Охотники. Мегалиты Империи

Наверху концентрические круги рун установлены в строгом порядке. Расположены по местам кинетические кристаллы-толкатели. Всё готово. Можно начинать.

Сам Вениамин облачился в рабочую накидку из особым образом выделанной кожи выверн, закрывавшую его с головы до пят. На руках – перчатки, лицо защищено маской и очками гномьей работы, волосы убраны под плотно затянутый капюшон. Он сейчас напоминал не чародея, а, скорее уж, чумного доктора, как они выглядели, пока маги не занялись вплотную этим бедствием.

Правда, с другими эпидемиями справиться пока не удалось…

Чародей подошёл к стене, быстро провёл рукой над камнями. Плиты с глухим шипением раздвинулись, из дыры повеяло ледяным холодом.

Ещё движение – и из морозильника выплыли ничем не поддерживаемые носилки, на которых лежало мёртвое тело.

Это был невысоклик. Крепкий и сильный по их меркам; несчастный случай – рубил дерево, ошибся, оступился и угодил под рухнувший ствол. Вениамин уже ничего не смог сделать.

Он, как сумел, постарался помочь безутешным родственникам. Погибший был славным малым – как и почти все в опекаемой магом деревне; и Вениамин сделал так, что в домовине бедняга лежал «ну точно как живой!».

И потом, ночью, вдвоём с Делией они извлекали тщательно закупоренный гроб из могилы; Вениамину приходилось очень, очень стараться, чтобы надгробие выглядело так же, как и раньше, во избежание у жителей Грибной Кручи даже и тени сомнений.

Он чувствовал себя в эти мгновения последним мерзавцем, но, с другой стороны, душа несчастного уже отлетела, её ждало посмертие, над которым чародей совершенно не был властен; тело же… зачем отдавать его червям и гнили, если оно может послужить правому делу?

– Прости, друг, – не удержавшись, прошептал маг. – Но ты бы меня понял.

Быстрым движением накинул мёртвому пропитанную эликсиром повязку на глаза и взял в руки скальпель.

Сколько ушло на это усилий и времени. Гомункулусы? Автоматоны, как говорила Алисанда? Маг горько усмехнулся. Если бы. Если б он и впрямь мог выращивать в колбе искусственных существ, готовых для боя! Она смеялась надо мной, такое не под силу и самым искусным чародеям Капитула.

Нет, нельзя сказать, что он не работал над этим. Работал. И над гомункулусами, и над автоматонами, железными созданиями, приводимыми в действие теми же кинетическими кристаллами, самым простым и известным вариантом которых являются кристаллы Кнехта, используемые, например, в самозарядном оружии.

Однако любое такое творение его магии обнаружить было бы легче лёгкого. Оно бы несло его почерк, его неустранимую сигнатуру – вот почему на все утверждения Алисанды, что Капитул-де знает достаточно, чтобы приписать именно ему «умерщвления вампиров», как элегантно выразилась её светлость дю Варгас, он отвечал молчанием.

Он не верил. Если Алисанда завела шашни с вампирами от имени и по поручению Капитула, то сюда бы пожаловала не она одна. А если дорогая Санди устроила все эти «мирные начинания» по собственной воле, то ещё неизвестно, что сказали бы по этому поводу почтенные дедушки, заседающие в Круглом зале.

Так или иначе, он молчал. И не считал себя связанным никакими словами. Война с упырями – это не его прихоть, не его фантазия, не его выдумка. Каждый день, каждую ночь эти твари выходят на ловитву – и убивают. А охотников слишком мало, чтобы дать настоящий отпор.

Вампиры прекрасно защищены от обычной, повседневной магии. Смотри печальную участь того же Анноке. Огнешары или там молнии, ледяные иглы или летящие валуны – от этого кровососов обороняет сама их природа. Отчего и почему – Вениамин очень хотел бы получить ответы, но времени на это у него не оставалось. Теоретические его изыскания продвигались тут весьма неспешно.

Нужно было нечто ещё более злобное, ещё более страшное, ещё более разрушительное. Там, где не справляется свет, в дело пойдёт тьма.

Руки чародея быстрыми и точными движениями наносили разрезы. В жилы вводились катетеры, вспыхнул огонь в разогревающих растворы печках.

Наверху ожил первый из кинетических кристаллов, вспыхнул на мгновение, передвинув концентрические рунные круги на строго определённый угол. По извивам начертанных символов побежали золотистые вспышки, в подземелье послышалось низкое, басовитое гудение.

Пробудился и глухо ухнул насос под каменной столешницей, проталкивая по жилам смешанную с эликсирами кровь. Вениамин быстро расставлял на лбу, груди, плечах, животе и бёдрах препарируемого трупа мерцающие столбики кристаллов своей собственной работы – обожжённых в его муфельной печи.

Руны наверху сжимали до упора поток силы от лей-линий, направляя его в строго определённой последовательности то на голову покойного, то на область сердца; магия впитывалась в мышцы и костный мозг, преображая и трансформируя ткани со скелетом.

Разрезы и распилы сделаны. С потолка, через скрытый в толще перекрытий канал-концентратор, от чёрного монолита в центре рунной мельницы, хлынул поток силы, настолько мощный, что воздух вокруг засветился лиловым; Вениамин протянул руки, окунул их в это сияние. Пальцы затанцевали, словно исполняя сложную гамму, и в такт этим движениям мёртвое тело на столе задвигалось, задёргалось судорожно, из горла вырвался жуткий хрип, смешанный с бульканьем.

Начинали плавиться кости, стремительно росли, разбухая, мышцы. С головы опадали курчавые волосы, и сама голова словно вдвигалась в плечи. Что-то с хрустом рвалось, а что-то, напротив, с мокрым хлюпаньем срасталось. Всё вместе это походило на работу мнущего глину гончара; вот только вместо глины тут была ещё совсем недавно совершенно мёртвая плоть.

Всё менялось, обретая иные очертания. Сила лей-линий вливалась, запасаясь в костях, в печени, в том, что раньше было жирком. Сквозь мускулы прорастали нити лей-кристаллов, крошечных, не видимых глазом, придававшие некроконструкту способности, превосходящие таковые у упырей. Глаза с новыми хрусталиками и сетчаткой могли теперь видеть в полной темноте, различать едва уловимый след вампира. Желудочно-кишечный тракт, как у ездовых варанов, легко переварил бы любую пищу, от коры, листьев и хвои до падали. Кожные покровы заменялись гибкой чешуёй, какую не прокусит вампирий клык и с трудом пробьёт даже тяжёлая арбалетная стрела, насквозь пронзающая рыцаря в полном вооружении с двух сотен шагов. Когти, напоенные серебром, способные к стремительной трансформации и перестройке, готовые в секунду обратиться разящими клинками.

Идеальное оружие убийства, безжалостное и неумолимое, знающее одну лишь только цель. Оно не отвлечётся на иных двуногих, не поразит невинных. Неутомимое, оно станет преследовать вампира днём и ночью, настигнет, улучит момент и нанесёт неотразимый удар.

Вениамина не терзало раскаяние. Пока «переговоры» Алисанды будут длиться, упыри сожрут, высосут, погубят и обратят невесть сколько ни в чём не повинных людей. Переговоры хорошо вести, когда противник готов сдаться тебе на милость, а не когда он повсюду и выбирает добычу, словно покупатель в мясном ряду.