Охотники за тенью

Почему же я ничего не понимаю? Что, в самом деле, со мной происходит, - как мартышки по веткам прыгали хаотичные мысли в голове несчастного влюбленного Конька.

– Вы довольно ловко увиливаете от прямого ответа. Пожалуй, вы сами сочинили то, что говорили мне. А может быть, и нет. Ну, хорошо, оставим это. Мне скучно сегодня. Как это у вас хватает терпения целый день сидеть в одной комнате? Это кабинет?

Может быть, позвать назад старую принцессу, - подумал режиссер любительского театра-студии, - она, конечно, сука была еще та, которая разводила склоки и дрязги, но играла намного профессиональней. Будь проклят тот день, когда я влип в это безнадежное дело, - матернулся про себя режиссер.

Однако вопреки неважнецкой игре артистов с задних рядов послышались одиночные аплодисменты. Режиссер обернулся туда и спросил.

– А вы кто такой. Как оказались на репетиции?

– Я в некоторой степени театральный критик.

Ответил Олег Твердов, сидящий на заднем ряду.

– Из какого вы издания? "Театральный вестник", "Золотая кулиса"?

– Ни из какого, я сам по себе, и критикую главным образом одного актера.

– Значит так, театральный критик одного актера, выход знаете где?

– Знаю, там же где и вход.

– Вот и прекрасно, сейчас выходите там же где и входили, и критикуете себе на здоровье этого одного актера, но в свободное от репетиции время. Ферштейн?

– Я я, натюрлих. Только уходя, я хотел бы заметить, почему не клеиться творческий процесс.

– Извольте.

– Нет материальной заинтересованности. Артисты слишком расслабились. А их держать нужно в ежовых, желательно долларовых рукавицах.

– У вас есть какое-то конкретное предложение.

– Да, ради этого я и нарушил таинство творческого процесса. И чтобы это конкретное предложение материализовалась, мне нужно поговорить пять минут с вашим Христианом-Теодором или Теодором-Христианом, не знаю, кем он в данный момент является. Конечно с вашего позволения маэстро.

Режиссер любительской театр студии несколько раз хлопнул в ладоши, и хорошо поставленным театральным голосом, которым обычно произносят фразу, кушать подано, сказал.

– Перерыв пять минут. А вы далеко пойдете, театральный критик.

– Что вы, мастер, мы только на крыльцо выйдем, - успокоил его Олег, сделав вид, что не понял фигуральности мысли режиссера.

На крыльце любительской театр студии разговор между друзьями потек в более деловом русле.

– Что с телефоном, Конек? Дозвониться никак не могу.

– Олег, я работаю над ролью, временно меня нет. Я отгородился невидимой стеной отчуждения от мирской суеты. К тому же Ринат уехал в Германию, продавать привидение с диваном, какие могут быть дела?

– Наш Шмел, везде поспел. Звонил Ринат вчера, сказал, что есть дело на сто тысяч миллионов. Нужно просто приехать пообщаться с заказчиком, успокоить его, что не угрожают ему домовые и барабашки, и забрать деньги.

– Не понял, нужно лететь в Германию?

– Да, сначала летим в Германию, потом сразу же пересаживаемся на обратный рейс и летим в Пермь, потом из аэропорта большое Cавино вызываем такси и едем в знакомый нам элитный коттеджный поселок. Будем инспектировать крайний у леса коттедж на предмет нечистой силы. Ферштейн?

– Я я натюрлих, да, смешно. Только я что-то... это... а может быть ты один, а?

– А деньги для вашего погорелого театра нужны? Это ведь первая твоя серьезная роль.

– Так-то, ты конечно прав, захиреет постановка без платежеспособных дензнаков.

Вечер сегодняшнего выходного дня Олег планировал провести вместе с Юлей, сначала они договорились встретиться на набережной реки Камы и пойти покататься на прогулочном теплоходе. А потом Олег хотел пригласить ее в уютный ресторанчик. Однако нехороший сон негативно повлиял на планы Олега, и он как человек суеверный, позвонил Юле, и сославшись на небольшую простуду, пригласил ее поиграть в боулинг.

– А ты здорово играешь.

Польстил Олег девушке, когда к середине партии Юля выбила свой первый спаер.

– А ты не умеешь врать, и вообще не похож на человека, у которого небольшая простуда. В чем дело, почему мы катаем шары, вместо того чтобы самим кататься на теплоходе?

– Это все из-за плохих предчувствий. Сон был сегодня идиотский, сначала мы гуляли по набережной, а потом нас стали преследовать монахи в черных рясах.

Олег разбежался и выбил еще один страйк.

– Я же как охотник за всякой чертовщиной, в последнее время привык доверять своим предчувствиям.

– Но ведь это бред, где ты видел монахов, которые кидаются на мирных прохожих, даже если они и атеисты.

– В каждом бреду, всегда есть доля истины. А вдруг мы бы поехали кататься, а теплоход взял бы и затонул.

– Ты предсказываешь будущее? Ну тогда предскажи, выбью ли я сейчас еще один спаер?

– Нет, не выбьешь, ты сейчас сделаешь страйк. Рекс, пекс, фекс.

Наколдовал удачу Олег. Юля двумя руками бросила шар, и он медленно покатился в сторону выстроившихся клином кеглей. И действительно шар положил их все.

– Да, страйк! А ты меня пугаешь. Может быть, ты можешь делать и более серьезные предсказания?

– Если так в общих чертах, без всякой конкретики, и с нулевой гарантией успеха.

– Это хорошо.

Тихо произнесла Юля, пока Олег делал бросок и не мог расслышать ее слов.

– А как закончилась история с привидением из дивана?

Спросила Юля, когда ребята присели за столик выпить соку и передохнуть.

– В данный момент привидение живо и здорово, если конечно можно так выразиться о том, что когда-то умерло. Сейчас диван и соответственно этот психически не уравновешенный полтергейст гостит в дружественной нам Германии. А Ринат, наш самый предприимчивый друг улаживает все финансовые вопросы. Вот, как-то так.

– Мне Света рассказывала, что тогда произошло ночью, ты чуть не погиб?

– Ничего страшного, просто мой друг Алексей, так сильно меня зауважал, что чуть не задушил в своих объятиях.

– Раз уж тебя не задушили из-за большого уважения, и нам не удалось покататься на теплоходе, может быть, сыграем еще партию?

– Давай. Но с условием, если выиграю я, ты меня поцелуешь, а сели выиграешь ты, то я тебя.

– А я поняла, почему тебе приснились монахи.

– Ну, и...