Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Океан. Выпуск двенадцатый
Шрифт:

— Спасибо.

Похоже, мне везет на хороших людей. Даже старший мичман Масленников, которого мы считали сухарем, на поверку оказался совсем другим.

— А вон и твой старшина идет, — сообщил Воронин и предупредил: — Представься, как положено, он мужик суровый.

Ничего устрашающего во внешности старшины не было: роста он оказался ниже среднего, едва доставал мне до плеча; лицо настолько обыкновенное, что старшина, видимо, решил украсить его усами, но они росли так редко, будто регулярно пропалывались; глаза серые, невыразительные.

— Товарищ старшина второй статьи, курсант Севастьянов прибыл для дальнейшего

прохождения службы! — доложил я четко и так громко, что из рубки недовольно выглянул дежурный.

— Старшина второй статьи Охрименков, командир отделения рулевых, — представился старшина и протянул мне руку. — Идемте.

Да, чемодан оказался тяжеловат — наверное, зря я взял книги, надо было оставить их Иришке или Масленникову. Но Достоевский и Маркес вряд ли есть в корабельной библиотеке.

Кубрик был небольшой, койки в два яруса, но лишь на некоторых лежали моряки. Трое из них не спали, а читали, еще двое сидели за столом и играли в шахматы. Все они оторвались от своих занятий и стали разглядывать меня.

— Здравия желаю! — сказал я.

— Привет, салажонок! — отозвался один из шахматистов.

— Голованов! — одернул его старшина. — Чтобы я больше этого слова не слышал.

Зазвенели колокола громкого боя, и кто-то железным голосом прорычал в висевшем на переборке динамике:

— Команде приготовиться к построению!

Кончился «адмиральский час», сейчас экипаж разведут по работам и занятиям — это я знал по учебке.

— Вы на построение не пойдете, — сказал старшина. — Пока устраивайтесь. Вот ваш рундук, занимайте нижнее отделение, а спать будете вот на этой койке.

Койка была во втором ярусе, под самым трапом. Всю комфортабельность такого расположения я оценил тотчас же, когда по трапу загрохотали яловые ботинки выбегавших на построение моряков. Уж что-что, а безмятежный сон в ближайшем будущем мне не угрожает. Но обиды на старшину за эту услугу не затаил: все-таки я был салажонком и должен, как все, пройти через это. А спокойный угол мне достанется, дай бог, на третьем году службы. Все справедливо. В кубрике остались только мы с дневальным.

— Василь Гурьянович, — назвался он. — По специальности штурманский электрик.

Пока я перекладывал вещи из чемодана в рундук, Василь провел полную их инвентаризацию. Когда очередь дошла до боцманской дудки, он спросил:

— А это что такое?

Я высвистел ему команду на обед. Мне хотелось есть, а расход на меня вряд ли заявляли. От выданного мне на дорогу сухого пайка остался кусок колбасы, я поделился ею с Василем, чем сразу завоевал его расположение.

Однако насчет расхода я ошибся. Сразу после развода на работы и занятия старшина второй статьи Охрименков повел меня на камбуз, и кок, демонстрируя традиционное флотское гостеприимство, накормил меня до отвала.

4

Командир БЧ-1 капитан-лейтенант Холмагоров принял нас со старшиной второй статьи Охрименковым в своей каюте. Выслушав наши доклады, предложил сесть. Но в каюте было всего два привинченных к палубе кресла, в одном из них сидел сам капитан-лейтенант, на краешке другого примостился Охрименков, а я остался стоять у двери.

— Ну-с, посмотрим, какие доблести за вами числятся, — сказал Холмагоров, раскрывая лежавшую на столе папку. — Тэк-с, взысканий нет — это, конечно, отрадно. Благодарность

за отличное несение караульной службы. Всего одна. Что-то не густо, Владимир Александрович. — Он обернулся ко мне. — Да вы садитесь. Вон там, под умывальником, разножка, поставьте ее и садитесь. — На флот вас военкомат случайно направил или сами попросились?

— Сам.

— Почему? Ведь город, где вы жили, находится за тысячу миль от моря.

И тут я неожиданно для себя рассказал про Копыча и серебряную боцманскую дудку.

— Он ее с собой привез, — подсказал старшина второй статьи Охрименков.

— А ну-ка, принесите, — попросил капитан-лейтенант.

Когда я принес дудку, Холмагоров долго разглядывал ее, потом сунул мундштук в рот и высвистал нечто, лишь отдаленно напоминающее мелодию аврала.

— Не получается, — огорченно вздохнул он. — А ведь когда-то умел!

— Разрешите я покажу?

— А умеете?

— Так ведь Копыч же и научил.

Когда я высвистел ту же мелодию аврала, капитан-лейтенант заметил:

— Однако какой звук! — И надолго задумался. Потом вдруг встряхнул головой и сказал: — Вот что, Севастьянов, сейчас вы проиграете эту мелодию в телефонную трубку. Начнете, как только я взмахну рукой.

Он набрал номер телефона.

— Вениамин Иванович? Надысь вы что-то насчет подарочка соизволили намекнуть. Так вот я вам, любезный, алаверды изображу. — Холмагоров взмахнул рукой и поднес телефонную трубку к моему лицу.

Я высвистел мелодию. Как только я закончил, капитан-лейтенант, не говоря больше ни слова, положил трубку и обернулся к старшине второй статьи Охрименкову:

— Значит, так: сначала займетесь с Севастьяновым устройством корабля. Проведите его по всем помещениям от носа до кормы, благо это возможно, пока идет планово-предупредительный ремонт, и вы не будете мешать другим. На эту процедуру я вам отвожу… — Холмагоров сделал паузу, что-то прикидывая в уме, и подчеркнуто медленно произнес: — двадцать суток. Потом еще четверо суток на изучение инструкций и других документов, связанных с использованием механизмов. На пятые сутки поставьте его рассыльным, там ему придется еще побегать по кораблю и закрепить то, что покажете вы. После этого я приму у него зачет. Ясно?

— Так точно! — ответил Охрименков. — Разрешите идти?

— Вы идите, а Севастьянов пусть пока останется.

Но не успел Охрименков выйти, как в каюту ворвался дежурный по кораблю старший лейтенант и с ходу потребовал у Холмагорова:

— Покажи!

Капитан-лейтенант кивнул мне:

— Покажите ему, Севастьянов.

Я протянул дежурному дудку. Он тоже долго разглядывал ее, потом сунул в рот и высвистел сигнал подъема. У него это получилось лучше, чем у Холмагорова, но все-таки в двух местах он соврал.

— А теперь вы, Севастьянов.

Я постарался воспроизвести мелодию более точно.

— Однако какой чистый звук! — будто сговорившись с Холмагоровым, воскликнул дежурный.

— Так ведь она же серебряная.

— Да ну? Дайте-ка.

Я протянул ему дудку, он долго вертел ее и так и сяк и даже попробовал на зуб.

— Это вещь! Кто же ее соорудил?

Я пересказал слышанную от Копыча историю о матросе Колокольникове.

— Очень романтично. Странно, почему же я об этой легенде никогда не слышал? Посрамлен! — старший лейтенант поднял руки вверх.

Поделиться с друзьями: