Оковы Древнего Н-Зота

Они отняли лук Солнечного Скитальца. Такое не прощается.

***

Уизли медленно приходил в себя. Собака бежала. Его пальцы намертво схватились за сплетенную орком лиану.

Собака прыгала. Снова и снова. Голова взрывалась от каждого прыжка. Тошнота была нестерпимой.

Собака опять прыгнула. Желудок скрутило. Уизли перегнулся через собачью шею и его вырвало. Обратно подняться сил не было, он остался висеть на боку. Ветви хлестали по лицу и плечам. Собака бежала. Он опять не понимал, куда и зачем.

Вдруг собака прыгнула и исчезла. Уизли еще двигался какое-то время вперед, пока не рухнул наземь. Размытая дождями грязь смягчила удар, деревьев поблизости не было. Только черное месиво, куда ни глянь.

Больно было даже двигать глазами, и Уизли закрыл их. Его качало, как после корабельной палубы. Земля под ним будто ходила ходуном.

Так оно и есть, отчетливо понял он. Сквозь дремоту, в которую он успел провалиться, Уизли осознал, что земля под ним на удивление мягкая и податливая, и проседает под его тяжестью.

Ему хватило ума не делать резких движений, хотя сердце забилось быстрее. Больше всего на свете ему хотелось бежать со всех ног прочь отсюда, к собаке, которую он слышал. Она лаяла где-то вдали. Но трясина не прощала спешки, он успел вспомнить об этом, успел найти это знание среди других воспоминаний, усиленных лихорадкой. Осталось найти опору.

Но вокруг него простиралось одно лишь черное болото, в чьей глянцевой черноте искрились звезды. Ночной лес с его шорохами и звуками оставался где-то позади, а с ним и лающая собака. Уизли не было сил поднять голову, чтобы найти ее хотя бы взглядом: все силы уходили на то, чтобы дышать ровно и медленно, не позволяя панике сбить дыхание. Нужно избегать резких движений, если он хочет выжить.

По этой же причине он возблагодарил собаку за то, что не кинулась спасать его. Трясина затянула бы обоих.

Он пошарил руками, но не дотянулся до кочки с кустарником впереди себя. Ноги по самые бедра погрузились в жидкий лед. Остальную половину туловища тоже сковывал холод. Медленно, но верно.

— Держись! — вдруг крикнул кто-то.

Перед Уизли замаячила покрытая серой шерстью лапа. Ворген, понял он. И не сдержал волнения. Слишком глубоко вздохнул и резко выдохнул.

И тут же погряз в болоте по самые подмышки.

— Держись! — зарычал ворген.

Оборотень лежал на животе, на кочке под кустарником. Он протягивал Уизли широкую корягу, которую держал с обеих концов лапами.

Уизли схватил корягу одной рукой. Раненная — не слушалась.

— Крепче! — велел ворген. — Двумя руками!

Уизли покачал головой. Медленно. И без резких движений.

— Тяну! Р-р-р-р!

Сначала освободился его живот, затем бедра, колени и, наконец, стопы. Ворген вытянул его на твердую землю и сел рядом, тяжело дыша.

— Порядок? — спросил он.

Уизли не знал, что отвечать на этот вопрос. Он был явно не в порядке. Ворген нагнулся к нему и принюхался.

— Твоя рана, — нахмурился он, — паршиво пахнет.

Рана, мысленно повторил Уизли. Все это время его плоть гнила под его же носом. Это не воняла собака, это он сам гнил заживо. Почуяв, ему теперь некуда было деться от этого запаха. Уизли перевернулся на бок, но дело закончилось лишь болезненными спазмами пустого желудка. Чудесное спасение из болота больше не казалось таким чудесным.

Повышенное слюноотделение, озноб и тошнота, лихорадки и обмороки. Проклятье, ведь когда-то он знал об этом, знал, насколько опасны раны.

— Собака?! — прогремело вдали. — Откуда взялась эта собака?!

Вот оно.

Честно сказать, у него теплилась надежда, что лорд Кроули не узнает собаку. Ну мало ли в мире мастиффов… Но похоже, удача целиком отвернулась от него. К черту ложь. Он попросту не сможет говорить. Из-за слюней, слабости, дрожи. Он должен сказать Кроули главное. Главное.

Уизли ощутил, как шершавый язык принялся вылизать его щеки. Хороший песик, ему бы стоило похвалить ее, потрепать за ушком. Но он мог только лежать с закрытыми глазами, набирая силы перед самым главным разговором в своей жизни. Кажется, он улыбался. Собака сделала свое дело. Привела его к Кроули, запаха которого она не почувствовала в Столице, вот почему развернулась у самых стен и убежала прочь. Настал его черед. «Ты всегда стремился спасать этих людей, Уизли», — сказал Парук. Стремился. Только не знал, что это будет так тяжело.

Его схватили за грудки и подняли на землю. Ноги не слушались и Уизли едва устоял. Раскрыл глаза. Уставился на металлический нагрудник поверх широкой волчьей груди.

— Откуда у тебя собака?! — взревел Кроули.

Невероятно, но собака встала на его сторону и тихо зарычала на хозяина. Пусть и воргена. Уизли схватился здоровой рукой о собачью спину, чтобы сохранить равновесие. Хороший песик, хороший.

Уизли собрался с силами и поднял глаза. Волчья физиономия, искаженная гневом и игрой теней при свете факелов, совсем не то, что ему хотелось видеть. Черное небо над их головами изрезала молния. Затем еще одна. Грома не было.

— Я из ШРУ, — выдавил Уизли. Слюни мешали говорить.

Кроули моргнул.

— ШРУ? — повторил он. — Но агенты уплыли на корабле к ночным эльфам! Ты плыл на том корабле? Ты взял собаку на корабле?

Кроули волновала только собака. Он не станет слушать ни о чем другом, пока беспокоится о судьбе дочери.

— Срочные вести… — сказал Уизли. Зубы отбивали чечетку. — Для Гилнеаса.

— Лорна осталась на корабле? С ней все в порядке?

Возможно. А возможно, и нет. Опасная тема.

— Бомбы Сильваны, — прохрипел он, — чума уничтожит Гилнеас… Чума. Бегите… на пристань.

— Как разведке стало известно об этом? Да еще и на корабле? Что на этом проклятом борту произошло?!

— Лорд Кроули, — вставил ворген, что спас Уизли из болота, — он, кажется, совсем плох. Вряд ли вы добьетесь чего-то еще.

— Чума… — прохрипел Уизли, хватаясь за собаку. Его шатало.

— Лорд Кроули, ему бы лекаря, — снова подал голос второй ворген.

Кроули рассеяно махнул рукой, мол, давай, займись. Еще раз поглядел на пса, стоящего возле Уизли. Уизли понимал, Кроули отчаянно хотелось, чтобы животное вдруг заговорило. Ведь собака без сомнения видела многое. Это уж точно, подумал Уизли, слишком многое, о чем Кроули знать необязательно. Ради его же безопасности.