Окончательная синхронизация

Но они пробивались, значит, есть надежда снова услышать Эву. Я уже и не мечтал о такой милости со стороны провидения. Мне казалось, что с того момента, как в Эвелине заработала программа, мы навсегда потеряли возможность мысленного общения. Если мы можем слышать друг друга хотя бы чуть-чуть, значит есть возможность прорваться сквозь преграду, пробить экран, разрушить программу.

— Не делай этого, — взмолилась она мысленно, — не пытайся ничего изменить. У меня… мне нельзя… это меня убьет!

Она шагала к двери, прикладывая неимоверные усилия, чтобы не развернуться и не броситься на Алексея. Я чувствовал, как глубоко в ее сознании шевелится черное облачко, спрятанное в мешанине воспоминаний и ощущений. Оно выплевывает черные волоконца, впиваясь подобно спруту в сознание Эвы, все больше подчиняя ее своей воле, ломая ее попытки сопротивляться. Я рванулся навстречу захватчику, мечтая раздробить его на мелкие кусочки, и тотчас же он выпустил во все стороны острые иглы, буквально распяв ее сознание. Еще немного и Эвы не станет. Не станет в том смысле, что ее сознание расплавится под натиском программы, превратится в однотонный черный кисель, заполненный желанием убивать.

Я «отскочил» назад, надеясь умилостивить злобного черного идола. И в самом деле, иголки втянулись обратно, позволив своей жертве стать более подвижной и самостоятельной. Программе не нужно, чтобы ее выполнял зомби, — подумал я, с беспощадной ясностью понимая собственное бессилие, — ей нужен творческий подход, инициатива и находчивость. Никакая программа не в состоянии описать все возможные проблемы, ей не под силу скопировать человеческий опыт. Проще заставить человека под страхом собственной смерти или смерти близких людей вывернуться наизнанку, но выполнить поставленную задачу.

Нужно обмануть программу, заставить ее принимать искаженные данные, я могу стать зеркалом на пути между программой и программой, отсекая Эву. Я должен… Не-е-е-т, только не это! Эва не выдержала давления программы, резко рванулась в сторону, едва разминувшись с вылетевшей в ее сторону пулей. Прыгнула в другую сторону, стараясь подобраться поближе к пирамидке, уходя с линии выстрела за мгновение до выстрела. Ее пальцы схватили артефакт, она успела прижать его к груди, и в тот же момент грохнул взрыв.

Дверь, сорванная с петель, по счастливой случайности пролетела мимо нас и врезалась в заднюю стену. В открывшуюся брешь, стремительно вкатились темные фигурки, рассекая поднятую взрывом пыль красными лучиками лазерных прицелов. Одним слитным движением они заняли позиции, превратившись в спецназовцев, облаченных в шлемы и бронежилеты. В следующую секунду на каждом из нас задрожало как минимум по три красных точки. С нами не шутили, малейшее движение и следом за лазерным лучом полетят пули.

Алексей медленно положил пистолет на пол, хотя и не сделал при этом попытки отодвинуть его дальше. Эва замерла, сжавшись в комочек, зыркая исподлобья на спецназовцев, словно дикий зверь, загнанный в угол. Мои мысли метались в тесной пещере ошеломленного сознания, не принося ни малейшей надежды на спасение.

Следом за бойцами вошли четверо мужчин в шляпах и обычных гражданских пальто. Они встали так, чтобы не перекрывать бойцам зоны обстрела, но и не скрываясь за их спинами. Еще один покупатель на лежалый товар, — грустно подумал я.

— Этих, — распорядился один из вошедших, указав рукой на Эву и Алексея, — убрать! Этого связать и оставить здесь! Потом всем покинуть помещение!

Трое других коротко кивнули головами, словно подтверждая, что приказ исходит от всех четверых и его можно исполнять. Спецы было дернулись, но я остановил их, выставив предупредительно ладонь вперед. Звучит странно, но они остановились, как вкопанные. Видать насчет меня у них есть особая инструкция. Учтем-с-с!

— Эй, вы кто? — задал я дурацкий вопрос.

— А вам зачем? — прозвучал не менее дурацкий ответ.

— По какому праву вы тут распоряжаетесь? — я чувствовал, что несу откровенный бред, но что-то нужно делать, чтобы придумать план спасения. Это ничего, что выгляжу, как дурак. Дураки, говорят, живут дольше.

— У кого из вас артефакт? — совершенно обыденным тоном, словно интересуясь погодой на завтра, спросил один из «покупателей», — Не хочется, знаете ли, его случайно сломать, разбить, кровью замарать. Особенная, знаете ли, вещичка, антикварная, — посетовал он. — Давайте без мелодрам, закончим дело и… там уж, как получится.

Ах ты… «шляпа»! Хрен тебе, а не артефакт! Накося выкуси!

— Для чего вам артефакт, господа, вы же все равно ни-че-го с ним не сделаете! — нагло заявил я, — Если бы вы хоть что-то могли, не было бы этой дикой сцены и этого глупого спектакля. Убирались бы вы по добру по здорову, пока я добрый! — предложил я мирный вариант разрешения конфликта. Предложил так, словно у меня за спиной стоял танк, готовый выстрелить во врага по первому моему знаку.

— Не можем! — грустно вздохнул «покупатель», — А вы на что? — широко улыбнулся он, — Ключик вы наш золотой! Вы разве не чувствуете, что пирамидка открылась, открылась вам, доверилась вам! А тут мы, скок-поскок и хвать пирожок прямо с плиты. Это мы раньше не могли, а теперь… Отдайте пирамидку и проживете еще некоторое время, — предложил он сделку.

Открылась? Значит я все-таки ключик? Она что живая? Почему она доверилась мне? И что мне от ее доверия? Почему я ничего не чувствую в себе от ее открытия? Я даже не чувствую этого наглого господинчика, которого по идее должен свалить одним ударом. Кстати, а почему ты, Сеня, действительно не делаешь попытки просто уложить этих наглецов? Почему ты до сих пор не взял всю эту свору на «мушку»?

— Не хотите, — снова тяжко вздохнув, констатировал «покупатель», — не хочу показаться назойливым, но дело есть дело. Этих в расход, его связать! — недавняя мягкость исчезла из его голоса, сменившись сталью приказа.

Как в расход, что значит в расход? Совершенно дикая мысль вспыхнула в моей голове — неужели прямо сейчас… эти выродки… эти уроды… убьют Эву? Убьют насовсем, отберут у меня самого близкого человека? Нет, этого нельзя делать! Эй, как вас там, же ле манн шпа, доннер ветер вашу муттер, нельзя убивать женщин и детей! И мужчин тоже… никого нельзя убивать!

Мысль полыхнула подобно молнии, замедлив время, растянув его восприятие как в замедленном кино. Я видел, как красные точки медленно, очень медленно поползли с меня в сторону моих друзей. Пальцы напряглись, стараясь нажать на спусковые крючки десятка автоматов. Еще мгновение и смерть нельзя будет остановить!