Оккупация

Я развивал свой стиль, жесткий, быстрый и эффективный, и ковал из собственного тела боевой механизм, идеально приспособленный для реализации этого стиля.

А вот Брюс Ли пошел несколько иным идеологическим путем. Практикуемая им система — вин-чунь — при своей эффективности отличается высокой сложностью, к тому же Брюс Ли прославил вин-чунь за пределами Китая и превратил в доходное предприятие, однако саму систему усовершенствовал весьма незначительно. Созданный им стиль Джит-кун-до, как и мой собственный стиль, состоял из простых и эффективных техник, но предполагал, что изучающий его уже освоил любое иное боевое единоборство. Сам Брюс называл Джит-кун-до не стилем, а методом, что показательно.

В этом противоположность наших путей: я создал стиль самозащиты, доступный каждому, и следование этому пути делает адепта все сильнее и лучше. Ли же изначально поставил во главу угла физическое совершенство, а созданные им системы имеют высокий порог вхождения и очень требовательны к адептам. Собственно, именно за это я всегда критиковал его стили: защищать свою жизнь и здоровье надо всем, в том числе людям, не имеющим боевых навыков и впечатляющей формы. Даже не так: именно им и надо в первую очередь, а техника самозащиты для человека, который уже и так силен и умел — сродни излишеству.

И наши личные достижения — тоже во многом разные. Брюс развивал умение побеждать любого противника в поединке — моей же целью была победа над любым количеством и качеством противников, достигнутая по принципу «по одному удару на каждого». Он не мог убить кулаком ни медведя, ни даже свинью, как это делал в прошлой жизни я, но ловил палочками подброшенные зерна риса и играл в теннис, используя нунтяку вместо ракетки. Я ходил на внешней стороне согнутых пальцев ног с человеком на спине — он подтягивался на одном пальце руки. Конечно, я не мог представить себе практическую пользу от ловли зерен риса палочками или зажигания летящих спичек при помощи того же нунтяку, но все равно восхищался Брюсом Ли — как мастер мастером, не как конкурентом, а как художник — музыкантом.

Одно из самых интересных его достижений — дюймовый удар, которым Брюс Ли отбрасывал добровольца-статиста на пару шагов или проламывал доску перед взором телекамер. Вин-чунь, будучи боевой системой, рассчитанной на очень близкую дистанцию боя, разработал методику нанесений ударов с очень короткой амплитудой, по которой в кулак «вливается» энергия многих мышц из разных частей тела. Брюс Ли вышел на следующий уровень, нанося удар без видимого замаха или активного движения: вот он стоит, уперев пальцы в доску, затем ладонь складывается в кулак, приближающийся к доске — и оп-па, доска надвое. Одним молниеносным движением. Возможно, Брюс разработал улучшенную методику. Возможно, причина в уникальных физических способностях, унаследованных у родителей. Сам я склоняюсь к первой версии, поскольку знаю, как много труда надо вложить в то, чтобы стать сильным и быстрым. А людям, которые не приложили титанического труда к собственному самосовершенствованию, проще поверить в неповторимые генетические данные Брюса Ли.

Так или иначе, но фирменный удар его повторить никто не может, даже я. Я, впрочем, никогда и не пытался, у моего стиля иное предназначение. Никакой показухи, никаких эффектных движений — только простые и эффективные механики и приемы, наилучшим образом умножающиеся на физические способности адепта.

Но обычную методику коротких ударов вин-чунь я в свое время изучал на предмет простоты и эффективности и в конечном итоге отбросил: сам удар хоть и эффективен, но сложен, к тому же во многом противоречит основному принципу каратэ: противник должен быть поражен одним ударом с максимально возможного расстояния. Ближний бой — для очень подготовленных бойцов и против очень сильных соперников, а человеку, защищающемуся в драке, важно отбить нападение без вреда для себя, и хорошо акцентированный и разогнанный удар для него предпочтительней.

Однако исследования коротких ударов хоть и оказались не востребованы для моего стиля, но сослужили добрую службу лично мне.

В тот момент, когда удар пальцами был остановлен пустотным щитом Альтинга, я произвел дюймовый удар, снова сжав ладонь в кулак. Мое ударное движение на самом деле было обманкой: Альтинг получил всего лишь тычок рукой, силы ног и корпуса я «придержал», чтобы вложить их в повторный короткий удар.

Но Альтинг, несведущий в тонкостях рукопашного боя, ничего не понял, он видел только одно движение и один удар, а не два последовательных, потому, когда мой кулак угодил ему в солнечное сплетение и опрокинул в пыль, его глаза вылезли на лоб отнюдь не от физического воздействия… ну или преимущественно не от физического.

Готов поклясться, на его лице был самый настоящий шок. Да и вообще, в додзе стало как-то тихо: все смотрели на нас.

Секунд через двадцать Альтинг перестал мучительно глотать ртом воздух и сумел выдавить из себя одно короткое слово:

— Как?..

Я улыбнулся.

— Молча. Когда-нибудь и ты так сможешь… — Я выдержал паузу, чтобы следующие слова отчетливо повисли в воздухе: — если раньше не околеешь. Вставай, ты говорил — дважды подряд можешь сотворить щит? Сейчас посмотрим, как тебе удастся дубль. Всем остальным — отдыхать и готовиться ко второму подходу.

Хотя какое там «готовиться», все на нас глазеют.

— Как это возможно?! — снова спросил Альтинг. — Я уверенно выдерживаю пули, удары прикладом и атаки магов четвертых и пятых уровней!! Или…

Мне понятен его шок: он привык к мысли, что пустотный щит защищает его от любого воздействия, в разумных пределах, конечно. А тут раз — и кулаком. Сюрприз не очень сильный — но очень неожиданный, и оттого неприятный вдвойне.

— Ты думал, я только стихийно-кинетические щиты пробиваю? Твой удар.

Его кулак замер, лишь коснувшись меня.

— Готов?

— Уже не уверен, — вздохнул Альтинг, сотворяя щит.

Секундой позже он уже корчился на земле.

Я вернулся к дому и уселся, скрестив ноги, на веранде.

— Пять минут на отдых и медитацию. Затем по второму кругу.

— И много кругов будет? — спросил Альтинг минуту спустя, приняв сидячее положение.

— До конца занятия час и сорок минут.

— Я столько, пожалуй, не выдержку, — сказал он.

Я пожал плечами:

— Минус второй. Как я и говорил, мало кто из вас достигнет хоть чего-то, слишком трудный этот путь. Что вторым отваливаешься именно ты — закономерно, ведь ты и так уже чего-то в жизни добился, у тебя мотивация слабее.

— У меня желудок слабее, — огрызнулся Альтинг, — он не выдерживает такого жесткого метода обучения!

Я безмятежно улыбнулся.

— Вообще-то, я тренирую учеников в использовании щита при помощи жены. Ее вихревые атаки, в отличие от моего кулака, щит не пробивают. Но увы — из-за кандалов и ошейника она не может колдовать. Так что кто решит прийти завтра — пусть прихватит с собой целителя: как-то так получилось, что для тех, кого я бью, дело зачастую заканчивается больницей, причем часто даже помимо моего желания.

— А, так именно в этом был смысл моего избиения? — мрачно спросил, поднимаясь и отряхиваясь, Альтинг.

— Смысл — это иллюзия. Условность, придуманная людьми. В природе нет смысла как такового, но есть причинно-следственные связи. Моя жена колдовать не может — значит, проверять твой щит приходится мне.

Он тяжело вздохнул, сунул руку в карман и достал что-то, похожее на ключик.

— Если ваша жена наломает дров — отвечать придется вам обоим, — предупредил он, протягивая его мне.