«Охранка». Воспоминания руководителей политического сыска. Том I
Шрифт:
мемуарах
Я нес в руках взятые с собою два небольших чемоданчика, но их неожиданно вырвал у меня встречный солдат со словами: «Дай, я их снесу!»
На большой площадке перед дверью одного из кабинетов мне сказали остановиться. Здесь стоял большой письменный стол, покрытый зеленым сукном, ярко освещенный электрическими лампочками. Я сел в кресло и в ожидании дальнейшего стал просматривать начатую дома книгу. Через несколько минут явился неизвестный брюнет в сопровождении солдата и, поставив последнего в некотором от меня расстоянии, сказал ему: «Внимательно смотрите за арестантом!»
И теперь я представляю себе мое тогдашнее состояние: абсолютное спокойствие, тупое безразличие, восприятие со всеми деталями происходивших на глазах фактов и обостренный
Брюнет удалился, а я, усевшись удобнее за столом, продолжал читать.
В это время я увидел направлявшегося в мою сторону знакомого генерала, который, заметив, как я комфортабельно расположился за широким столом, по-видимому, решил, что я занял пост при новой власти. Вероятно, под влиянием таких соображений, генерал радушно и с милой улыбкою приветствовал меня и вкрадчивым голосом спросил, что я тут делаю. Когда же я в ответ мрачно пробормотал: «Арестован», рука его тотчас выскользнула из моей, и генерал, отскочив, поспешно прошел куда-то дальше. Вскоре этот генерал, возвращаясь, снова проходил мимо меня, но на этот раз он как бы рассматривал стену, противоположную моему столу.
Долго еще пришлось ожидать, пока не позвали в следственную комиссию. Меня провели в кабинет, смежный с двумя обширными комнатами, в которых содержались подобные мне арестанты. Председателем допрашивавшей нас комиссии был социал-демократ В.Н. Крохмаль, по одну сторону его сидел генерал-лейтенант военно-судебного ведомства, а по другую - член Петроградской судебной палаты.
Почтительные позы этих двух членов комиссии и их осторожный шепот «на ушко» Крохмалю, указывали на то, что передо мною крупный «сановник» Временного правительства и что ему докладывается о моей политической неблагонадежности. Я сидел скромно…
Судьба изменчива! Председатель Крохмаль ныне в тюрьме у большевиков 1. А тогда, в Таврическом дворце, я, смотря на него, живо воскресил в своей памяти все подробности его ареста в Киеве в 1902 году и многократных допросов.
Poccuir‹3Le мемуарах
Своей персоной я не занял много времени у комиссии, и по соблюдении формальностей дело обо мне было передано на заключение члена Государственной думы левого кадета М. И. Пападжанова, который заявил, что меня следует освободить. Но здесь вмешался тверской предводитель дворянства Унковский, сказавший решительным тоном: «Не освобождать!
– слишком большой жандармский формуляр».
Это суждение взяло перевес, и я «засел».
Меня оставили под стражей в комнате, рядом с которой производился допрос.
На следующий день к арестованным явился Керенский, в старой грязной тужурке, без воротничка, очевидно с целью произвести внешним видом подавляющее впечатление истинно демократического оратора в Совете рабочих депутатов, где в тот день он должен был выступать.
Керенский короткими, отрывочными вопросами стал расспрашивать меня по поводу Архангельска. Дело в том, что в феврале 1917 года я по высочайшему повелению ездил в Архангельск для расследования причин происшедшей там катастрофы со взрывом огромного количества артиллерийских снарядов.
В заключение Керенский спросил мое мнение, что необходимо сделать, чтобы предупредить возможность дальнейших взрывов. Я ответил, что следует восстановить деятельность прежней комиссии по исследованию происшествия в Архангельске, а председателем ее назначить генерал-лейтенанта Сапожникова. Во время разговора Керенский огрызком карандаша что-то царапал на клочке бумаги.
Означенная комиссия в тот же день была восстановлена и in corpore 36, во главе с председателем, генералом Сапожниковым ходатайствовала о моем освобождении.
Через месяц я был освобожден.
А.П. Мартынов МОЯ СЛУЖБА В ОТДЕЛЬНОМ КОРПУСЕ ЖАНДАРМОВ
Печатается по первому изданию: Мартынов А.П. Моя служба в отдельном корпусе жандармов: Воспоминания / Под ред. Ричарда Враги. Stanford (California): Hoover Institution Press, 1972. Фрагмент на с. 297-302, опущенный в указанном издании, восстановлен по архивному источнику (рукопись хранится в Гуверовском институте войны, революции и мира при Стэнфордском университете (США)).
1См , напр.: Курлов П.Г. Гибель Императорской России. Берлин, 1923; Лопухин А.А. Отрывки из воспоминаний. М., Пг., 1923; VassilyevA. Т. The Okhrana: The Russian Secret Police. London; Bombey; Sydney, 1930. Возможно, Мартынов имеет в виду и воспоминания лиц, не входивших непосредственно в аппарат министерства, т.е. включенные в настоящий том мемуары А.В. Герасимова, П.П. Заварзина и др.
2Указ об учреждении III отделения (под начальством генерала-адъютанта
А.Х. Бенкендорфа) был объявлен 3 июля 1826 г. Ill отделение, просуществовавшее по 1880 год, являлось центральным учреждением «высшей» полиции. Оно осуществляло охрану государственного строя, надзор и контроль за всеми сторонами политической и общественной жизни России, а также за деятельностью государственного аппарата управления и выборных учреждений. 111 отделение непосредственно подчинялось императору. Корпус жандармов должен был стать его исполнительным органом на местах, что требовало коренной реорганизации всех жандармских частей и подразделений. Предполагалось не только объединить все жандармские части под единым руководством, но и связать их деятельность с деятельностью политической полиции. 25 июня 1826 г. была учреждена должность шефа жандармов, которым был назначен А.Х. Бенкендорф. Отдельный корпус жандармов был создан на основании «Положения о корпусе жандармов» от 28 апреля 1827 г. и представлял собой специальное воинское формирование, военные чины которого составляли основу штата жандармско-полицейских учреждений Российской империи с 1826 по 1917 г. Чины Отдельного корпуса жандармов имели двойное подчинение. По инспекторской, строевой, хозяйственной части Корпус жандармов входил в систему Военного министерства. По ведению политического розыска, проведению дознаний и другим вопросам чины Отдельного корпуса жандармов подчинялись 111 отделению, а с 6 августа 1880 г.
– Департаменту полиции.
3Если это и неправда, то хорошо придумано (ит.).
4Неточно. В последнем явлении «Ревизора» жандарм сообщает местным чиновникам: «Приехавший по именному повелению из Петербурга чиновник требует вас сей же час к себе. Он остановился в гостинице».
PoccusK^^e мемуарах
5После того, как событие уже произошло (лат.).
6Текст записки Бенкендорфа на французском языке см.: Шильдер Н. Император Николай Первый СПб., 1903. Т I. С. 780-781; русский перевод ее – Рус. старина. 1900. N 12. С. 615-616.
7На практике все обстояло не так просто: уIII отделения были и платные агенты; см.: Оржеховский И.В. Самодержавие против революционной России (1826- 1880 гг.)М , 1982. С. 35, 63-66.
"Цитируется кн.: Lokhart R.HВ British Agent. N.Y.; London, 1933.
9В «Ведомости» о штатной численности членов Отдельного корпуса жандармов к 10 октября 1916 г. указывалось, что генералов, штаб- и обер-офицеров в нем - 1012 человек, вахмистров - 671 человек, унтер-офицеров - 11 957 человек, рядовых 1668 человек, классных чиновников - 39 человек, трубачей - 12 человек, нестроевых - 359 человек. Итого - 15 718 человек (см.: Список общего состава чинов Отдельного корпуса жандармов. Пг., 1916. С. 808).