Охотник

Во дворе было так же пусто, поэтому я спокойно следовал к своему подъезду. Не знаю, что сподвигло меня отскочить в сторону, видимо интуиция, но сверху начался литься желтый дождь. Я смотрел на ухмыляющегося Ромова, который продолжал мочиться, стоя на подоконнике. Дождавшись, когда искусственный дождь прекратится, я отряхнулся — несколько капель попало, не отрицаю — и еще раз пристально посмотрел на окно Ромовых. Недоносок уже скрылся. Я направился в подъезд.

Стук в дверь я услышал в полпятого, когда заканчивал листать уголовный кодекс. В принципе, изменений было не так много. Я-то больше знал российский уголовный кодекс, но теперь понятно, что большая часть текста взята из этого, из советского. Даже некоторые параграфы совпадали.

— Войдите, открыто! — крикнул я.

Я сидел на стуле у окна, поэтому только повернулся, когда неизвестный открыл дверь.

— Здравствуй, Игорь, — поздоровался старший лейтенант милиции, на входе снимая форменную шапку с кокардой. — Ты помнишь меня?

— Здравствуйте, Петр Семенович. Проходите, присаживайтесь. У меня амнезия, с памятью после того, как очнулся в больнице, все в порядке, — на всякий случай я напомнил. — Вы трижды приходили ко мне насчет нападения, но, как и тогда, и сейчас я скажу. Ничего не помню.

— Я по другому поводу, — ответил участковый и присел на тахту, застеленную покрывалом. — Ты ничего странного не слышал у вас в коридоре?

— Да нет. Я только проснулся… правда, не понял, из-за чего. Ходил в магазин за свежими продуктами. Но, видимо, слишком устал и лег спать. А потом меня что-то разбудило, решил вот почитать.

— А что тебя разбудило, не скажешь?

— Да нет, не знаю.

— Хм… Не знаю даже, как тебе сказать.

— Говорите прямо, что-то случилось с моими родителями? Братом?! Сестрами?!

— Нет-нет, — поспешил успокоить взволнованного меня участковый. — Ты знал Павла Ромова?

— Да, когда мы шли из больницы, он выглядывал из окна, а потом в коридоре брат нас познакомил. Вернее, тот меня знал, просто Толя мне сказал, кто это такой… А почему вы сказали «знал» — в прошедшем роде? Я теперь его так и так знаю.

— Он выпал из окна. Видимо, несчастный случай, а ведь все его предупреждали, и я в том числе. Да еще случилось это на глазах у Иванишиной с третьего этажа. Сейчас она у себя, пьет успокоительное.

— Беда-а, — задумчиво протянул я.

— Значит, ты ничего не слышал?

— Да нет. По коридору кто-то бегал да причитал, но это уже было после того, как я проснулся.

— Ясно. Ну ладно, пойду к Ивановым, там уже кто-то вернулся с работы, их расспрошу.

— Если я что вспомню, то обязательно сообщу. А так — заходите еще.

Как только участковый вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, я презрительно хмыкнул и снова открыл книжицу на закладке. Роль закладки исполняла бумажка с неровно написанными строками. В ней рукой Павла Ромова были написаны те оставшиеся шестеро, кто напал на меня в октябре прошлого года.

Может, кто-нибудь скажет, что это слишком малая цена за мое избиение, но я считал иначе. У меня такой характер, и менять я его не хочу и не собираюсь. Да, это я отправил Павла Ромова в полет на железные копья забора под окном его комнаты. Жить с ним в одной квартире я не собирался, к тому же старые и свежие сегодняшние грешки не давали мне существовать спокойно. Вот я и решил эту проблему кардинально. Причем именно так, как привык это делать еще в той жизни. Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы. Для меня важна внутренняя гармония души, но пока ходят и топчут землю эти подонки, что пытались меня убить, ни о какой гармонии не может быть и речи. Да, я тоже не ангел, более того, если у меня вырастет хвост, копыта и рога, а я начну пахнуть серой, то нисколько не удивлюсь. Это моя внутренняя сущность, и если она проявится внешне, значит, так и должно быть. Я хоть и бывший пограничник, офицер спецназа ФСБ, а после тяжелого ранения сумел пробиться в опера МВД, но положительным человеком меня назвать нельзя. Я никогда не был и не буду хорошим. Таким уж меня сделала прошлая жизнь, и именно с этим характером я и попал в сей мир. У меня были причины уйти на темную сторону жизни, и надо сказать, что я ни разу не пожалел об этом. Будет время, может, приоткрою завесу тайны моей прошлой жизни. Однако я повторю, не надо считать меня хорошим человеком. Это далеко не так.

Теперь можно рассказать о том, что я узнал от Ромова перед тем, как выкинул его в окно. Про Свиридова из своего класса я знал, добавилась только информация о причинах, почему он участвовал в моем избиении. Оказалось, мое тело его сдало, причем довольно серьезно вложило, уличив того в краже денег, аж до директора дошло. Теперь тот на учете в детской комнате милиции. Но это было все с год назад, однако у Свиридова была крепкая память, и он решил поквитаться при первой же возможности. Я сам такой, поэтому хорошо понимаю его, даже жаль, что он выбрал меня в виде цели мщения.

Два других недоросля, Алексей Трифонов и Юрий Родимцев, также учились в моей школе, только в других классах, причины те же. Обоих тело вложило, причем неслабо так. Первого по поводу случайного поджога кабинета химии — родители платили за ремонт, так что злобу тот затаил немалую. Второго о том, что подглядывал к девкам в туалете. Причем тот это делал снизу.

А вот про троих остальных хотелось бы рассказать особо. Трудные подростки, учатся в соседнем районе, все — кандидаты на отчисление. Тело заложило их по ограблению сигаретного ларька, доказать не смогли, но те остались на подозрении.

Положив листок на столешницу, я дотянулся до подоконника и взял из пепельницы коробок спичек. Так-то отец, по словам Толика, курит на кухне, как и все, но на всякий случай пепельница есть и у нас в общей комнате. Глядя, как догорает листок, являвшийся в данный момент уликой, я подумал: «Скоро родители придут, надо будет обрадовать их непредвиденной для семейного бюджета тратой. Хотя на фоне „несчастного случая“, думаю, моя информация пройдет с успехом… Блин, нужно адаптироваться и искать источники финансирования. Можно, конечно, найти работу, но по мне, так проще опустить на деньги местную бандитскую группировку. Тем более один из напавших на меня гаденышей — брат вора. Не вор в законе, но уже близко. По словам Ромова, тот имеет немалый авторитет среди урок, да и сам трижды сидел. Грабить простых граждан даже у меня рука не поднимется, совесть какая-никакая просто не позволит, но вот воры — это совсем другое дело. В общем, посмотрим, цель для отъема денег у меня есть, но нужно подготовиться».

Через некоторое время пришли родители, они включились в помощь соседям, потерявшим сына, а я, сославшись на разболевшуюся голову, пошел отдыхать к себе, благо брат и сестры все еще были на горке. Нужно подготовиться, ведь в понедельник мне идти в школу. А это значит, что до этого времени я должен изучить район, в котором живу. Заодно погуляю у хаты марухи, где жил брат-авторитет одного из избивших меня ублюдков.

Похороны Ромова меня никак не коснулись, я воспользовался своей универсальной отмазкой: «Мам, у меня голова болит», — после которой получал таблетки от головы, брал трофейный бинокль отца — он был маленький и спокойно умещался в кармане — и уходил гулять. Так что похороны и поминки прошли мимо меня, зато гуляя по городу, я в достаточной степени изучил его, чтобы не путаться в улицах и домах. Осмотрел пустую из-за выходных школу, садик, куда водили сестер, ну и, конечно, подходы к квартире бабы авторитета. Имя у него было Гоша-Музыкант, из-за того что он был неплохим щипачом. А пальцы, как у музыканта, и без наколок.

Пятница и воскресенье у меня ушли на гуляния, но вот в субботу после похорон, когда я вернулся домой поужинать и снова уйти гулять, на меня навесили сестер, поэтому вечернее изучение города сорвалось. Немного побыв на горке (пока я не замерз), мы направились через весь город к бабушке с дедушкой в гости. Толик убежал к друзьям, и с нами его не было.

У родителей мамы я еще не был, поэтому сходил из чисто познавательных интересов. Те жили на окраине города в собственном доме, поэтому сестры, хорошо знавшие дорогу, вернее маршрут автобуса и тропку от остановки, показали мне, где они живут. Бабушка, Елизавета Марковна, встретила нас с искренней радостью. Дедушки, Авраама Лазаревича, не было, ушел гулять — оба они были на пенсии, — но довольно скоро вернулся, застав нас за поеданием вареников с творогом.