Окажись на моём месте

А почему, собственно говоря, и нет? В конце концов, это ни к чему ее не обязывает, а лишний раз появится возможность потешить женское самолюбие. А что это будет именно так, она не сомневалась.

Столик на двоих был сервирован в дальнем углу у окна. Людей в зале было не много: немолодая пара у самого входа потягивала коньяк, вперемешку с радостью общения; трое парней вели у барной стойки оживленную беседу, приливая ее светлым пивом; а в самом центре, спиной к входу, разбавляла свое одиночество красным вином пергидрольная блондинка.

Николай встал, отодвинув стул с высокой спинкой, как только Лена появилась в дверном проеме. Он был одет во все черное: брюки, пиджак, футболка. Красивые густые длинные волосы цвета белой ночи были собраны в толстый хвост. Они улыбнулись друг другу. Его глаза пустили голубые лучи по ее телу, сверху вниз.

– Прошу, – он усадил ее напротив. – Спасибо, что пришли. Я очень боялся, что вы скомкаете мою записку и выбросите в корзину для бумаг.

– Что же в том страшного? – Лена кокетничала, как девчонка. Ей хотелось заставить его чувствовать себя неловко.

– Я хотел вас видеть. Вы мне очень понравились, и…

– Давайте лучше закажем обед. Кажется, вы для этого меня пригласили.

– Да, да, конечно, – засуетился Николай. Официант заметил его призывные жесты и подошел. Они заказали бутылку хорошего французского вина, греческий салат и бефстроганов из осетрины.

– Вчера вы мне показались более робким, – первой продолжила Лена, подняв бокал. – За движение на встречу.

– Хороший тост. Это, как раз то, что мне нужно. И за взаимопонимание.

Николай сделал глоток.

– У нас могут возникнуть разногласия? Но в чем? – Спрашивала Лена и тут же отвечала: – Разногласия могут возникнуть у людей, имеющих, что-то общее: дело, хобби, семью, досуг…. Что из перечисленного вы предполагаете?

Она провоцировала. Николай зарделся и опустил голову, но сумел овладеть собой, и, понимающе улыбнувшись, сказал:

– Я предпочел бы иметь с вами и первое, и второе, и третье, и четвертое.

– Вот как? – Ее брови подскочили вверх. – Объясните подробней.

– Увы, не смогу. Да, и не к чему это.

– Почему?

– Я не могу знать подробности того, что пока еще не произошло. А когда это что-то произойдет, вам они самой будут известны.

Лена отдала должное его изворотливости. За словом в карман не лезет, сбить с толку его не так уж просто, и ей это по нраву.

– Признаюсь, вы меня даже заинтриговали. – При этих словах она буквально прожгла его глазами. Лена ждала реакции. – С чего бы вы хотели начать?

– Для начала я бы перешел на ты. – Николай ответил ей таким же взглядом.

Лена первой опустила голову, при этом моргнула и сказала:

– Хорошо. На ты, так на ты.

Официантка поставила на стол основное блюдо. На какое-то время разговор сам собой прекратился. Обоим была необходима пауза.

Лена задавала себе вопросы: зачем она здесь, почему она приняла предложение малознакомого мужчины, куда ведет ее эта дорога и, что ее заставило пойти по ней. Она успокаивала себя рассуждениями следующего порядка: обед ни к чему не обязывает, встреча и разговор с мужчиной ничуть не предосудительней, встречи и разговора с женщиной, это просто друг мужа и приятный собеседник.

Все это так. А если не врать себе, и все рассуждения начать с того, что я знаю, (черт возьми, а я это знаю) зачем он добивался свидания, чего он от меня ждет, и куда хочет меня увлечь. Что тогда останется от невинности этой встречи. Видимость. Иллюзия. Облака лжи и притворства. Только ложь эта особого рода. Она не произносится вслух, не облекается в слова. Она в противоречии взглядов и жестов, пауз и намеков, прикосновений и вздохов спокойному течению светского разговора двух людей, очень напоминающих непрофессиональных актеров.

Ее не влекло именно к нему. Ее завораживала тайна неизведанного, которая звала, манила, соблазняла. Внутри ее спала энергия самки, самой настоящей самки, ищущей, выбирающей.

Она просыпалась, если появлялся кто – то, кто готов быть избранным. Перетекая в него, изливалась через глаза, слова, улыбки, жесты, вспышки радости и гнева, обволакивала их обоих и делала не возможным существование порознь. Именно этого Лена и боялась. Но этот страх первый признак того, что появился он; и попробуй тогда, справься с этой животной силой.

Обед подходил к концу. Подали мороженное, и кофе.

– Я могу вас просить о встречи на днях? – не совсем уверенный в положительном ответе, не поднимая головы, спросил Николай.

Ее понесло. Как собака, учуявшая адреналин в крови насмерть перепуганного человека, Лена набросилась на своего визави:

– А зачем? Если это встреча двух знакомых, то не зачем так краснеть и прятать глаза. Так, грешным делом, я подумаю, что вы хотите меня совратить, а ведь я замужняя женщина, и, кажется, вы работаете на моего мужа?

О, как ей нравилась эта растерянность. Она наполнялась властью, как соком. Он чувствовал его запах, – и не было границ ее магнетизму. …Николай беззвучно шевелил губами и хлопал ресницами, но, наконец, выдавил из себя:

– Я так много… хочу вам сказать.

– Говорите сейчас, я не спешу.

– К сожалению, мне надо ехать, – выдохнул он.

– Ну, что ж, надо так надо, – небрежно бросила Лена, потянувшись за салфеткой. – Звоните, может, еще поболтаем, и спасибо. Было очень вкусно!

Направляясь к выходу, она чувствовала пожирающий взгляд. Какой – то своей женской антенной она улавливала его вибрации, и дрожала им в такт. И эта дрожь была тем приятней, чем больше грозила разрушить покой, размеренность, предсказуемость обыденной жизни, лишить равновесия внутренний мир, который уже когда-то был потрясен и теперь жаждал повторения. Будет очень обидно, если он не решится позвонить…

Первая половина дня прошла в пустых заботах. В четыре позвонил Антон:

– Привет, мышка.