Охотник

– Это ты урод! Ты! – вдруг яростно выкрикнула Зоя. – Я с тобой никогда не кончала! Ты грубое животное! Животное!

– Я – животное?! – Черен вдруг оттолкнул ее от себя, и Зоя повалилась на пол, раздирая дорогие чулки о паркетный пол. В голове отстраненно мелькнула мысль: «Сука! Чулки! Только вчера купила!»

– Я сейчас покажу тебе, кто животное! Забыла, сука, кто ты есть?! Давно тебя не учил уму-разуму?! Сучек нужно учить, они забывают уроки!

Первый удар заставил Зою вздрогнуть, скорчиться, прикрывая голые ноги, ягодицы. Черен бил, стараясь попасть по внутренней стороне бедер, в пах, Зоя знала, что его возбуждает насилие над женщинами, но с ней он еще не переходил черту. Теперь бил от души, так, что широкий кожаный ремень рассекал до крови, оставляя на нежной коже безобразные красные рубцы.

Несколько ударов, как она ни береглась, пришлось и по лицу, разбив губу, бровь.

– Нравится?! Тебе нравится, шлюха?! – хрипел Черен, брызгая слюной, тяжело дыша, как после долгого бега. – Я знаю, ты любишь жесткий секс! Любишь же, скажи, тварь!

Зоя посмотрела на него – здоровенного, пучеглазого, со снятыми до колен штанами, болтающимся, дряблым сизым членом, и ее вдруг разобрал смех. Видимо, это была истерика, но она показала на Черена пальцем и, захлебываясь смехом и рыданиями, хрипло выдохнула:

– Жалкий импотент! Да у тебя никогда и не стоял как следует! Только и можешь, что мучить баб, иначе не встанет, так же ведь? Так, Виталя? Урод, говоришь? Да он-то человек! С ним единственным я испытала оргазм, а с тобой всегда притворялась! Потому что ты не можешь! Ты ничего не можешь! Вообще ничего! Потому что ты ничтожество! Ничтожество! Мелкая дрянь, возомнившая себя великим человеком! Тварь! Тварь! Ничтожество! Импотент!

Зоя опомнилась, ужаснулась тому, что наделала… но было уже поздно. Черен, оглушенный ее словами, остановился, посмотрел на Зою остановившимся взглядом и выпустил из рук ремень, посмотрев на него так, будто раньше не видел. Затем подтянул штаны, глядя на сжавшуюся на полу женщину, медленно застегнул крючки, молнию, постоял еще секунд десять, фиксируя Зою взглядом, затем шагнул вперед.

Зоя ожидала пинка, побоев, ругани, но того, что случилось потом, ожидать не могла. Черен схватил тяжелое деревянное кресло, подняв его легко, будто это был не массив, а фанерная подделка, и с силой обрушил на женщину.

Первым ударом он сломал ей ключицу, раздробил два ребра. Второй сломал шею, хрустнувшую, как сухая ветка. Черен бил, бил, бил, пока тело, недавно такое прекрасное, такое совершенное, молодое, не превратилось в кусок кровавого мяса.

Целым осталось только лицо, с которого слегка удивленно смотрели широко раскрытые глаза, будто спрашивающие – за что, почему?

– Импотент?! Я?! Тварь! Это ты вынудила меня! Ты! – Черен шагнул вперед и с размаху пнул в лицо покойницы. Голова безжизненно мотнулась на мягкой, бескостной шее, один глаз закрылся, второй продолжал следить за Череном, опустившимся на диван и откинувшимся на мягкие подушки.

– Урод ей понравился! Я лично отрежу этому уроду яйца и засуну тебе в глотку! Жаль, что подохла, – я бы на твоих глазах его кастрировал, гнида!

Черен прикрыл глаза, успокаивая дыхание. В голове толчками билась кровь, распирая черепную коробку, грозя взорвать голову изнутри, как граната, засунутая в рот. Он видел, как это бывает. В девяносто третьем лично забил в рот владельцу торгового центра «Ф-1» со сработавшим взрывателем. Черен и сейчас помнил, как щелкнул взрыватель, как хрустнули зубы строптивого лоха, когда лимонка влезала в его поганый рот, помнил ошметки, мозги и кровь на деревьях – она капала на траву густыми багровыми каплями, будто роса после кровавого дождя.

От головы не осталось ничего. Потом пацаны долго вспоминали, смеялись – шеф крутой мужик.

Улыбнулся приятным воспоминаниям, на душе потеплело. Ярость медленно ушла, и на смену ей пришло сожаление – красивая была баба. Ее бы еще трахать и трахать! И помолодела как! Ну просто девочка стала! Интересно, каким способом? Неплохо было бы скинуть годков двадцать, убрать лишний жир, поправить печень… может, этот урод и правда умеет что-то такое? Эх, вот не надо было ей говорить такие слова… Сама виновата! Сказать настоящему мужчине ТАКОЕ?! Да ее мало сто раз убить!

Снова плеснулся гнев, и Черен яростно сплюнул, попав точно на залитую кровью блузку Зои. Зоя все еще «следила» за ним полуприкрытым, будто прищуренным в прицеле глазом, и Черен вскочил с места, пнул ее, будто играя в футбол. Голова неестественно откинулась назад, в теле что-то хлюпнуло, мертвая Зоя после удара «вздохнула», выпуская воздух, оставшийся в груди. Пахло кровью, нечистотами, потом. Черен принюхался – потом пахло от него – взмок, пока трахал сучку и когда учил ее вести себя правильно.

Нужно будет хорошенько вымыться, попариться в бане – это успокаивает нервы. А еще подумалось – неужели правда Зойкина дочь от него? Вряд ли. Зойка была еще той шлюхой. Давно надо было свернуть ей шею. Совсем зарвалась! Но как баба была хороша, да! Безотказная, выносливая, как марафонец! И не брезгливая. Обслужит – вылижет, да еще и причмокнет: «Ты такой сладкий!» И что за бес в нее вселился?! Ну кто из мужиков простит такие слова? А все этот урод! Его работа! Он виноват! Он ее научил!

Черен заходил по комнате, стараясь не наступать в разлившуюся по полу красную лужу, потом решил: нужно пойти и посмотреть, что они там творят с этим уродом. Конечно, это дело Маги, он хочет сам во всем разобраться, но, в конце концов, территория Черена, и он имеет право слышать и видеть все, что там происходит! Предъяву-то ему кидали! К нему приезжал этот придурок Эрик!

Этот мокрогубый парнишка ему сразу не понравился. Нарк! Их видно за версту! Черен такого и близко бы к себе не подпустил – но это же сын Маги! Пусть и не родной, приемный – сын умершего брата, вроде как! – но все-таки сын! Чего проще – забери деньги, отвези отцу! Так нет же – нужно устраивать здесь цирк, девок снимать, по городу кататься. Вот и докатались! Но это уже вина Эрика, а значит, Маги. Черен рассчитался, как и обещал. А куда делись деньги – не его дело. По крайней мере, он так думает.

Грохнуло – раз, другой! Потом кто-то тонко завизжал, будто резали свинью. Автоматная очередь!

Черен вскочил, подошел к пиджаку, достал оттуда «макаров» – депутат, имеет право носить оружие официально. Один из плюсов депутатства!

Передернул затвор, загоняя патрон в патронник, шагнул к двери. Выглянул. Никого. Пошел дальше – ствол вперед, взглядом фиксируя все входы и выходы.

Скрипнула дверь. Черен вскинул пистолет, готовый к выстрелу, и не поверил своим глазам. Тот, кого он называл «уродом», стоял перед ним в десяти шагах и… светился! От него явно шло свечение, видное в полумраке коридора, освещенного тусклыми маленькими лампочками настенных светильников.

«Клиент любит интим! Незачем ставить прожектора, чего разглядывать?!»

Бандит направил ствол на «светящегося», но не успел нажать на спуск. Колдун сделал несколько странных движений руками, и из его ладоней вырвался сноп змеящихся синих молний, впившихся в тело мертвой хваткой. Рука Черена непроизвольно дернулась, мышцы сократились, палец нажал на спуск… и «светящийся» упал, сбитый пулей.

Только Черен этого уже не видел и не слышал. Его мозг был мертв, и только тело все еще подергивалось, мышцы, возбужденные мощным зарядом энергии, судорожно сокращались, отказываясь умирать. Но скоро и они затихли. В помещении гостевого дома воцарилась мертвая тишина.