Охотники Смерти или Сказка о настоящей Верности

Обжигающе-холодные слёзы текут по щекам, унося бездумное стремление убивать и мстить. Кожа на руках болит, запястья ноют – раны не успевают срастись между яростно-требовательными обращениями к крови. Старые шрамы покраснели, кожа вокруг них воспалена. Окровавленный пальцы судорожно царапают землю, из-под сломанных ногтей сочится сукровица.

В несмолкающем уже несколько вздохов крике-стоне прощаюсь со своей жизнью. Я не могу не смотреть правде в глаза – все сёстры мертвы. Алая кровь пылает тёмным огнём траура по моему клану. Как тот ублюдок умудрился убить их всех?

Кровавое безумие отступает, возвращается способность трезво и чётко мыслить. И алое зарево эмоций у края площади, затмевающее по яркости бушующее там же пламя, мне не нравится. Неужели люди настолько глупы, чтобы верить, что им удастся одолеть меня количеством? Вскакиваю на ноги и с удивлением отмечаю, что меня ведёт в сторону. С трудом возвращаю равновесие. Ни о каком бое в таком состоянии уже не может быть и речи. Всё, навоевалась. Интересно, скольких я уже убила в запале ярости? Многих, очень многих.

С гортанным вскриком призываю к себе ветра. Их множество веет над холодной прогалиной, ещё сегодня утром бывшей прекрасной и величественной Обителью. Они тоже оплакивают смерть своих спутниц и подруг, которых охотно носили по поднебесью. Мягкие и знакомые касания подхватывают меня, несут над полуразрушенной, полусожженной Жемчужиной Империи. В их свисте, в их вое я слышу тихие бесчувственно-равнодушные и в то же время искренне-радостные утешения: они ушли, отпусти… отпусти… ты жива! Жива! Живи… верни их.. верни… И я уже знаю, что сделаю всё, что возможно (и что невозможно тоже!), чтобы вернуть их, возродить свой клан!..

– Клянусь своей кровью и ветрами, несущими меня… – яростный крик в небе над спящей Империей, вспышки боли и ненависти. – … клянусь, что смогу возродить свой клан Чародеек Крови! Клянусь!

Пылающей судорогой, чистой болью по крови проносится жар клятвы. Её приняли, и ветра будут ждать её исполнения.

…Обессиленная, лежу в какой-то норе-землянке, как животное, зализывающее раны. Меня попеременно бьёт то озноб, то лихорадочный жар. Во тьме забытья бегу, ищу, зову кого-то… Не нахожу, теряю, мщу. В беспамятстве пытаюсь что-то наколдовать, в боли и ярости взываю к своей крови, и она вынуждена откликнуться. А потом тошнотворное чувство слабости, сводящий с ума голод и невозможность проглотить хоть кусочек травы. Снова тьма забытья, лихорадочные метания, вспышки необоснованного, всепоглощающего страха.

Очнулась я в более-менее приличном и чистом доме. Милая старушка-ведунья, поившая меня отварами трав, охотно поведала, что принёс меня симпатичный молодой человек, черноволосый и черноглазый. И что я не приходила в себя две недели. Да, довоевалась.

Но каким был мой шок, когда я с первого взгляда узнала человека, довольно вошедшего в комнату. Как я его сразу не убила? Не знаю. Я была слишком слаба.

Не в силах пошевелиться смотрю на него, в глазах слабо тлеют алые огоньки ненависти.

Хочется вскочить и ударить его, или, на худой конец, накричать на него, чтобы почувствовал мою ненависть. Удаётся только шипеть сквозь зубы:

– Что, пришёл торжествовать победу над врагом?

Он с некоторым удивлением смотрит на меня, потом холодным и острым взглядом приказывает старушке выйти. И она слушается, бормоча что-то про благородного лорда. Губы «лорда» брезгливо кривятся.

– Ты нашла великолепное укрытие, Алиэра Вторая Дикая, – равнодушно бросает он, расстёгивая дорогую куртку с металлическими пластинами на груди. Я удивлённо прислушиваюсь. Алиэра Вторая – моё имя в списках Магистров Алого Ордена. Но вот Дикая…

– Почему ты меня так назвал? – пытаюсь говорить с пренебрежением, но любопытство всё равно скрыть не удаётся.

– Значит, – он лукаво и тепло улыбается, – стоит тебе столкнуться с чем-то тебе неизвестным, но жутко любопытным, то гнев и ненависть побоку? – Я разъярённо шиплю, жалея, что не могу встать и показать ему это «побоку». Он тихо смеётся, но всё же отвечает: – Дикая. Тебя так прозвали за показательный разгром Столицы. Многие даже облегчённо вздохнули, узнав, что такие монстры уже мертвы.

В глазах снова темнеет, в ушах звучат крики погибающих сестёр и свист ветра. Когда прихожу в себя, вижу склонившееся надо мной взволнованное лицо Сына Ночи.

– … Алиэра! – видно, что он зовёт меня не в первый раз. – Ты в порядке?

– Не называй меня Алиэрой. – говорю пугающе-равнодушным, холодным и не своим голосом.

– А как тебя звать? – непонимающе спрашивает Сын Ночи. На его лице написано искреннее изумление.

Немного подумав, отвечаю со злой улыбкой.

– Дикая…

Сын Ночи со смиренным видом кивает, словно потакая капризу маленького ребёнка.

– А как мне звать тебя? – возвращаю в свой голос высокомерное презрение. Я – Магистр клана (уже уничтоженного, не стоит забывать об этом), а он всего лишь один из Сынов Ночи, принадлежащий к боевой элите.

Он задумчиво потирает подбородок, разглядывает стену над изголовьем моей кровати.

– Зови меня… Кир, – удивлённо приподнимаю брови. Это не может быть его настоящим именем. – Это сокращение от кланового обращения Kefre ir-Naara, Ушедший-в-Ночь.

– Так что тебя надо от полумёртвой меня, Кир, Kefre ir-Naara, Ушедший-в-Ночь?

– Чтобы ты не умерла, – спокойно отвечает Сын Ночи.

– Откуда такая забота о моём здоровье? – злобно скалюсь. Он молчит. – Отвечай!

Молчание. Со свистом выдыхаю воздух сквозь зубы, пытаясь успокоиться хоть немного.

– Ладно уж. Говори что собирался. В том числе и предложение, от которого невозможно отказаться.

Он даже не считает нужным изобразить удивление.

– И как вы догадались, моя Леди?

– Я всё-таки довольно долго была Магистром…

Рида с закрытыми глазами вслушивается в мои воспоминания.

– Тогда он мне в подробностях описал случившееся, рассказал, что его клан тоже уничтожен. И доступно объяснил, почему нам выгодно держаться друг друга. Это именно его идея была защищать друг друга, пока не найдём учеников.

– Но зачем?

Равнодушно скольжу взглядом по земле, словно ищу что-то.

– Мы остались последними в своих кланах. Наши знания по большей части утрачены, и мы не имеем права позволить потерять всё. Вместе с ними уйдёт и часть мира. Именно поэтому мы… отказались от заказа Церкви на убийство выживших в других магических кланах.