Окно в природу-2004

Численностью и распространенностью койоты, помимо расселения вслед за людьми, напрямую связаны с истребленьем волков. Чем меньше волков - тем больше койотов. (В год нашего путешествия на всей территории США оставалось всего три сотни волков.)

Для индейцев койот был просто «братом по жизни». Для переселенцев из Европы в Америку зверь стал животным почти нетерпимым, хотя вошел, как часть окружающей жизни, в пословицы, поговорки и прозвища. В мультипликационных фильмах он тоже стал постоянным героем, но отнюдь не злодеем - ему постоянно отводится роль «чуткого стража». В реальной жизни адвокатами его («санитар!») являются ученые-биологи и защитники дикой природы, фермеры же непреклонны: «Хорош только на мушке!»

01.04.2004 - «Лес богаче царя»

Беседа с академиком Александром Исаевым

– Александр Сергеевич, прошло два месяца после бурного всплеска эмоций и размышлений по поводу заповедников и всего, что связано с судьбою наших лесов. Это было время некого затишья, которое объяснялось предстоящими выборами главы государства. Вы держали руку на пульсе проблемы. Происходило что-либо в поисках разумных её решений?

– Ну, во-первых, я бы сказал несколько слов о важности того, что названо «всплеском». Выступление «Комсомольской правды» было сильным, аргументированным и очень своевременным. Проблема, о которой мы говорим, чрезвычайно серьезная, с далеко идущими последствиями, касается она судьбы государства и всего народа. Ваша газета ударила в колокол, привлекая внимание к этой проблеме. Её серьезность почувствовали многие люди, поддержавшие вашу позицию. Двадцать тысяч немедленных откликов - это не шуточное дело, это голос общественного мнения. Не считаться с ним было нельзя. Это заставило уже подготовленный документ («Лесной кодекс») в спешном порядке, подправлять - много раз возвращать на доработку уже с привлечением для консультации специалистов-лесоводов. То, что сейчас поступило в правительство, существенно отличается от того, чем был Кодекс первоначально. Это значит: общественное мнение, хотя и «вполуха», все-таки слушают.

– Наше выступление в январе касалось главным образом судьбы заповедников. Можно ли считать сейчас, что хотя бы законодательно они вне опасности?

– Можно, но с оговоркой. Процитирую нынешний документ. «Запрещается передача в частную собственность граждан и юридических лиц лесных участков, находящихся в государственной собственности, на которых произрастают леса, отнесенные к следующим категориям защитности: запретные полосы по берегам рек, озер, водохранилищ и других водных объектов; запретные полосы лесов, защищающие нерестилища ценных промысловых рыб; лесопарковая часть зеленых зон поселений; лесов первого и второго поясов части защитной охраны источников водоснабжения; леса, имеющие научное или историческое значение; леса особо охраняемых территорий» (то есть заповедники и Национальные парки). Всё вроде бы ясно и приемлемо. Но в недрах Кодекса спрятано «игольное ушко», через которое при желании (а оно очень большое и с тугим кошельком) можно протащить даже верблюда. Там среди прочего сказано, что можно передавать земли лесного фонда в иные категории для разных государственных нужд, но в том числе и бытового, жилищного и иного социального значения. Оговорено, что всё это может делаться только при наличии государственной экологической экспертизы, на основе материалов лесоустройства или специальных постановлений. Но человек с большими деньгами эти препятствия может вполне одолеть, и мы увидим «верблюда» в виде трехэтажного особняка с башнями, для которого «игольное ушко» окажется распахнутыми воротами. По этому пункту война еще предстоит. И надо в ней обязательно победить. Вот такие дела с особо охраняемыми территориями.

– А в структуре управления этими территориями есть какая-нибудь ясность?

– Это дела уже не лесные - административные. И, насколько я понимаю, пока что никто не знает, куда департамент (или как там его называть?) по особо охраняемым территориям «прислонят». Логичнее всего было бы видеть его, как прежде, в лесном ведомстве. Но пока и ведомство это не сформировано, хотя необходимость его создания, слава богу, наконец признана. Без него управление лесным хозяйством страны просто немыслимо.

– Основа проекта - приватизация, иначе говоря, продажа лесов в частные руки. Мы с вами хорошо понимаем: поезд этот уже не остановить. Что мы приобретаем и что теряем при этом? Как эта очередная приватизация будет вершиться?

– Потерять можем много, ничего по существу не приобретая. При всех поправках и шлифовках «Лесной кодекс» остается документом, созданным в спешке и при отсутствии гласности. К работе над ним не были привлечены широкий круг ученых лесного профиля и все заинтересованные в разумной экономической практике лесопользования. Проблема, которую надо решать спокойным эволюционным процессом, опять у нас стала революционной. «Революция» делалась втихую или, как говорят, келейно. О намерении правительства приватизировать леса общественности не было сказано ни слова, серьезная проблема не обсуждалась публично. Общественное мнение встрепенулось, когда в Думе при продавливании властью одной из принципиально значимых поправок к лесному законодательству стало ясно, какие шипы у «розы», которую потихоньку взрастили в тиши кабинетов. В Польше, задумав приватизацию лесов, решили с народом посоветоваться - провели референдум. И получили ответ: «Нет!» Уверен, и у нас сказали бы то же самое. Отсюда и работа втихую.

– Но наши с вами оппоненты говорят: надо заставить леса работать на экономику...

– Да, действительно надо. Лесное хозяйство в результате всего, что случилось с нашей страной, лежит на боку. Лес сейчас просто воруют по-черному. Но как заставить эффективно работать на экономику сложный живой организм, каким является лес? Можно на скорую руку сочинить Кодекс, дать по нему возможность «хапнуть» очередным приватизаторам, которым, как мы уже убедились, дела нет до судьбы экономики, до судьбы народа и государства. Именно так произойдет при нынешнем лихорадочном, непродуманном подходе к пользованью лесами. Леса в России - больше, чем леса. Нельзя подходить к выставке их на продажу так же, как к продаже трактора, завода, какого-нибудь швейного предприятия. Лес - это не только имущество, как считает министр Греф и все, кто готовил Кодекс, лес - это очень серьезная часть сложнейших экономических, экологических проблем, водопользования, это среда для жизни и отдыха миллионов людей, среда обитания разнообразных животных. Только правильно решая эти проблемы, мы можем побогатеть и оставить в надлежащем порядке лес идущим за нами поколениям.

– А экономисты говорят: средства нужны сейчас, надо заставить леса работать.

– При спешке, без тщательного обдумывания, без анализа опыта других государства, без гласного обсужденья проблемы, без детальной прописки законов нового лесопользования мы получим только очередной «хапок» для тех, кто не успел к предыдущим приватизациям. Государство тоже что-то получит, но это будет сиюминутная выгода. Только!

– Называют какие-то цифры этой вроде бы видимой прибыли.

– Называют. По разным бумагам и газетным страницам порхает цифра «9 миллиардов». Не знаю, откуда она взялась, не ведаю, кто и как подсчитал. Девять миллиардов рублей - это ничто, пустяк. Этих денег государству не хватит даже на то, чтобы управлять лесами, где уж тут вливания в экономику! Русский лес может дать многократно больше - десятки, сотни миллиардов, и не рублей - долларов! Но, повторим, при разумном, взвешенном, тщательно подготовленном механизме пользования.

По-настоящему ценных лесов у нас осталось вопреки расхожему мнению не так уж много. Говорю это ответственно, поскольку активно участвовал в изготовлении карты лесов со съемкой из космоса. Эти карты позволяют видеть не только массивы лесов и вырубок, но даже мелкие лесосеки, даже отдельные деревья. Так вот, богатство наше уже сильно подточено рубками. В более или менее доступных лесах поднимаются сплошные малоценные березняки...

– И, конечно, не на них обратят взоры те, кто уже «точит топор».

– Разумеется. Драка начнется за то, что еще сохранилось. И сколько злоупотреблений тут будет, может представить даже не посвященный в лесные проблемы.

– Но представим фантастическую картину, что злоупотреблений не будет, все будут законопослушными - спилив дерево, посадят новое, как декларирует Кодекс...

– Лесопромышленник вести себя так не будет. Об этом говорит вся история уничтоженья лесов на Земле. Дело лесопромышленника - взять, причем возможно больше и сразу. При соблюдении законов лесопользования этот бизнес для нынешних наших предпринимателей непривлекательный. Лес растет медленно - долго надо ждать, много труда и забот надо затратить, чтобы увидеть зеленую крону над головой и получить не слишком большое, но верное вознагражденье. Срубить дерево - другое дело. «КамАЗы», пилы, трелёвочные механизмы - в руках. В год-два можно опустошить огромные территории, сколько бы сторожей ни поставили...

– Значит, частное владение лесами вообще не предпочтительней государственного?

– Я считаю: да.

– Но в некоторых государствах немало частных лесов...

– Это там, где исторически сложилось частное землевладение. У финнов на каменистой земле ничего, кроме леса, не растет. Лес издавна был владеньем крестьян. Сейчас сорок процентов лесов в Финляндии - частные. Хозяева их, как правило, живут в городах, работают на производствах, в том числе использующих древесину, но бывшие крестьяне хранят то, что досталось им от отцов и дедов. Лес для них - не самое доходное место, но надежное: кое-что можно срубить, а если лесные угодья представляют собой живописное место - залучить отдыхающих. Ошибочно думать, что Финляндия живет только лесом. Страна эта - в первом ряду государств по производству разной продукции высоких технологий (вот о чем надо и нам в первую голову думать!), а лес для финнов - жизненный фонд, из которого они берут лишь столько, сколько в нем прирастает, остальное покупают у нас.

– Американский опыт...

– Там есть леса и частные, и государственные. При отлаженном законодательстве, при завидном законопослушании две формы собственности сосуществуют. Но всюду в мире, в том числе в США, наблюдается тенденция не отдавать леса в частную собственность, а выкупать их у частников. Лесопромышленник всюду нетерпелив и жаден. Огромные массивы лесов в Америке легли под топором. Частные лесопользователи не пожалели даже знаменитые секвойи - деревья, простоявшие на Земле тысячи лет, срубив их «на упаковочные ящики». Государство вовремя спохватилось, заповедав в Калифорнии рощу секвойи, о которой, помнится, вы, Василий Михайлович, писали.