Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы

– Это очень удобно – иметь только один глаз: второй уже не надо зажмуривать, чтобы видеть в перископ, как тонут жертвы моих «Цаункёниг»…

Отснятую кинохронику назвали «В тундре цветут эдельвейсы» и отправили самолетом в Берлин. Скоро пришло известие, что Геринг остался весьма доволен показом работы своих летчиков в Арктике. Посмотрели эту картину и в Лондоне, тоже остались довольны, но в одном месте второй лорд Адмиралтейства вдруг воскликнул:

– Стоп! Вот немцы и попались… Это же ведь – Швигер, которого мы потеряли в Ла-Манше и пытались отыскать около Гибралтара. Американцы утверждали, что он бродит где-то возле Ньюфаундленда, а он, оказывается, уже на полярных коммуникациях…

И ночной эфир скоро завибрировал, отражаясь в чутких корабельных антеннах: «Внимание! К сведению всех конвоев, находящихся в море. Известная подлодка Х-934 держит позиции на караванных коммуникациях. Командир – Ганс Швигер. Торпеды – „Цаункёниг“. Усилить бдительность. Внимание, внимание!..»

Контр-адмирал Сайманов тоже посмотрел эту кинохронику под заманчивым названием «В тундре цветут эдельвейсы», которое придумал сам фон Герделер, и остался тоже очень доволен.

– Отцвели эдельвейсы, – сказал он. – Завяли уже…

Ленд-лиз

Сильно качало. Стол гулял по кубрику. Он надоел всем настолько, что его водворили на штормовое место – к потолку.

Самаров, обхватив, чтобы не упасть, теплую трубу вентилятора, сказал:

– Товарищи, позвольте считать наше партийное собрание открытым. Слово для доклада предоставляется Векшину. Прошу, Андрей Александрович…

Штурман, в одну ночь поседевший от засохшей в волосах морской соли, обвел собравшихся воспаленными глазами.

– Всем нам известно, – сказал он, – какая судьба постигла союзный караван, направлявшийся в наши порты с поставками по ленд-лизу… Командир эскорта, боясь немецких подлодок, повел караван более высокими полярными широтами. Команды транспортов оказались измотанными штормами и встречами с гренландскими айсбергами. Это была его первая ошибка. Затем командир эскорта почему-то решил, что если транспорты пойдут все вместе, то они будут скорее обнаружены противником. И он предложил капитанам пробираться поодиночке. Это была его вторая грубая ошибка. В результате беззащитные транспорты разбрелись в океане, как стадо без пастуха, и произошло то, чего и следовало ожидать: гитлеровские подлодки разгромили караван, торпедируя корабли на выбор…

Векшин облизнул потрескавшиеся губы и жадно посмотрел в иллюминатор, за стеклом которого колыхалась волна, – ему, видно, хотелось пить.

– Нам доверена задача, – продолжал он после паузы, – найти в океане один из поврежденных транспортов и оказать союзникам помощь…

Звонок всеобщего аврала прервал собрание. На горизонте показался «Гринвич». Патрульное судно, прибавив ход, быстро подходило к английскому транспорту. На палубе «Гринвича» стояли два паровоза. Один из них был сорван взрывом и застрял колесами в грузовом люке трюма. В левом борту транспорта зияла рваная пробоина. В ней виднелись изогнутые взрывом шпангоуты, похожие на высохшие ребра гигантского животного.

Едва только «Аскольд» поравнялся с кормою «Гринвича», как на палубу сразу же посыпались чемоданы, саквояжи и какие-то картонные ящики. Английские матросы лезли по трапам на патрульное судно, а некоторые просто прыгали на его ростры, весело крича обычную в таких случаях фразу:

– У короля много!.. У короля много!..

Разбирая на палубе буксирные тросы, Мацута задрал голову кверху, крикнул на мостик командиру:

– Ну, видите? Как крысы побежали… А что я вам говорил?

На корме транспорта стоял высокий худощавый офицер. Пеклеванный всмотрелся в него и тронул Рябинина за рукав:

– Прохор Николаевич, да ведь это капитан «Грейса» Тепрель Мюр!..

Мюр грозил кому-то кулаком и сбрасывал на «Аскольд» тяжелые связки книг. На палубе два кают-компанейских стюарда подхватывали их и кидали в коридор полуюта.

Весь проход был завален библиями. Маленькие, затянутые в бархат, и тяжелые, в медных переплетах, книги перелетали с борта на борт, шелестя пожелтевшими страницами. По ним бесцеремонно ступали матросские ноги, жирные, смазанные тавотом тросы волочились по ним…

Мацута взбежал на мостик, скалывая с поручней трапа большие ледяные сосульки.

– На борт принято сорок восемь человек! – крикнул он.

Рябинин спросил:

– Боцман, как у тебя с буксирами?

– Все в порядке, товарищ командир. «Аскольд» готов к буксировке транспорта.

– Добро!..

Рябинин осмотрелся. Англичане уже покинули свой корабль. Один только капитан еще продолжал перекидывать на «Аскольд» толстые связки библий.

– А ну-ка, помощник, окликни его!

Пеклеванный перегнулся через поручни, приложил к губам мегафон и крикнул по-английски:

– Капитану «Гринвича» – на мостик!..

Тепрель Мюр был одет в меховое платье, плотно застегнутое на горле. Из-под реглана торчала резиновая трубка надувного спасательного жилета. Мех капюшона заиндевел около рта, и от этого казалось, что у капитана выросли седые блестящие усы.

Мюр подошел к Пеклеванному так близко, что тот почувствовал запах рома.

– Мне везет, – бодро сказал он. – Это уже второй корабль, с которого я ухожу, даже не замочив ног.

– Помощник, – вмешался Рябинин, – спросил бы, куда у него «Грейс» делся?

Пеклеванный спросил.

– О, «Грейс» наскочил на мину около Глазго!

– Жаль! Целых десять тысяч тонн.

– Раббиш! – отмахнулся Мюр. – У короля много!.. Советую вам дать залп под мостик «Гринвича». Там есть пробоина, и конец наступит скорее.

– Помощник, передай ему, пожалуйста, что мы не собираемся топить транспорт, – заявил Рябинин.

И пока Мюр спускался по трапу в отведенную ему каюту, три аскольдовца уже влезли на высокую корму транспорта. В одном из них Рябинин узнал Григория Платова. Старшина, ухватив конец буксирного троса, протянул его в клюз транспорта и закрепил за массивный гак у основания фок-мачты.

Теперь «Аскольд» был надежно скреплен с «Гринвичем».

Под палубой патрульного судна глухо прошумели машины. Корабль вздрогнул. Тросы, дрожа от напряжения, натянулись над волнами, рванули транспорт вперед. Некоторое время «Гринвич» стоял неподвижно, потом медленно пошел за «Аскольдом», глубоко зарываясь форштевнем в воду, и волны вкатывались в его пробоину.

Три матроса стояли на самом носу транспорта и махали руками – все в порядке!..

* * *

Темнело. Над океаном загорались звезды. Пеклеванный получил приказание проверить состояние буксирных концов. Он шел по палубе. Ветер прижимал его к борту. Штормовой леер, скользящий по тросику наподобие висячей ручки в трамвае, леденил руку. На корме Артем остановился. К нему подошла Китежева.

– Варенька, – сказал он, – шла бы в каюту, а то холодно.

Она улыбнулась, блеснув в темноте зубами.

– Ничего. Я сейчас пойду в лазарет, согреюсь.

Буксирные тросы ерзали возле их ног, вытягиваясь над пенной струей и уходя дальше – прямо к высокому остову транспорта. «Гринвич» проступал во тьме черным силуэтом, и на фоне серого неба четко обрисовывались его склоненные мачты. Мертвый и отяжелевший, без единого огонька, транспорт чем-то страшил и настораживал.

– Как-то они там? – тревожно спросила Варенька, и Артем понял, что она беспокоится за трех матросов, оставленных на «Гринвиче».