и увидел совершенно невообразимое существо.

Существо было черным и совершенно голым, если не брать в расчет расшитого золотом широкого ремня с портупеей и блестящих высоких сапог… но – самое главное – вместо головы у существа был череп! Гурон вспомнил, что уже видел это существо в бреду, и решил, что его бред продолжается… или же он окончательно сошел с ума.

– Я знал, что ты выживешь, белый, – сказало существо на одном из местных "языков", в котором перемешались слова нескольких языков: английского, французского, португальского и, разумеется, речи аборигенов. Этим "эсперанто" Гурон тогда владел слабовато, но все же каким-то образом понял, что сказало существо, и это еще больше укрепило его в мысли, что все происходящее – галлюцинация. Наверно, он должен был испугаться, но почему-то ему стало весело. Он не понял, что уже началось действие алкоголя на ослабленный организм, спросил:

– Ты кто?

– Я – король Острова, Ужасный.

– Да уж, – сказал Гурон, – красавцем тебя не назовешь.

Он внимательно вгляделся в Ужасного, рассмотрел то, что не увидел сразу: невероятную худобу "короля", обилие татуировок на теле, шрамы, на шее бусы из человеческих зубов… на одном боку висит морской кортик, на другом – малайский крис. А череп без нижней челюсти был просто надет на голову, как маска… Гурон удивился: слишком реалистично для галлюцинации… слишком много неправдоподобно-правдоподобных деталей… да еще и слуховая галлюцинация… и сенсорная… так бывает?

– Ты смел. Или пьян, – произнес "король". – Ты убил троих моих бойцов… а я тебя спас. Я запретил тебя трогать, я приказал колдуну вылечить тебя.

Гурону сделалось не по себе. Он подумал: а что если это не галлюцинация? Он вспомнил свою отчаянную схватку, вспомнил, что над ним, действительно, читал заклинания какой-то урод… Гурон пощупал левый бок и обнаружил там грубый шов. Он посмотрел на чайник, на оглушенного чайником стража, на костер – все это было избыточно реально, насыщено деталями… Он четко ощутил вкус браги во рту, ощутил запах джунглей, прикосновение ветра к горячей коже, шершавость камня под босыми ногами…

Таких галлюцинаций не бывает!

– Кажется, ты прозрел, белый, – произнес Ужасный, и Гурон содрогнулся.

– Зачем ты спас меня? – спросил Гурон.

– Убить тебя я всегда успею…

– Зачем ты меня спас?! – почти закричал Гурон, сжимая свое копье.

– Во-первых, я давно не видел белых… Я уже тринадцать лет на Острове. За эти тринадцать лет я вижу белого третий раз. Во-вторых, мне нужны умелые воины… Ты ведь воин?

Из дверей здания один за другим выскочили несколько негров с копьями и дубинками, окружили "короля". Ужасный сказал:

– Накормите белого и дайте ему вина.

После этого он повернулся и скрылся в проеме… Глядя ему в спину, Гурон убедился, что на голове Ужасного всего лишь маска, изготовленная из человеческого черепа.

– Ладно, – процедил Гурон, – ладно… Может, ты и ужасный. Но я тоже не подарок.

Гурон ел жареное мясо, приправленное зеленью, пил вино… вокруг него стояли десятка два негров, смотрели недобро. И мясо, и вино казались Гурону невероятно вкусными. Он старался ни о чем не думать.

После ужина (завтрака?) Гурон сказал: спасибо. Один из негров – как оказалось позже, тот самый колдун, что выходил Гурона, – произнес:

– Пойдем, Ужасный хочет говорить с тобой.

Гурон вытер руки о траву и пошел вслед за колдуном, обвешанным белыми человеческими костями. Кости стучали друг о друга. Гурон подумал, что колдун похож на большую погремушку.

Ужасный сидел на высоком кресле, напоминающем трон. По обеим сторонам трона чадили светильники… разумеется, сделанные из черепов. После ужина с вином Гурон смотрел на жизнь почти философски и не обратил на это никакого внимания. Колдун буркнул: я привел белого, Ужасный, – и сел в стороне.

– Тебя накормили? – спросил "король".

– Да.

– Тебе понравилось?

– Я сыт.

– Мои люди всегда сыты. Если ты станешь моим подданным, то всегда будешь сыт.

– А если не стану?

"Король" произнес равнодушно:

– Тогда ты долго не проживешь.

– Прикажешь своим подданным убить меня?

– Нет… но одиночки здесь, на Острове, долго не живут. Здесь все враги друг другу, все охотятся друг на друга. А ты – белый, ты погибнешь очень быстро… либо станешь рабом.

Гурон понимал, что "король", вероятно, прав: выбор невелик. Либо стать воином, либо рабом.

– …либо станешь рабом. Но навряд ли ты станешь рабом. Раб должен уметь делать что-то полезное: шить одежду, делать вино, лечить раны… а что умеешь ты?

Гурон слушал "короля" и думал: выжить одному будет трудно… а в стае, пожалуй, можно. Сам-то "король" – если, конечно, не врет – живет на Острове тринадцать лет. Мне сидеть тут тринадцать лет не с руки. Мне бы окрепнуть немного, осмотреться… А уж там, глядишь, чего и проклюнется.