Охотники за динозаврами (сборник)

— Что такой «святой»? — быстро спросил Ку Map.

— Это, ну как бы тебе объяснить, это такой, которому все молятся.

— Что такой «молятся»?

— Ну, кланяются, поднимают руки вверх и бьют лбом об землю.

— У-у, — разочарованно протянул Ку Map. — «Молятся» это очень плохо. Голова будет болеть. Нет, вождь Муаи не святой…

Один из рабочих прикрикнул на Ку Мара. Малец обиженно надул губы и замолчал.

— Что он сказал ему? — спросил я у Питера по-немецки.

— Не разобрал…

— Надо было пригласить вождя к нам на праздник, — заметил Джо.

— Сделаем это, когда кончим бурение, — пообещал я.

Ку Map тихонько захихикал в темноте.

* * *

25 января

Бурение продвигается чертовски медленно. За десять дней мы не прошли и пятидесяти метров. Риф оказался сильно кавернозным. Пока пустоты были небольшими, мы еще кое-как справлялись с ними. Но вчера буровой инструмент провалился сразу на несколько метров. Алмазная коронка вышла из строя. На ликвидацию аварии ушел целый день. Если дело пойдет так и дальше, мы не кончим скважину в установленный срок…

Помню, я тогда сказал Питеру:

— Можно подумать, что этот «Справедливейший» знает кое-что о строении рифа Муаи. Он намекал при нашей встрече, что бурить будет трудно…

Питер насмешливо глянул на меня:

— И вы, шеф!..

— Что и я?

— Готовы уверовать в его необыкновенность. Все это чепуха!

— Кроме вчерашней аварии.

— Пустяки. Теперь будем бурить осторожнее…

Питер еще не закрыл рта, как двигатель на буровой начал чихать и заглох.

Потом прибежал встревоженный Джо.

— Идите скорей. Опять!

— Что опять?

— Инструмент провалился.

На этот раз дело оказалось гораздо серьезнее. Вероятно, произошел обвал стенок каверны: буровой инструмент зажало в скважине. Мы провозились до ночи, но так и не смогли извлечь коронку на поверхность.

Весь следующий день ушел на безуспешные попытки освободить инструмент. Скважина зажала его мертвой хваткой. Мы никак не могли заставить ее приоткрыть каменные челюсти.

К вечеру третьего дня Питер, который все это время раскрывал рот лишь для замысловатых ругательств, швырнул на песок тяжелый ключ и сказал:

— Все! Я испробовал все знакомые мне штучки, шеф. Придется бросить эту скважину и начать рядом новую. Считайте эти пятьдесят метров разведкой.

— Подождем до завтра, — предложил я. — Утро вечера мудренее.

Утром я стал к станку сам. Я знал один прием, которому научился от буровиков на Аляске. Он заключался в особом раскачивании инструмента, сопряженном с резкими изменениями режима работы подъемного механизма. Способ был рискованный. Можно было разорвать буровые штанги. Но иногда он помогал.

Я расставил ребят по местам. Объяснил, что каждому делать. Восемь пар глаз впились в меня с напряженным вниманием, ожидая команд. Не было только Питера. Он считал затею бесполезной и ушел купаться.

— Включить мотор, — крикнул я. Мотор заработал.

Я легонько нажал на рычаг подъемного механизма, и, к моему величайшему изумлению, инструмент пошел вверх, как нож из куска масла. Это было непостижимо…

Мы подняли колонну штанг на всю высоту буровой, свинтили их. Мотор снова заработал… Вскоре над устьем скважины появилась коронка.

Мы прокричали троекратное «ура».

На наши вопли прибежал Питер в купальных трусах и заморгал выгоревшими ресницами.

— Как это удалось вам, шеф? — спросил он, внимательно осматривая искалеченную алмазную коронку.

— Шеф такое слово знает, — объяснил Джо. — Пошептал и конец…

— Инструмент не был зажат, я поднял его наверх без всякого дополнительного усилия.

— Бросьте шутить, — хрипло проворчал Питер. — К чему?

— Я говорю вполне серьезно.

— Посмотрите, что с коронкой и керноприемником, — сказал Питер. — Их расплющило. Такие аварии не ликвидируются сами.

— И тем не менее, я поднял инструмент без труда.

— Чудеса какие-то!

— Может быть, обвал самоликвидировался; куски породы, зажавшие инструмент, могли провалиться на глубину в следующую каверну.

— Вы когда-нибудь слышали про такое? — прищурился Питер.

— Нет, но, в конце концов, скважин на коралловых атоллах пробурено не так много.

Все равно чудеса, шеф!

* * *

2 февраля

После той загадочной аварии мы бурим с большой осторожностью. Скважина постепенно углубляется. Наши ящики понемногу заполняются желтоватыми столбиками керна. Известняк продолжает оставаться сильно кавернозным. Этот риф как гигантская губка. Дырок в нем больше, чем породы. Мы прошли уже около четырехсот метров, а керна подняли всего сто пятьдесят. Остальное приходится на каверны.

Кажется, это произошло именно 2 февраля… Я потом не вел записи несколько недель…

Утром Ку Map настойчиво допытывался, какой глубины достигла скважина. Когда я сказал, он глянул на меня недоверчиво:

— Чистый правда говоришь?

— Конечно. А, собственно, зачем тебе точная глубина скважины?

— Надо…

— Ну, а все-таки, зачем?

Ку Map заулыбался:

— Один маленький задача решаю. Сколько дней бурить будешь, чтобы сделать дырка через вся Земля.

— Ну и что получается?

— Ничего не получается…

Мне показалось, что он хитрит. Может быть кто-то из островитян поручил ему узнать глубину скважины? Может быть, это был сам «Справедливейший»… Непонятно только, зачем для этого понадобился Ку Map. Каждый вечер наши помощники уходили ночевать в селение и от них можно было получить все сведения.

Вскоре Ку Map куда-то исчез. В обед его никто не видел.

Когда спала жара, мы вернулись на буровую. К станку встал Питер. Я присел под тентом, чтобы описать недавно извлеченный керн.

Вдруг кто-то окликнул меня. Голос был незнакомый. Я поспешно оглянулся. Под тент заглядывал невысокий коренастый человек в белой полотняной рубашке и шортах. На голове у него красовалась маленькая белая панамка. Черные очки прикрывали глаза. На вид ему было лет пятьдесят, хотя могло быть и гораздо больше. Его гладко выбритое лицо, руки и ноги покрывал темно-коричневый тропический загар. Тем не менее у меня ни на миг не возникло сомнения, что передо мной белый.

— Мое почтение, сэр, — вежливо сказал он по-английски. — Надеюсь, я не помешал вам. Меня зовут Карлссон. Дэвид Карлссон.