Оковы для ари

Дёрнулась, когда он попытался дотронуться до меня. Отступила ещё на шаг, потом на два, понимая, что всё, не спастись. И Олеандру так и не удалось защитить.

С одним Талврином, быть может, как-то и справилась бы. И то, судя по самоуверенной ухмылке мага — вряд ли. А вот со всей его зверской наружности бандой…

Не успела закончить мысль и как следует себя пожалеть, как содрогнулись двери. От мощного, яростного удара. Содрогнулись раз, другой… Кто-то явно спешил к нам на огонёк. Начал трещать засов, брызнули во все стороны щепки.

Зажмурилась, прикрывая лицо руками, испуганно пригибаясь. А когда створки разлетелись в стороны, словно распахнувшиеся в полёте крылья фальва, открыла глаза и увидела показавшегося из пелены дождя мага.

Нет, ну что за подстава?!

Признаюсь, на какую-то долю секунды я поверила, что это Герхильд. Сердце забилось быстрее, когда в раскрывшемся тьмою зёве прохода проступили очертания крепкой мужской фигуры. Он вошёл стремительно, из дождливой ночи в полумрак холла, и я, затаив дыхание, прошептала:

— Скальде…

Но никакой это был не Скальде. Осознав, кто пожаловал в Салейм, с трудом подавила в себе желание спрятаться за спину Адельмара. 

Два маньяка на одну полуживую ари? Такой подножки мне судьба ещё не подставляла.

— Я за девушкой, — с невозмутимой физиономией проинформировал всех собравшихся Крейн.

Мельком взглянул на Талврина, рожу которого в тот момент перекосило знатно. Царапнул по мне взглядом. Словно освежевал охотничьим ножом. Наверное, чтобы потом повесить, как трофейную тушку, над обеденным столом.

— Взять его! — сплюнув сгусток крови и продолжая морщиться, повелел Талврин, а я не знала, радоваться этому приказу или огорчаться.

С одной стороны, хотелось скорее отсюда убраться. С другой — оказаться во власти прислужника Хентебесира… Это даже не из огня да в полымя. Это как из костра, на котором в тёмные времена сжигали псевдоведьм, угодить прямиком на раскалённую сковородку в преисподнюю.

А я не хочу жариться в пламени Крейново-Хентебесировской мести целую вечность.

В отличие от испуганно забившейся в угол меня, Лешкиному двойнику бояться было некогда. Да и явно не хотелось. Иначе бы не лыбился с таким азартом, предвкушая добрую драчку.

Выхватив из ножен меч, герцог легко, играючи отразил атаку бросившегося на него с булавой великана. И пока тот приходил в себя от удара по голове крестовиной меча, Крейн успел нейтрализовать второго бугая. Нити тьмы, сплетаясь змеями, вырвались из раскрытой ладони Хентебесировского головореза и насквозь прошили грудь не ожидавшего такой подставы мужчины. Тот рухнул как подкошенный, выгнулся, словно одержимый в дешёвом ужастике, а потом, несколько раз конвульсивно дёрнувшись, затих. Судя по остекленевшим, затянутым бельмом глазам, затих навсегда.

Первый тоже недолго маялся. Ему Крейн со скучающим выражением лица просто взял и перерезал горло. Усмехнулся чему-то довольно, не забыл вытереть о рубашку убитого с лезвия следы крови, забрызгавшей половину холла. После чего небрежно отшвырнул от себя бездыханное тело.

— Ну так вот, девушка… — повторил, больше не глядя на меня. В упор таранил взглядом Адельмара, и тот отвечал ему таким же отмороженно-колющим взглядом.

Гритта геройствовать не стала. В какой-то момент я потеряла её из виду, а вскоре поняла, что служанки и след простыл. Недолго же она демонстрировала слепую преданность своему господину!

— Девушка останется здесь, — не пожелал расставаться с вожделенной добычей Талврин.

— Отдай её мне, и я подарю тебе жизнь, — в кои-то веки проявил благородство и милосердие прислужник огненного гада.

Правда, благородство это вызывало некоторые сомнения. Скорее всего, Крейну было банально лень возиться с хозяином Салейма и тратить на него своё драгоценное время.

— Как бы тебе не пришлось умолять меня о таком подарке, — не поверил в перспективу погибнуть Талврин.

Маниакальная одержимость идеей избавить мир от драконов, во что бы то ни стало отомстить Ледяному за гибель Мавены сделала из него отчаянного храбреца. Но, в отличие от своих ребят, маг не спешил атаковать. Наоборот, медленно отступал во тьму, сгущавшуюся по углам, и при этом что-то неразборчиво бормотал.

Произносил слова заклинания до тех пор, пока от бугристой кладки, терявшейся в полумраке, не отделилось созданное магией бесплотное нечто — проекция силы сумасшедшего.

Тень бесшумно соскользнула со стены, растянулась по полу и встала во весь рост перед непрошенным гостем. В длину как минимум три Крейна, если герцога размножить и поставить его клонов друг на дружку. В ширину — и того больше. Она заслонила собой всё пространство, и нам с Олеандрой ничего не оставалось, как вжаться в холодный камень. Дрожать от пронизывающего, вгрызающегося в плоть ветра. Он приносил с собой холодные капли дождя, казалось, застывавшие на коже крупинками льда. 

В глазах Талврина горело изумрудное пламя. Глаза же Крейна заполнила тьма. Мгновение, два — и бой начался. Прежде начальник охраны темнодольского князя, а ныне разыскиваемый всем миром изгнанник сцепился с неведомой тварью.

Вот было бы здорово, если бы поубивали друг друга, тагры блохастые! Крейн и Талврин. А мы бы с Олеандрой…

Точно! И что я здесь делаю, когда нас никто и ничто не удерживает?! Оба соперника были слишком поглощены друг другом, с упоением мерялись… количеством магии, которой в каждом из них было немало, и о нас, казалось, не вспоминали.

— Олеандра! — подхватила девушку под руку, потянула вверх, хоть и сама едва на ногах держалась, а оттого хрупкая алиана сейчас казалась тяжелее глыбы мрамора.

Вроде тех, что над могилами ставят.

Лицо девушки стойко демонстрировало белый, я бы даже сказала синюшный оттенок. Покойники, распростёршиеся на полу, и то выглядели живее. Было видно, с каким трудом даётся ей каждый шаг, каждое движенье. А уж бежать, когда ветер набрасывается на тебя, стремясь остановить, задержать, толкнуть назад, и вовсе было непосильной задачей. Сцепив от напряжения зубы, чуть ли не волоком я тащила за собой пленницу. Наверное, отпусти Олеандру, и её, подхваченную бездушной стихией, тотчас же сбросило бы со скалы.

До конюшен добралась в полуобморочном состоянии. Всем телом навалилась на дверь — хлипкую, как оказалось, преграду. Та сразу поддалась, и я едва не закричала от радости. Не закричала только лишь потому, что сил на ликованье уже не осталось. Внутри было если не тепло, то хотя бы сухо, и сваленное в углу сено как будто приглашало в него рухнуть, чтобы отправиться в страну Морфея.

Но к Морфею отправляться сейчас не время. Лучше потом кисейной барышней хлопнусь в обморок, когда выберемся из этого проклятого места.