Охотники на лунных птиц

Я стояла между койками, испытывая безумный страх перед замкнутым пространством. Переборки, словно руки, стискивали лицо, потолок давил на голову. Грудь стеснило, я хрипела, шумно вбирая воздух. Под ногами вместо ощущения бурно вздымающегося океана, ласкающего и прижимающего к себе грудь судна, слышалось хрипение тяжело работающего мотора, как будто шевелилось какое-то гигантское животное, и от этого маленькое пространство становилось еще меньше. Стены обступали все плотнее. Теперь я не могла остановить взгляд на чем-нибудь одном. Казалось, мои глаза перестали зависеть друг от друга, и если правым глазом я видела переборки и потолок, расплавленной массой сползающие вниз, то левым наблюдала, как взбрыкивал и волнами переливался пол. Спасительной двери нигде не было. Я широко открыла рот, но, к счастью, прежде чем успела крикнуть, услышала:

— Эй, Пэт!

Прямо над моей головой был люк, через который я и попала в этот ящик. В полуобморочном состоянии я кое-как выбралась оттуда по лестнице; поднять голову у меня не было сил: очень сдавило лоб.

— Пэт… Пэ-э-т! — В шепоте слышалось нетерпение. — Здесь есть туалет?

О боже! Женщине надо в туалет, который находился там, внизу, откуда я только что выбралась. Я выскочила на палубу, схватилась за поручни и жадно вдохнула широко открытым ртом свежий воздух.

— Туалет внизу, прямо на носу, — ответила я.

Море становилось все более бурным, а вздымающиеся волны и реденькие облака действовали на меня успокаивающе. Исчезло ощущение тяжести в голове. Я дышала глубоко и ощущала на губах привкус соли. Я облизнула губы языком, это было так приятно. Я с трудом представила, как только что чуть не потеряла сознание. У меня было такое ощущение, будто все это произошло не со мной, а с кем-то другим.

На палубе никого не было. Там, где недавно сидели островитяне, теперь перекатывались волны и сползали в море. Маленький кораблик смело шел вперед и каждую волну встречал весело. Это самое чудесное суденышко, на которое ступала нога человека, и в ту минуту хотелось, чтобы мы плыли и плыли, бросая вызов волнам.

Мне так полюбился этот кораблик, что я была согласна промчаться на нем сквозь ураган. Зато островитяне чувствовали себя неважно. Они сбились на камбузе и пугливо жались друг к другу.

— Поворачивай назад! — молили женщины.

Однако мужчины оказались более мужественными. Они понимали, что отправить женщин в лодках к берегу во время отлива невозможно. Они уже и так проявили все свое умение утром, когда благополучно доставили всех женщин на судно, а тогда море только поигрывало. Нет, решили они, раз уж мы отплыли слишком далеко, то надо двигаться вперед.

— Наверное, им худо, — оказал славный Билл Уорн.

Я стояла рядом с ним у руля в ожидании чего-то захватывающего. Есть женщины, которых приводит в экстаз прикосновение к их телу тонкой ткани, других волнует обнаженная мужская рука, многие испытывают наслаждение, баюкая детей. Мне эти чувства были неведомы до тех пор, пока я не оказалась на маленьком суденышке, ведущем сражение с морем.

Человек способен слиться с этим созданием из дерева и железа, образуя тесный союз, и действовать воедино. Порой он клянет свой корабль, а если и не делает этого, то все равно ненароком пробормочет:

— Будь ты проклята, девка! Поворачивай, черт тебя побери!

Когда судно послушно и мерно рассекает волны, подчиняясь властной руке, и они вместе обращают уготованное им морем бедствие в триумф, и корабль перелетает с волны на волну, стряхивая воду с носа, он любовно произносит:

— Лапушка, милая моя. Ах, красавица!

И нет на свете женщины, которая, бы в тот миг не позавидовала бы кораблю.

Когда плывешь на маленьком суденышке, едва ли осознаешь величие и могущество моря. Однако стоит только заглянуть в его глубины, как чувствуешь, что тебя что-то увлекает вниз. Даже в тихую погоду постоянно ощущаешь непрерывные процессы, происходящие на больших глубинах. Когда море приходит в движение, оно проявляет свой таинственный и суровый характер. Это не поддается описанию — все нужно видеть своими глазами.

Старый Билл строил свое судно сам. Деревья, которые потом пошли на обшивку, он также рубил сам. Билл знал, что его судно выдержит все — и непогоду и штормы. Я стояла на палубе и слушала звук работающего мотора (он вызывал у меня беспокойство), он сливался с шумом моря и тонул в завывании ветра и тяжелых ударах волн, обрушивающихся на нас и порой полностью заливающих корабль вместе с рубкой. Мы невольно пригибались, забыв, что между морем и нами — плотная переборка и толстое стекло. Казалось, в мире существовала лишь эта грозная битва судна с волнами, человека со стихией.

Раздались крики на камбузе, и я поняла, что у островитян начались приступы морской болезни. Кроме того, люди были страшно испуганы. Я пошла к ним.

Мужчины сидели молча, а женщины, уже не стесняясь, в страхе закрывали лица руками, чтобы не видеть бушующего моря, и громко плакали. Пятеро из них пытались уместиться на койке шкипера возле маленькой керосиновой лампы. Я сказала, что Билл разрешил им спуститься вниз. Тогда они опрометью бросились туда, ведь оттуда не видно моря.

К вечеру мы подошли к заливу у острова Флиндерс. Там островитянам предстояло сойти на берег. Все столпились на палубе. Нас сильно качало. В мелком заливе волны по-прежнему были большие, но они уже не захле-стывали палубу. Островитяне смотрели в море, отделявшее их от берега. Одна женщина стонала и плакала. Другие с готовностью вторили ей. Пожилая женщина сидела на крышке люка рядом с дочерью, уткнув голову в девичьи колени. Вдруг молодая схватила мать за волосы, оттолкнула и в панике зарылась в колени матери. Я подошла к ним, подняла дочь и опустила голову старухи на колени молодой и сказала, чтобы та не трогала мать, пока мы не спустим ее в лодку.

На борту были две весельные лодки. Борьба разгорелась за меньшую, как только ее спустили на воду. Первыми в лодку сели мужчины.

— Мы подготовим все, чтобы помочь женщинам выбраться на берег, — пообещали они, отталкиваясь от корабля.

Однако стоило им только добраться до берега, как они кинулись наутек через песчаные холмы и скрылись из виду, бросив маленькую лодку на произвол судьбы. Пока рыбаки вылавливали лодку, время было упущено: стало темнеть.

Теперь морякам предстояла трудная задача не только грести к берегу, но и переправлять па берег женщин и багаж. В первую очередь они занялись скарбом. Пришлось взять лодку побольше, но подойти вплотную к берегу не удалось, поэтому все пожитки переносили на плечах до верхней отметки прилива на берегу. Они перетащили ящики, мешки, чемоданы, тюки с постелью, ни чуточки не замочив их.

Переброска женщин на берег вызвала бы прилив веселья, если бы не быстро спускающиеся сумерки. В лодке, которая раскачивалась и подпрыгивала у борта судна, находились двое мужчин. Двое других, стоящие на судне, пытались удержать лодку, чтобы ее не разбило.

Старый Билл уговаривал то одну, то другую женщину сесть па фальшборт. Билл и я стояли по обе стороны борта и держали женщин за руки. Как только волна поднимала лодку вверх, мы толкали женщину вниз, там ее подхватывали, усаживали, а мы принимались за следующую. Все шло как по маслу, если бы одна из женщин вдруг не схватила меня за шею в тот момент, когда мы ее подтолкнули. Мои ноги оторвались от палубы, и мне уже показалось, что я лечу вместе с ней. Рыбаки громко расхохотались. Наступила разрядка. Они давно уже едва сдерживали смех при виде спускающихся в лодку женщин.

С нами была и глухонемая Минни. Она молча наблюдала за происходящим. Когда настала ее очередь прыгать в лодку, она сделала это спокойно и решительно. Я всегда восхищалась ее мужеством. Сидя в лодке, она прижимала к себе перепуганного ребенка и не испытывала чувства страха, хотя и сознавала опасность. Когда лодку швыряло в сторону «Иден Стара», она вместе с моряками протягивала руку и отталкивалась от корабля, чтобы помочь избежать столкновения. Люди, находящиеся вместе с ней, почти теряли от страха сознание, а она, которую не обучили даже языку жестов, держалась мужественно. Может, это происходило потому, что она не знала старых легенд и не была суеверна.