Охотники на тъёрнов

– Что это? – нахмурилась я.

– Ты о чем?

Его ловкие пальцы приступили к верхним пуговицам. Но я уже встала с кровати, подошла и молча отвела его руки в стороны. После чего принялась снова расстегивать рубашку. Сопротивляться и возражать Ирвин не стал, только закатил глаза и вид имел не слишком довольный. Распахнув его рубашку, я охнула и на секунду отпрянула. С правой стороны на груди, животе и боку Ирвина практически не было живого места. Кожа была покрыта шрамами и следами от ожогов. В силу своего рода занятий я повидала за последние годы немало ран, как свежих, так и давно заживших. Но то, что я увидела сейчас, не шло с виденным ранее ни в какое сравнение.

«Откуда это?» – хотела спросить я, но прежде, чем вопрос сорвался с губ, уже знала ответ. И потому спросила по-другому:

– Это дракон?

– Да. – Ирвин запахнул рубашку и принялся снова ее застегивать.

– Как ты вообще выжил?

Он нетерпеливо передернул плечами.

– Случайно.

Такая немногословность меня не удовлетворила.

– Как случилось, что ты сражался с драконом? Это что, был приказ командования?

– Нет, это был мой собственный идиотизм.

Видя, что так просто от меня не отделаться, Ирвин сел в широкое кресло и откинулся на спинку.

– Тот дракон перелетел через горы, – начал рассказывать он. – Поселился в долине. Погибло много людей. Про материальный ущерб я молчу – убитый скот, разрушенные дома. Но дело в общем-то не в этом. На тот момент у меня была девушка, сильно романтически настроенная, которая умудрилась передать этот настрой и мне. Ей хотелось вдохновлять мужчин на подвиги, мне захотелось на подвиги вдохновиться.

– И что, ты один пошел на дракона? – ужаснулась я.

Сама бы я на месте той девицы не то что подвигать на столь героический поступок мужчину не стала, но и сделала бы все, что в моих силах, дабы его от оного удержать. Мне как-то свой мужчина дорог, пусть не такой героический, зато живой.

– Не один. – По лицу Ирвина пробежала гримаса. – Нас было трое. Три молодых идиота.

– И что? – спросила я, хотя уже предполагала, каким будет ответ.

– Те двое погибли практически сразу. А мы с драконом остались один на один. Ты когда-нибудь видела дракона?

Я кивнула.

– Один раз. Издалека.

– Значит, ты догадываешься, у кого из нас было больше шансов, – заключил Ирвин. Его голос звучал отстраненно. Мне в глаза он не смотрел. – Один раз он придавил меня лапой, сломал несколько ребер, я думал, что никогда уже не смогу вдохнуть. Но мне удалось вонзить ему в лапу меч – достаточно глубоко, чтобы заставить его меня выпустить. Другой раз он чуть было не перекусил мне шею. Пришлось применить свой альтер. Драконы умеют сопротивляться альтерам – их вообще мало чем можно взять, – но все-таки поднятый мной ветер заставил его уклониться в сторону. Думаю, любой человек на его месте отлетел бы на добрую сотню ярдов назад. В конечном итоге при помощи альтера и меча мне каким-то чудом удалось его одолеть. Но я и сам уже был не способен сдвинуться с места; к тому же он придавил мне лапой ногу. Сбросить ее я не смог, и быстро перестал ее чувствовать. Да и вообще вскоре отключился.

Ирвин замолчал. Блуждающий взгляд остановился и, так и не сфокусировавшись, устремился в одну точку, где-то между окном и потолком.

– А дальше? – спросила я, подойдя поближе.

Ирвин прищурил глаза, делая над собой усилие, чтобы вернуться из мира воспоминаний к реальности. Я села рядом с ним на подлокотник кресла. Он накрыл мою ладонь своей рукой.

– Так и не знаю, сколько времени я провалялся в беспамятстве, – хрипло продолжил он. – Знаю только, что, когда очнулся, было темно. Я страшно замерз и безумно хотел пить. Выбраться снова не выходило. Я приготовился распрощаться с жизнью. Но геройская смерть как-то резко перестала казаться такой уж красивой, – криво ухмыльнулся он. – Не знаю, может, потому, что я вдруг понял, насколько не хочу умирать. А может, потому, что от тела дракона исходила страшная вонь. Мысль о том, что это – последнее, что я буду чувствовать в жизни, не грела совсем. Словом, не знаю, что тут сработало, но я все-таки сделал над собой усилие, вызвал ветер, напрягся, как только мог, и вытащил ногу из-под лапы. Потом пополз. Встать на ноги шансов не было. Каждый ярд давался с огромным трудом. Зато меня стал меньше мучить холод. Еще два или три раза я терял сознание. Приходил в себя и снова полз… А утром меня нашли. Думали, что не выживу. По-моему, даже и возиться не слишком хотели. Но все-таки определили в какой-то лазарет. Там я провалялся, должно быть, месяц, но на поправку все-таки пошел.

Замолчав, Ирвин принялся постукивать пальцами по дереву подлокотника.

– Понятно, почему ты так не любишь, когда во дворце упоминают твою победу над драконом, – проговорила я.

Ирвин сдержанно усмехнулся.

– Не люблю? – повторил он. – Это слабо сказано. Поубивал бы этих идиотов, особенно некоторых, кого хлебом не корми, дай только послушать истории о героических походах…

– Вроде того баронета, от которого ты прятался в тот день в купальне? – улыбнулась я.

Ирвин рассмеялся и с громким вздохом качнул головой.

– Этот превзошел всех остальных. По-моему, он хотел набиться ко мне не то в оруженосцы, не то в боевые товарищи… даже не знаю. И главное, послать его куда полагается в таких случаях нельзя. Чревато политическим скандалом.

– Ирвин… А что с той девушкой? – вспомнила я. – Той, которая вдохновила тебя на подвиги?

Лицо Ирвина мгновенно приняло нарочито безразличное выражение.

– Вышла замуж за кого-то. Не знаю подробностей, – ответил он.

– Вы расстались?

– Расстались, – рассеянно кивнул Ирвин. – Точнее сказать, она ушла.

– Что, после того, как ты попал в лазарет?

– Позднее. В лазарете она меня еще навещала. Да и потом у нас были отношения, но недолго. Ее смутило это. – Он небрежно указал рукой туда, где под рубашкой скрывались старые шрамы. – Она пыталась смириться – это ее собственные слова, – но не смогла. В ее представлении об идеале мужчина с обнаженным торсом должен выглядеть более привлекательно.

Я сглотнула. В сущности, девочку можно понять. Она, наверное, была совсем молоденькая. А раны Ирвина действительно выглядят довольно пугающе. Любить погибшего героя, наверное, было бы проще. Вполне вероятно, что она даже продолжала бы его любить всю жизнь. А вот столкновения с такой прозой жизни, как уродующий тело след от битвы, юношеская романтичность не выдержала… Понять можно. Простить – навряд ли. Особенно если именно ради той девушки он и отправился в сражение.

Что тут было сказать? Неодобрительно покачать головой, восклицая: «Да как она могла?!» Но к чему? Мужчины не любят, когда их женщины уничижительно отзываются о своих предшественницах. И в общем-то правильно делают, что не любят.

Соскользнув с ручки кресла, я опустилась на колени. Вытянув руки, во второй раз за это утро расстегнула пуговицы рубашки Ирвина. Он хмурился, не понимая, зачем я это делаю, но препятствовать мне не стал. Распахнув рубашку, я приблизилась к телу Ирвина и коснулась губами кожи живота – там, где она была изранена когтями дракона. Потянулась чуть выше и поцеловала его в районе солнечного сплетения.

С шумом выдохнув воздух, Ирвин наклонился ко мне, погладил по щеке и, взяв за подбородок, горячо поцеловал в губы. Потом подхватил меня на руки. До кровати было недалеко.

Отдышавшись и повернувшись к Ирвину лицом, я сжала его плечо.

– Послушай! – До меня с опозданием дошло то, что следовало бы понять уже давно. – То есть позавчера вечером ты сбежал от меня только из-за этого?!

Я осторожно коснулась его груди.

– Что значит «сбежал»?! – возмутился Ирвин.

– То и значит! – не менее возмущенно воскликнула я. – И тебе не совестно? Я успела напридумывать себе черт знает что!

– Вот интересно, – хмыкнул Ирвин, – черт знает что напридумывала ты, а совестно должно быть мне? Вот она – женская логика во всей красе!

– Ага, перекладывать ответственность на женские плечи – это очень по-мужски! – не сдалась я.

– Вот уж не ожидал от тебя такой банальности, – поддразнил он.

– А про женскую логику, по-твоему, не банально? – парировала я.