Охотники на дьявола

— Слушай, Пьетро Носклер! Бог ждет от тебя чуда.

С ужасом смотрел на него мистер Питер.

— Я должен сотворить чудо? Я?… Но люди ведь не делают чудес!

— Не греши! Прочти «Житие святых», — и ты узнаешь, что люди творят чудеса Ты должен сотворить чудо и можешь это, Пьетро. Ты — пророк Илия! Разве тебе не известно, что души святых могут вселяться и в другие тела по велению Бога?! В тебе сидит душа Илии.

Франк говорил медленно, уверенно, тоном, не допускающим сомнений.

— Недаром же Господь послал тебе столько милостей. Он повел тебя через огромное море, чтобы заставить тебя долгие годы в тяжком труде добывать хлеб твой насущный. Он направил там твои шаги в общину братьев, дабы осветить тебя сиянием Духа Своего. И в Своей безграничной милости дал Он тебе богатый дар и вывел тебя из чужой страны: в долине твоей родины ты должен был вещать Царствие Его и милосердие Спасителя. И здесь, пока ты спал, Он вселил в твое тело душу благочестивого служителя Своего — Илии.

Пьетро шатался, как пьяный, и крепко ухватился за край стола.

— Это верно, — прошептал он; — мне снится каждую ночь кровь агнца. А жена говорит, что я встаю и брожу во сне.

— Не ты встаешь, а пророк, живущий в тебе, — заметил Франк Браун. — Он встает и творит во сне хвалу Господу Богу. Пьетро Носклер, ты — Божий избранник!

Американец едва держался на ногах под пристальным взглядом Брауна. Его руки дрожали, тонкая пена покрывала полуоткрытые губы. Но взгляд его светился гордым блаженством. Он уже не слышал, что ему говорил тот, другой, они созерцали великолепие Царствия Божия. Франк Браун начал его раздраженно трясти.

— Приди в себя, Пьетро, я говорю с тобой. Ты должен слушаться, понимаешь ли, Пьетро?

Да, он должен был слушаться, — он это знал. Он чувствовали что чужеземец прогнал туман, застилавший ему до сих пор глаза, и указали путь, по какому он должен идти. Но именно за это он ненавидел его. Пьетро безгранично верил каждому слову своего собеседника, и в нем все сильней и сильней росло благоговейное уважение к самому себе, и в то же время перед ним сидела эта беззаботная собака и каждым взглядом, каждыми жестом показывала ему свое безграничное неуважение.

Он заскрежетал зубами. Отчего именно Франк был послан к нему?

«Пути Господа неисповедимы», — прошептал он и беззвучно спросил:

— Скажите, доктор, что же мне делать?

— Принеси сначала вина!

Американец посмотрел на него, — его словно хлестнули плетью.

— У меня нет вина. В моем доме никогда не было ни капли, — ответил он.

— Если нет, то пойди купи у Раймонди.

Пьетро тяжело поднялся и вышел, как прибитая собака.

Он вернулся с вином.

— Пей и ты тоже!

Франк пил и заставлял пить Носклера.

— Теперь ты меня лучше поймешь. Итак, слушай внимательно.

Что ты делал до сих пор в Валь-ди-Скодра? Ты проповедовал веру, меж тем как здесь нет ни одного неверующего. Ты говорил о покаянии, меж тем как они задолго до твоего появления раскаялись в грехах. Ты заставлял их каяться в грехах открыто, перед всей общиной, а думаешь, что этого довольно для Господа?

Ты убедил их отказаться от вина — бесспорно, это благое дело. Но верь мне, Пьетро, Бог требует большего. И те, кого ты учишь, тоже отвернутся скоро от тебя, они тоже ждут от тебя большего. Ты требовал от них борьбы с дьяволом и обещал им изгнать его. Но каким орудием? Молитвой и пением? Помни, Пьетро, дьявол не боится молитв и песнопений, и если ты хочешь одолеть его, то избери более действительное оружие!

Апостол Павел сказал: «Я бичую и изнуряю тело свое….»

Вот — путь, который нам указали святые!

Итак, возьми бич и истязай свое тело, Пьетро Носклер, ты же пророк Илия!

Франк Браун умолк.

Американец не отрывал от него глаз; он шевелил языком и губами, но не произносил ни звука, — казалось, он потерял способность речи. Наконец, с большими усилиями, запинаясь, он проговорил:

— Скажи… скажи… кто ты?

— На, выпей, глупая скотина! Кто я — не твое дело, болван! Подумай хорошенько над тем, что я тебе сказал, — для твоей башки вполне хватит.

Они встал и собрался уходить.

— Вот еще что я хотел сказать тебе, Пьетро. Тебя учили в Пенсильвании, что алкоголь — вредный яд, и что в нем сидит дьявол, — совершенно верно!

Он наполнил стакан и отпил глоток.

— А теперь, мой пророк, прими из моих рук яд сатаны! Приложи свои губы туда, где я отпил.

Американец вскочил и оттолкнул его.

— Нет, нет, не хочу! Убирайся! Оставь меня!

— Я знаю, Пьетро, что ты не хочешь. Но ты должен. Слышишь: ты должен!

Он протянул свой стакан.

Дрожащими руками поднес его Пьетро ко рту, отпил глоток и выплюнул. Губы его жег адский огонь.

— Ты должен выпить!

И мистер Питер пил.

Его ноги подкашивались, глаза выходили из орбит. Ему казалось, будто он глотал расплавленный свинец.

— Прекрасно! — сказал Франк Браун. — Спокойной ночи! И вышел.

* * *

Пьетро Носклер съежился на корточках в своем углу. Его ноги дрожали и отказывались служить. «Он отравил меня!» — стонал Пьетро. Подползши на четвереньках к столу, он поднялся с трудом, взял бутылку и ударил ею об угол стола.

Внутри у него все горело. Его тело пухло, превращалось в огромный шар, в котором, оскалив зубы, сидел сатана, громко ржал и кувыркался. Пьетро чувствовал, как дьявол стянул его внутренности, рванул вниз голову и поднял колени до самых плеч.

Он лежал здесь, как шар: в таком виде дьявол хотел докатить его к морю и затем вытолкать все глубже и глубже, в самый адский огонь. Там он лопнет, и Вельзевул выскочит из него с сатанинским хохотом, и окружит его со своими товарищами…

Собрав последние силы, Пьетро упал на колени:

— Боже, сущий в небе, помоги слуге Твоему, Илии!

В этот момент сатана подскочил, как мяч, к самому горлу Пьетро. Он давил и душил его и, наконец, широко раздвинув ему челюсти, издавая отвратительное зловоние, он выпрыгнул между зубов, испуганный именем Господа Бога…

Перед домом гремел резкий, грубый голос жандарма. Франк Браун подошел к окну. Алоис Дренкер держал повода, а в седле сидела старая, искривленная нищая, Сибилла Мадруццо.