Око воды

Дитамар снял шляпу и, шагнув на ступеньку ниже, обернулся. Они стояли друг напротив друга и молчали. Он вертел шляпу, она куталась в шаль. Неловкое мгновенье прощания…

Она не хочет, чтобы он уходил. И он не хочет уходить. Но никто из них не произнёс вслух своих истинных желаний. Они никто друг другу, никем и должны остаться.

— Вы придёте ещё, милорд Брегат? — Лея стояла, обхватив себя руками и было видно, что этот вопрос стоил ей всех её душевных сил.

А она оказалась смелее него…

— Вы хотите, чтобы я пришёл? — спросил Дитамар совсем тихо.

И ощутил, как перехватывает горло от желания, шагнуть ей навстречу и просто поцеловать, ответив этим поцелуем на все её вопросы.

— По-вашему я излишне настойчива, да? — её голос дрогнул, и она перевела взгляд на огромные шапки гортензий, утративших в сумерках всю свою небесную голубизну.

— Да, — тихо ответил Дитамар, берясь рукой за перила. — Вы просто прижали меня к стенке, леди Каталея.

— Простите… Я…

— Не извиняйтесь, Лея. Мне нравится ваша настойчивость, — он шагнул ей навстречу, взял за руку, поднёс к губам и поцеловал. Удержал на мгновенье пальцы, позволив им выскользнуть, и добавил ещё тише: — Я приду. Я обязательно приду.

Она шагнула назад и схватилась за ручку двери, испугавшись собственной откровенности и этой близости, и кажется, готова была бежать обратно в дом, но Дитамар снял шляпу, поклонился и произнёс очень вежливо и церемонно:

— Благодарю за чудесный вечер, леди Лафорт. Надеюсь, скоро увидимся.

Он шёл к карете, а губы всё ещё ощущали тепло её руки и улыбались сами собой. Он запрыгнул на подножку и свистнул Фингару:

— Трогай!

— Куда милорд?

— В порт. Сегодня пришвартовалась «Гроза морей», нам надо кое-кого повидать.

Застоявшиеся лошади сорвались с места, но едва они проехали квартал, Фингар наклонился к маленькому окошку и крикнул Дитамару:

— Милорд, вам стоит знать. За домом кто-то следил.

Глава 20. Особо ценный груз

Большой пирс Рокны, освещённый длинным рядом фонарей, упирался в каменную грудь старого дока. Оттуда влево уходила тёмная громада торговых складов и разветвлённая сеть каналов Нижнего города. А вправо, на узкой полосе между морем, старым акведуком и Рыбным рынком, словно многочисленные соты в улье, лепились портовые таверны и бордели, именуемые в народе Крысиным городком.

Здесь день и ночь кипела жизнь, и двери заведений были распахнуты от заката до рассвета. А сегодня было особенно шумно: к вечеру пришвартовались два корабля и матросы, изголодавшиеся по твёрдой почве, нормальной еде и женщинам, уже вовсю горланили похабные песни.

Запах соли, гнилых водорослей, жареной рыбы и нечистот витал над этим местом, и Дитамар поморщился, спрыгивая на мокрый песок. Он не любил ходить по злачным местам, но сегодня выбора не было. Галеон «Гроза морей» пришвартовался прямо на закате и сейчас матросы под одобрительные вопли и свист катили по сходням бочки и волокли тюки. Ещё немного и они пустятся во все тяжкие. И этот краткий миг, когда их боцман уже ступил на твёрдую землю, но ещё не был пьян, Дитамар и должен был застать, если хотел с ним поговорить.

Вряд ли конечно, боцман поведает свои секреты добровольно, но Дитамару удалось найти ключ ко всем портовым тайнам. В каждом порту, в каждом Нижнем городе, обязательно найдётся человек, который знает всё и всех. Знает тайную, невидимую обычному глазу, жизнь. И Дитамар знал, что слово этого человека может открыть любую дверь и развязать любой язык. Ему повезло, в Рокне он нашёл такого человека. Его звали Мурдас, и он продавал разное: «солнечную пыль», «поцелуй бездны»… И если хорошо заплатить, а Дитамар заплатил щедро, то ты получаешь вместе со щепоткой золотистого порошка ещё и ракушку, внутри которой на белом перламутре нарисован какой-то знак. Этой ракушки достаточно, чтобы люди начинали с тобой говорить. А дальше уже их разговорчивость зависела от размеров твоего кошелька.

Боцмана по имени Стефен Дитамар нашёл быстро. Грузный мужчина, бородатый, лысый, подпоясанный огромным кушаком, который видимо поддерживал его внушительных размеров живот, сидел в таверне «Костлявый окунь», прямо под навесом. Здесь же толпа матросов с «Грозы морей» уже расставляла кружки на двух длинных столах, и бордельные девицы, плавно покачивая бёдрами, лавировали меж гостей, как акулы, разглядывая кем поживиться. На костре жарился поросёнок, и кто-то из матросов уже был изрядно пьян… В Крысином городке царила особая атмосфера беззаботности и веселья. Рыболовные сети, что сушились на расставленных вдоль берега шестах, отгораживали его от деловой суеты пирса.

Стефен посмотрел на ракушку, затем на Дитамара и отодвинулся к краю лавки, подальше от толпы и масляного фонаря, чтобы скрыть своё лицо в тени. Такие дела требуют уединения.

— Чего тебе? — спросил он, отхлёбывая из кружки.

— Я хочу узнать, что перевозил один корабль, на котором ты служил боцманом, — Дитамар сел на лавку напротив.

— Я много где служил и возил всё от шелков до сушёного птичьего дерьма. Так что не темни, и не поскупись, если хочешь, чтобы я говорил с тобой дальше.

Дитамар положил монету на край стола, и боцман тут же поставил на неё кружку.

— Галеон «Кэтриона», — произнёс Дитамар глядя Стефену прямо в глаза. — Один твой друг сказал, что ты видел кое-что… в трюме. И то, что ты видел… после этого ты ушёл служить в другое место. Мне нужно знать, что это было?

Блики костра плясали на стене таверны и на круглых щеках боцмана, но даже в этом красноватом сумраке было видно, как изменилось лицо Стефена. Он оглянулся по сторонам, так словно боялся того, что их кто-то услышит, затем снова отхлебнул из кружки и Дитамар заметил, что монеты на столе уже не было.

— За каким гнусом оно тебе сдалось? — спросил боцман тихо.

Он наклонился вперёд, глядя в упор на Дитамара, достал из кармана кусок прессованного табачного листа и бросил в рот.

— Я плачу — ты говоришь. Потом я исчезну. Я тебя не знаю, ты меня не знаешь. А меньше знаешь — крепче сон, — ответил Дитамар.

Боцман снова оглянулся, отодвинул кружку к краю стола и произнёс, пожёвывая табак:

— Если ты хочешь это узнать, тогда тебе стоит быть более щедрым.

Дитамар положил ещё одну монету, а затем ещё одну и Стефен быстро поставил поверх кружку.