Око Силы. Трилогия. 1991 -1992 годы
Шрифт:
– Спасибо, Михаил! Спасибо...
– Да, бросьте, Келюс! – отчего-то обиделся Плотников. – Вы что, поступили бы иначе? Или вы думаете, что, если я полковник...
Кажется, золотые погоны, начали тяготить Генерального Инспектора.
– Еще и Стася... Вчера ночью проснулся, а она роется в моих бумагах. Стерва! А я ей, гадине, верил!.. Ладно, набью морду и выгоню, не в этом дело... Николай, я получил задание уничтожить Крымский Филиал. Вы, как я понимаю, в курсе. Участвуете?
– Но ведь ты же в курсе, – пожал плечами Келюс. – Куда мне деваться?
– Да я-то в курсе, – Мик дернул щекой. –
– Само собой, бином, – спокойно согласился Лунин. – А насчет Крыма... У меня должок остался, так что я с тобой. Только... Скантр кому достанется? Знаете лысого полковника?
– Который «Ронхил» курит? Знаю.
– Он мне целую сагу поведал про доброго Агасфера-Вечного, который решил историю исправить. Наверное, это лысый считает, что раз я против коммунистов, то растаю, бином, от восторга. Так вот, Мик, я не хочу, чтобы нами управлял товарищ Вечный!
Плотников задумался, бросил папиросу, растоптал сапогом.
– Николай, если мы с вами дернемся, нам всем кранты. Да и поздно мне в кусты прыгать. Кто я дома? У бати моего здесь контракты на сотни миллионов! А вот скантр... Даже не знаю... Наверное вы правы, уж больно мягко этот полковник стелет. Как вы сказали, Николай? Товарищ Вечный? Ладно, достанем скантр, а там, как скажете, так и будет. Лады?
– Лады, – Келюс встал, – решили.
– Пойдемте ко мне. Тошно как-то! Со Стаськой мы почти не разговариваем, а тут еще Ухтомский приехал, словно с похорон...
– Виктор? – обрадовался Лунин. – Ну пойдемте.
В квартире на Рымарской и в самом деле было невесело. Бледная Стася молча разливала чай, стараясь не смотреть ни на Мика, ни на Келюса. Хмурый Ухтомский, отказавшись даже от чаю, забился в угол, листая взятую наугад из шкафа французскую книжку. Еле досидев до конца чаепития, Лунин предложил Ухтомскому выйти покурить на балконе. Мик тоже достал папиросы, но Николай выразительно на него поглядел, и тот, понимающе кивнув, отправился помогать мадемуазель Чаровой мыть посуду.
– Виктор, хорошо, что вы здесь! – воскликнул Келюс, когда они остались одни. – Я черт знает как волновался. С этими вашими, бином, сроками!..
– Сентябрь только начинается, – спокойно заметил штабс-капитан.
– Вы что, Вертером себя вообразили? Между прочим, доброволец не значит, бином, самоубийца!
Ухтомский покачал головой.
– Николай, я не самоубийца. Просто считаю бесчестным покидать свою часть во время боя. Да и кроме того... В последнее время я вдруг понял, что совсем не жажду увидеть трехцветный флаг над Столицей. Лучше уж, как и обещано...
– Вам не нравится эта война, – кивнул Келюс.
– Перестала нравиться. Михаил... То есть господин полковник говорит, что вы были в Мценске. Я тоже там был. Читали «Войну миров» господина Уэллса?
– Ну и плюньте на все это! – махнул рукой Лунин. – Уезжайте за границу, в конце концов. Свое вы и так отвоевали!
– Я давал присягу, – дернул щекой Ухтомский. – Я дворянин, Николай! Я...
Он не стал договаривать. Папироса давно потухла, но Виктор даже не заметил. Келюс покосился на него, внезапно хмыкнул.
– Значит,
вы понимаете, что ваши белые становятся пострашнее красных и предпочитаете получить пулю в лоб, но не изменить присяге? Конечно, бином, вы же дворянин! А я вот, князь, не дворянин. Я, извините, плебей, у меня не осталось даже страны, которой я когда-то присягал! И если вы не хотите остановить эту мясорубку, то ее попытаюсь остановить я. Вы поможете?– Нет... Келюс, вы правы, но вы смотрите со стороны... Я лучше...
– Веревка и мыло, джентльменский набор, бином, – вздохнул Лунин. – Виктор, у меня есть два варианта. Или мы погибаем все вместе – или у нас появится шанс уцелеть. А Канал я все равно уничтожу, ясно?
– Это я понял, – Ухтомский нервно щелкнул зажигалкой. – У меня и у самого в голове бродит...
– Если вы мне поможете, пройдет второй вариант. Мне лично, помирать, бином, не с руки. Да и вам тоже! Представьте, Виктор, вас тут под Шопена землицей засыпают, а Лиде как раз помощь будет нужна. Она ведь, бином, чуть что за пистолет хватается!
Про курносую художницу Лунин вспомнил в последний момент и теперь не без удовольствия стал наблюдать за штабс-капитаном.
– Это... Это жестоко! – прошептал тот.
– А у меня нет выбора. Если Канал уничтожить, то пройдет время, пока Тернем создаст новый скантр...
– Не создаст, – прервал его князь. – Тернем бежал за границу. Я дал слово молчать, но, как видите, уже нарушил... Что я должен делать?
Келюс ответил не сразу. Новость ошеломила – второго Тернема найти не удастся, а значит, если скантр уничтожить...
– Тогда все просто, Виктор. Когда мы попадем в лабораторию, я дам сигнал, скажем, начну насвистывать, а вы отвлечете внимание того, кто будет управлять переброской.
Ухтомский задумался, сжал губы.
– Хорошо. Но у меня условие. Никто не должен погибнуть. Иначе...
– Не надо «иначе», – улыбнулся Лунин.
Он облегченно вздохнул – и вдруг понял, что будет дальше. Канал перестанет работать, Тернем не создаст новый скантр, он, Лунин, вернется домой, а Виктор Ухтомский... Судьбу не изменить – князь Ухтомский исчезнет из этого мира 3 сентября 1920 года. И не он один! Сотни добровольцев – и белых, и красных... Но ведь они сами выбрали войну, сами захотели стать «марсианами»! И все-таки...
– Николай!
Келюс вздрогнул. Ладонь Ухтомского легко коснулась его плеча.
– Смею напомнить о своем военном опыте. Насколько я понимаю, вы хотите пронести какой-то заряд в лабораторию. Но там посты, каждый раз вещи проверяют!
Лунин кивнул. Все верно, красный шпион Макаров наверняка уже пробовал. Но...
– Виктор, тогда у кладбища... Помните, как вы тех яртов шуганули?
– Помню, – удивился князь. – И что же?
Что именно, Лунин и сам до конца не понимал. Несмотря на патриархальные нравы предков, пронести мину в лабораторию было практически невозможно. Три поста: караул у ворот Технологички, затем уставший от жизни офицер Костя у дверей и солдат в коридоре. Его рюкзак, конечно же, осмотрят... Келюсу приходилось читать немало повестей об отважных подпольщиках, разносивших динамитом вражеские штабы и склады, но там всегда оказывался сочувствующий охранник, мина спускалась на веревке в окно туалета...