Око Дьявола

– Прекрасная планета, – сказала Цирцея. – Ваш заработок связан с космосом, Чейз, и вам кажется, что все обязательно должны там побывать. А на самом деле ни один житель планеты, скорее всего, не бывал даже на станции Сэмюелс. Для вас, – она показала то ли на внутренность корабля, то ли на огромную вселенную вокруг него, – все это давно стало родным домом, и ваш образ жизни кажется вам вполне естественным. Но большинство людей вряд ли назовут число планет в системе.

– Но не вы.

– Нет, не я. Чейз, моя жизнь прекрасна. Лучшего не стоит и желать. Но будь у меня возможность начать все сначала, я, скорее всего, пошла бы по вашему пути. Вы счастливая женщина, но, возможно, еще не знаете об этом.

В разрыве облаков мелькнул голубой океан.

Мы послали сообщение о нашем прибытии Селотте и Касселю. Примерно через час после отлета со станции я взяла курс на Боркарат, их родную планету, велела Алексу и Джамбри пристегнуться – и скользнула между измерениями.

Один из недостатков подобных путешествий состоит в полном отсутствии связи на протяжении полета. Если бы «немые» посоветовали Килгору засунуть свои дипломатические инициативы себе в задницу, он не смог бы сообщить нам об этом.

Глядя на серые сумерки межпространственного мира, Цирцея в очередной раз сказала мне, что ей всегда этого хотелось.

– Не в таких обстоятельствах, конечно. Но здесь все так странно…

– Как жилось при бандаре? – спросила я.

– Когда он умер, я была подростком. Многие, естественно, ненавидели его. Увы, я не придавала особого значения политике. Люди рисковали собой, пытаясь избавиться от Клива, а я училась в школе, и больше ничего. Мальчики и физика – вот все, что меня волновало. Не обязательно в этом порядке. – Она застенчиво улыбнулась.

– Наверное, все облегченно вздохнули, когда его не стало?

– Если честно, мне кажется, что при Кливе было лучше, чем сейчас, – прежде всего потому, что правительство Килгора более коррумпировано. Не поймите меня превратно: я вовсе не говорю, что хотела бы возвращения Клива. Но все делают вид, будто мир черно-белый, хотя на самом деле это не так.

Большую часть времени она пребывала в приподнятом расположении духа, но иногда становилась серьезной и сосредоточенной, чему, конечно, способствовала и лежавшая на ней ответственность. Впрочем, познакомившись с Цирцеей поближе за время долгого полета, я поняла, что ее мучают вовсе не последствия возможной неудачи, – в сущности, она выглядела уверенной в успехе. Если эти создания действительно могли читать мысли друг друга, и ее тоже, они наверняка поняли бы, что поставлено на карту. К тому же они, должно быть, обладали куда большей способностью к сопереживанию, чем люди. Неужели они стали бы наблюдать со стороны, как гигантская катастрофа уничтожает сотни миллионов жизней, если могли без особых усилий предотвратить ее?

Нет, дело явно было в другом, скорее всего, как ни странно, в прозаичных мыслях об ушедшем времени, об упущенных возможностях, о потерях, которые случаются у каждого. Куда ушла молодость?

Вероятно, я слишком много думала о приближающейся вспышке гамма-излучения. Цирцея могла совершенно спокойно заметить: независимо от того, чем все закончится, в один прекрасный день мы будем готовы отдать что угодно за возвращение в то время, когда мы сидели вместе на мостике и жевали сэндвичи с джемом – вот как сейчас. Это вовсе не означало, что Цирцею ничто больше не заботило: она просто жила сегодняшним днем, как и все, кого я знала.

Джамбри тоже не позволял себе слишком много размышлять о важности предстоящей миссии.

– Сделаем, что сможем, – сказал он. – Если у «немых» хватит ума, они воспользуются шансом помочь нам. В конце концов, для них это тоже выход – возможность улучшить отношения и предотвратить войну. С их стороны будет крайне глупо поступать иначе.

Он был родом из Города-на-Скале. Его отец, врач, в молодости побывал на Салуде Дальнем, полюбил его огромные океаны и обширные леса – а возможно, и чувство уединения, которое человек обретал на планете, – и в конце концов убедил жену провести там отпуск. Планета ей понравилась, и после рождения Джамбри его родители решились, как он выразился, на окончательный переезд.

– Спрос на врачей там был выше, – сказал он. – Их постоянно не хватало: не знаю в точности почему. В общем, им лучше платили, хотя отец всегда настаивал, что причина была вовсе не в этом.

Улыбка Джамбри словно заверяла: «все будет в порядке». Он немало пожил на этом свете и, судя по его манерам, был себе на уме. Казалось, одно его присутствие разряжало атмосферу.

– Я начинал как журналист, – рассказывал он. – Но для такой работы мне не хватало цинизма: я не умел задавать сложные вопросы, мне не нравилось оскорблять других. В конце концов босс предложил мне сменить профессию. Оказалось, что я неплохо сочиняю речи. А за одним последовало другое.

– Расскажите про администратора, – попросила я.

– Что вы хотите услышать, Чейз? Он хороший человек, пытается делать правильные вещи, но у него нет организаторских способностей в отличие от других глав правительств. А ведь ему приходится руководить огромной организацией. Самоуправление появилось у нас меньше тридцати лет назад. Возьмем, к примеру, вашу родную планету Окраину. Там до сих пор существует множество национальных государств, но у них есть долгая традиция сотрудничества. На Салуде Дальнем все национальные государства появились недавно. Никто не знает толком, что делать. Все считают, что прийти к власти можно только по чужим головам. Многие даже хотят возвращения Клива. Вы спрашиваете, что я думаю о Килгоре? Я удивлен, что ему все еще удается удерживать власть. Ну и конечно, этот… – Джамбри слегка помрачнел, – «удар молнии». Мне жаль Килгора, – вздохнул он. – Не хотелось бы оказаться на его месте.

Джамбри тратил немало времени на изучение ашиурской письменности. Я молча сидела рядом, а он объяснял мне ее замысловатые детали. Честно говоря, я с трудом могла сосредоточиться, как ни старалась. Я лишь задавала вопросы и выслушивала ответы. Цирцея тоже пыталась пройти ускоренный курс языка, но в конце концов устала и сдалась.

– Мы вообще сможем понять, что происходит, когда окажемся на их планете? – спросил Джамбри. – У них есть головидение?

– Без проблем не обойтись, – ответила я. – Их системы связи не рассчитаны на нас.

– И чем они отличаются?

– Ашиуры – «немые», Джамбри.

– Это я понимаю. Но как выглядят их передачи, если все молчат? Картинки с текстом?

– Для общения с нами – да, именно так. Но у них самих все совсем по-другому. Знаете, как работает телепатия?

– Нет. А кто-то знает?

– Более или менее. Сигналы передаются от одного мозга другому путем фрактальных пространственных воздействий. Кажется, я правильно все сказала, но не спрашивайте, что это означает. Такое возможно лишь на ограниченном расстоянии – до нескольких метров. С увеличением расстояния сигнал ослабевает. Скажем, когда идет трансляция спортивного соревнования…

– У них есть профессиональный спорт? – спросил Алекс.

– Не знаю. Можно продолжать?

– Конечно. Извини.

– Если идет трансляция спортивного соревнования, мысли комментатора на самом деле передаются приемнику. Приемник преобразует их в электронный сигнал, примешивает к основной передаче и посылает весь пакет, скажем, к вам в гостиную, где еще один преобразователь раскладывает его на картинку и звук. А реакции комментатора преобразуются снова в фрактальные пространственные воздействия, воспринимаемые любым, кто находится в помещении. Можно сказать, прочитываемые им.