Оковы для ари

— Всё с ним в порядке, не бери в голову.

Нет бы рассказать о том, что сделал! Объяснить, что мой малыш не умирает, не болен, а просто находится под магическим гипнозом. Призомбирован немного. Без ведома и разрешения хозяйки.

Ну не наглость ли!

— Это оно? — фрейлина робко улыбнулась, уже примеряя на себя императорские бриллианты.

А вот мне было не до улыбок.

— Оно, — буркнула я и решительно поднялась, собираясь сейчас же разобраться с проблемой недосказанности в нашем со Скальде семейном тандеме.

Ибо допекло! А если бы я была ледяной драконницей? Ни в жизнь не заслужил бы моего прощения за такое вот свинское поведение!

Стоило мне подняться, как Снежок тоже активизировался и бодро потрусил за мною следом. Он вообще в последнее время не отходил от меня ни на шаг. Подозреваю, что не из-за переизбытка любви к хозяйке, а по приказу второго своего… хозяина.

У-у-у, Герхильд! Бессовестный ты котокрад!

Фрейлины провожали нас приглушёнными перешёптываниями и взглядами, тянувшимися за мной липкой жвачкой.

Как ни странно, Герхильд отыскался сразу. В просторном зале, завешанном старинными щитами и перечёркивающими их тяжелыми мечами. Заложив руки за спину, Его Великолепие беседовал с двумя старейшинами, которые не переставали опускать голову — кивать, и со стороны это выглядело так, будто они отвешивают венценосному мини-поклоны.

Не знаю, услышал ли он звук моих шагов или, может, почувствовал моё приближение — Ледяной обернулся, и от него ко мне прокатилась волна пронизывающего, пробирающего до самых костей холода. Захотелось даже поёжиться. Но я не стала этого делать. Наоборот, ускорила шаг, а поравнявшись с магами, недвусмысленно намекнула, что им пора закругляться:

— Мне необходимо поговорить с вами, Ваше Великолепие.

Наверное, что-то такое отразилось у меня на лице: советников как ветром сдуло, и дальше уже ничто не нарушало повисшее молчание. Неуютное такое, отдающее прохладой. Колючим морозцем, инеем оседавшим на моей коже. Желание поёжиться стало почти непреодолимым, как и потребность обхватить себя за плечи и сбежать от этого распространителя зимней стужи к ближайшему затопленному камину.

— Ты хотела со мной поговорить, — спустя, кажется, вечность напомнил Герхильд, нарушив эту давящую тишину.

Снежок устроился между нами. Между своей законной хозяйкой и незаконным эксплуататором маленьких беззащитных (ладно, не маленьких и не беззащитных) снежных созданий.

— Я знаю, что ты сделал с кьёрдом. Разорви с ним связь, чтобы Снежок стал самим собой.

В драконьих глазах, при моём появлении потемневших на несколько оттенков серого, полыхнули костерки пламени. Яркие, обжигающие, и к чувству холода прибавилось ощущение, что мурашки у меня на спине воспламеняются.

Тут и не знаешь, что делать: кутаться в шаль или раздеваться. Но как показывал опыт, прилюдный стриптиз Его Холодности не нравился. Мимо нас то и дело пробегали слуги; проходили, кланяясь, придворные, стараясь на секунду-другую задержать на нас взгляды. Понять, какая кошка пробежала между императором и его ари.

Кошка, вернее, кот, не пробежал, а в данный момент зевал во всю широту своей котячьей пасти, без малейшего стеснения демонстрируя длинные, острые клыки. Что придавало мимо проходящим значительное ускорение и понижало градус любопытства.

— Я ведь уже говорил, с твоим кьёрдом всё в порядке и ему ничто не угрожает, — ровно произнёс Герхильд, не сводя с меня взгляда, от которого дилемма «плавиться или замерзать» стала злободневной.

— А должен был сказать другое. О привязке. Если и не спросить разрешения, так хотя бы поставить в известность!

— В этом не было необходимости, Аня.

Вот она, коронная непрошибаемость Герхильда в действии.

— Иногда мне кажется, что у тебя вместо головы — морозилка!

Ледяной нахмурился, явно не проникнувшись образностью моего сравнения, а я, глубоко вдохнув и выдохнув, попыталась зайти с другой стороны и уже более спокойно проговорила:

— Скальде, мы ведь пытаемся всё исправить. По крайней мере, мне хочется на это надеяться. Но теперь талы от меня закрываешься, избегаешь, не договариваешь. Мы ждём друг от друга искренности, но ты не просто принимаешь решения, не посоветовавшись со мной, ты даже не утруждаешь себя ставить свою ари о них в известность.

— Я сделал это ради твоего кота. Ты не видела и не представляешь, что с ним творилось после твоего побега, — резкое, хлёсткое, как пощёчина. С той лишь разницей, что заныло сердце, а не щека.

— Исчезновения из замка под гипнозом, — терпеливо поправила я.

— Он страдал, был сам не свой. Создав новую привязку, я помог ему успокоиться.

— Но теперь-то я здесь. И сбегать никуда не собираюсь. Отзови заклинание или как это у вас называется.

— Пока что кьёрд останется ко мне привязанным, — совершенно безэмоциональный и безапелляционный ответ.

И хоть застрелись. Правда, я в тот момент с удовольствием бы пристрелила Герхильда. Вот ведь любитель все контролировать и всеми командовать. Котом, женой… Похоже, Его Отмороженность между мной и Снежком не видел разницы.

— Наверное, в детстве тебя не познакомили с таким словом, как компромисс. Я понимаю, что у вас тут самый расцвет патриархата, но, Скальде, не забывай, что я из другого мира. Из другого времени, где жена не является красивым (и бессловесным) приложением к мужу. Тебе придётся с этим смириться и считаться. Считаться со мной.

— Как и тебе с некоторыми моими решениями, которые я принимаю для твоего же блага, Аня. — Лёд крошился не только в его голосе, но и во взгляде, и эти острые, обжигающие холодом крупинки одна за другой вонзались мне в сердце, больно раня.

— Ты так меня и не простил…

Мне не нужен был его ответ, он холодом отпечатался в глазах мага. Глазах дракона, смотревших на меня сквозь призму человеческой оболочки.

— Простил, но это не значит, что буду потворствовать любой твоей прихоти. Пока проблема с Древней не разрешится, кьёрд будет слушаться меня. Мне так спокойнее. И за него, и за тебя.

Ну хоть бы малюсенькая трещинка на ледяной броне. Но нет. Казалось, она, эта броня, наоборот, обрастает новыми слоями льда, сквозь который мне не пробиться никогда.

Не сдержавшись, выпалила:

— Ты такой же упрямый и непреклонный, как твой дракон! А может, это он в тебя пошёл. Будь ты хотя бы чуточку более сговорчивым, он (вы оба!) не смотрели бы сейчас на меня так.

— Так — это как? — во взгляде Герхильда полыхнуло раздражение.

— Как будто хочешь меня распять.

На какой-то миг показалось, что меня сейчас схватят, закинут себе на плечо и утащат в какой-нибудь тёмный угол разбираться. Мстить за всё. За ложь, побег и бог ещё знает за что. Тальден даже подался ко мне, я — попятилась. В последний момент он взял себя в руки, а эти самые руки, сам того не заметив, сжал в кулаки и глухо процедил: