Окаянное время. Россия в XVII—XVIII веках

«Если обещаетесь слушать меня, как вашего главного архипастыря и отца во всем, что буду возвещать вам о догматах Божиих и о правилах, если дадите мне устроить церковь, то я но вашему желанию и прошению не стану более отрекаться от великого архиерейства» — так сказал Никон, обращаясь к царю и собору. И в ответ получил требуемое единогласное и смиренное обещание.

Дальнейшие события развивались стремительно и неожиданно. В феврале следующего, 1653 года, вышла свежеотпечатанная Псалтирь, из которой по указанию патриарха Никона были исключены прежде традиционные упоминания о двосперстной форме крестного знамения и земных поклонах. И сразу вслед за этим, на первой неделе Великого поста, по московским церквям была разослана «память», иначе говоря распоряжение патриарха: «По преданию святых апостол и святых отец не подобает во церкви метания творити по колену, но в пояс бы вам творити поклоны, еще и тремя персты бы есте крестились…»

«Память» действительно поразила все общество. С. Зеньковский справедливо писал об этом: «Никон вряд ли хорошо обдумал свой первый ход в ряде намеченных обрядовых нововведений. Изменение такой важной части православного обряда, как крестное знамение, личным, ничем не мотивированным циркуляром, при этом в общих выражениях — “по преданию святых апостолов и святых отец”, было чем-то неслыханным в анналах не только русской, но и вообще христианской церкви. Даже теперь, когда обряд и религия играют гораздо меньшую роль в жизни народов, изменение крестного знамения католическим епископом или самим папой, или патриархом православной церкви представляется немыслимым» ^{32} .

Одним росчерком пера новый патриарх единолично, вопреки канонам отменял главнейшие церковные обряды, освященные семью веками русской церковной традиции и, кроме того, утвержденные решением Стоглавого собора 1551 года.

В намерения патриарха полностью, как кажется, не был посвящен даже царь. По крайней мере, по требованию близких людей из своего окружения, среди которых были протопопы Иван Неронов, Аввакум, царский духовный отец Стефан Вонифатьев, Алексей Михайлович настоял на том, чтобы Никон несколько приостановил свои преобразования.

Патриарх прислушался к просьбе царя и не стал настаивать на немедленном исполнении своей «памяти». Осознав необходимость более серьезной и тщательной подготовки для наступления на старый церковный устав, он решил изменить тактику.

Весь следующий год он посвятил тому, чтобы удалить из Москвы своих противников, настроенных наиболее непримиримо, а также подготовке очередного церковного собора. Весной 1654 года, когда Неронов, Аввакум и еще несколько защитников древлего благочестия отправились в ссылку, в Москве был созван новый собор.

Патриарх предложил на его рассмотрение вопрос: нуждаются ли в правке некоторые тексты русских богослужебных книг, и если да, то по каким образцам их следует исправлять — по старым ли греческим книгам и древнерусским спискам, или по новым греческим?

Собор поддержал необходимость исправлений и приговорил проводить их в соответствии с древними греческими и русскими текстами. Патриарх обещал исполнить волю собора.

В следующем, 1655 году из печати вышел новый Служебник— сборник богослужебных текстов и руководств к совершению богослужений. В его содержании, по сравнению с прежними изданиями, нашлось множество важных изменений, представленных редакторами как возвращение к первоначальным каноническим источникам. Но в действительности все имевшиеся в нем ссылки на авторитет древних греческих и русских текстов, как убедительно доказали авторы позднейших научных исследований, были «просто сознательной неправдой» ^{33} .

Весь этот Служебник был отредактирован справщиками Никона на основе греческого Служебника, изданного в Венеции в 1602 году и присланного Никону в дар иерусалимским патриархом Паисисм. Книга, ставшая образцом для никоновской «справы», не имела никакого отношения к старым текстам и отражала в себе практику новогреческой церкви.

Затеянная патриархом очередная атака на старинный русский церковный устав должна была окончательно сбить с толку и без того обескураженных нововведениями соотечественников. Зимой 1656 года Никон принимал в Москве двух восточных патриархов — Макария антиохийского и Гавриила сербского. С их помощью он решил бесповоротно утвердить новый обряд.

Снова в самом начале Великого поста, как и в 1653 году, после литургии в Неделю православия, когда по традиции церковь вспоминает и празднует торжество над всеми ересями, московский патриарх решил всенародно предать проклятию семь веков истории и славы русского православия. Роли были распределены заранее, и гости-патриархи, приехавшие за «милостыней», послушно следовали указаниям Никона. Только вселенский антиохийский патриарх Макарий, почти совершенно не разбиравшийся тогда в существе происходящего, но успевший изучить и понять натуру Никона, тревожно говорил своим спутникам: «Бог да даст ему чувство меры…»

Патриархи Макарий и Гавриил поочередно выходили перед собравшимся в Успенском соборе народом. Сложив три пальца правой руки по-гречески, «щепотью» — тем самым показав на себе троеперстное крестное знамение, — они свидетельствовали, что именно так должен осенять себя каждый православный христианин, потому что, по их заявлениям, только такое перстосложение является истинным и спасительным. А тот, кто дерзает креститься иначе, тем паче двоеперстно — тот еретик и противник святой церкви. Всякий, осеняющий себя двоеперстно, «да будет проклят» — возгласили перед растерянным и ужаснувшимся русским народом заезжие патриархи, чувствуя на своих спинах пристальный взгляд властного Никона.

Московский патриарх лучше кого бы то ни было знал, что все звучащие с амвона Успенского собора проклятия и обличения являются фарсом, вызваны недуховной необходимостью борьбы с ересью, а политическим расчетом. У него хранилось недавно полученное им письмо от константинопольского патриарха. Признанный первоиерарх православного мира обращался к Никону со словами увещевания и предостережения. Подобно Макарию антиохийскому, он почувствовал в главе русской патриархии человека крайних мер и безудержных порывов. В ответ на беспокойные вопросы Никона о допустимости обрядового многообразия в той или иной поместной церкви, патриарх Константинополя убеждал его не придавать значения разнице во внешних обрядах, которые могут отличаться друг от друга в зависимости от местных традиций и прочих особенностей.

Но подобные благопожелания не могли удовлетворить деятельного Никона, а дипломатичный грек не умел и не мог предоставить более убедительных доказательств.

Православные христиане были подавлены происходящим на их глазах. Они отказывались верить, что церковный устав, по которому жили их деды и прадеды, который утверждали прославленные святые, защищали великие князья и цари — всего лишь ересь, достойная проклятия!

Время доказало их правоту, хотя долгое время это всенародное отчаяние историками и миссионерами официальной церкви преподносилось как пример безграмотности и дикости граждан Московского царства. Высмеивалась их преданность «пустому обряду», который был якобы следствием ошибок невежественных переписчиков русских богослужебных книг. И только объективные исследования проблемы, появившиеся с конца XIX века, позволили разобраться в существе произведенных преобразований [9] .

9

Примером ошибочного освещения причин и хода никоновской реформы может служить следующий фрагмент из работы известного историка С.М. Соловьева: «По недостатку образованности, в 15 и 16 веках в русской церкви распространилось несколько мнений, которых не допускала восточная церковь». По утверждению Соловьева, только безграмотные справщики книг при патриархе Иосифе, предшественнике Никона, внесли в тексты упоминание о необходимости двоеперстного перстосложения. И именно эта ошибка, как утверждает историк, привела к тому, что «в несколько лет двоеперстие сделалось господствующим по всей России»! — См.: Соловьев С.М. Учебная книга русской истории. М, 1859. С. 300.

Заблуждение уважаемого историографа XIX столетия повторено в заявлении известного современного ученого: «За долгие столетия в церковном богослужении, в обрядах накопилось немало несуразностей и ошибок… Более того, даже крестное знамение с годами на Руси претерпело изменение — вместо крещения тремя перстами… на Руси стали креститься двумя перстами, что вызывало удивление в остальном православном мире». — См.: Сахаров А.Л. История России с древнейших времен до наших дней. М., 2010. С. 271.

Ничем кроме как «несуразностью» подобное утверждение назвать нельзя. После серьезных работ Н.Ф. Каптерева, Е.Е. Голубинского, А.В. Карташева, С.А. Зеньковского и др., посвященных истории русского церковного обряда, доказывающих, в том числе, неоспоримую древность двоеперстия, вышеприведенное заявление свидетельствует о досадной неосведомленности историка, пишущего об одной из ключевых проблем отечественного прошлого.

Из-за длительного грубого искажения фактов и недобросовестного освещения событий, содержание «книжной справы» кажется запутанным и неясным. На самом деле фактическая сторона церковной реформы прослеживается совершенно четко. Она состояла в существенном изменении нескольких важнейших обрядов и молитв, а также во множестве более мелких вмешательств в древние богослужебные тексты и особенности совершения богослужений.

Существует немало работ, в которых изложены произведенные реформаторами текстовые правки и приведены отличия введенных обрядов от прежних, поэтому здесь нет необходимости в подробностях повторять их содержание [10] . Для темы нашей книги важно обратить внимание на некоторые принципиальные моменты реформы.

10

См. например: Мельников Ф.Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви. Барнаул, 2006; Кутузов Б.П. Церковная реформа XVII века. Барнаул, 2008; Зеньковский С.А. Русское старообрядчество. М, 2009 и др.