Окрайя
Шрифт:
– Но ведь закон еще не успел вступить в силу!
– рассерженно воскликнул Лайм.
– Сам Аудолф...
– Что Аудолф?
– в ответ воскликнул Акси.
– Он разве мог...
– Я не о том! А я...
Но тут мой муж не выдержал и закричал:
– Довольно!
И Лайм, и Акси замолчали. А муж сказал:
– Я ничего не понимаю. Какие у вас дикие обычаи! Если один человек вызвал другого на поединок, то о каких законах можно вести речь? Мы должны биться, вот и все!
– и он взялся за меч...
И тут уже я закричала:
– Муж мой! Одумайся!
А Акси закричал:
– Ярл! Ярл!
И
– Дело действительно весьма запутанное, и мне бы не хотелось вторично опозорить свое имя. Да, я по-прежнему горю желанием сразиться с тобой, ярл, но мне хотелось бы, чтобы все это было совершенно законно.
– Вот и прекрасно!
– сказал Акси.
– Но где же Аудолф? Куда это он подевался?
– Ушел, - ответил Лайм.
– И Гьюр ушел. Остался только я один да мои люди.
– Так, хорошо!
– воскликнул Акси.
– И, значит, будет так: сейчас мы немедленно отправим кого-нибудь из твоих людей вдогонку за Аудолфом. Зачем нам голову ломать? Пусть это делает Аудолф. Пусть рассуждает. И потом как он нам скажет поступать, так мы и поступим. Биться - значит, биться. А нет - значит, нет.
– Но...
– начал было Лайм.
– А что, - с ехидцей спросил Акси, - ты думаешь, что Аудолф может посоветовать нечто низкое или постыдное? Ты от него когда-нибудь такое слышал?!
Лайм побледнел. А прежде он никогда не бледнел! Но зато Акси продолжал весьма уверенно:
– Ну а теперь вот что! Лайм, где тот человек, которого мы отправляем к Аудолфу за решением по вашему делу? Я бы хотел заодно передать через него два-три словечка лично от себя. Ты ведь не против, Лайм?
Лайм молча мотнул головой - нет, он не против. И они оба вышли. Когда мы остались вдвоем, мой муж очень долго молчал, а после вдруг сказал:
– Вот и опять все то же самое. Ярл я или не ярл?!
А после встал и заходил туда-сюда. Он был в великом гневе. Я молчала. Когда отец мой гневался, мать никогда его не трогала, а говорила мне:
– Пускай себе. Мужчины любят гневаться, и в этом им мешать нельзя. Запомни это, дочь!
И я запомнила. И вот теперь ждала, ждала. Гнев - как огонь: ярко горит, но быстро догорает. А догорев...
Когда мой муж устал ходить, он сел к столу. Я налила ему вина и подала еды. Он выпил и поел. И успокоился. Потом еще раз выпил. И спросил:
– Ты хочешь мне что-то сказать?
– Да, - скромно ответила я.
– Мне бы очень хотелось, чтобы ты не гневался на Акси. И на Лайма. И даже на Аудолфа, даже на Гьюра! Муж мой, они ни в чем не виноваты. Они ведь родились в такой стране - дикой стране, где нет ни ярла, ни его дружины, а есть только закон, дарованный нам Винном. У вас, муж мой, намного проще жить - всем заправляет ярл, и как он скажет, так оно и будет. А если кто ослушается ярла, то ярлова дружина примерно и быстро накажет строптивца. Но если и сам ярл окажется плохим, его можно убить и выбрать нового, хорошего ярла с такими же хорошими законами. А здесь, у нас... Винн - он не ярл, его убить нельзя, ты недавно сам убедился в этом. И потому хорошие ли, плохие ли законы дарованы нам Винном, но их нужно неукоснительно исполнять, иначе обязательно погибнешь. Вот потому-то Лайм и Акси, и Аудолф, и даже Гьюр... Муж мой! Я заклинаю тебя всей твоей честью и всей твоей доблестью - послушайся меня и не перечь нашему закону! Винн - добрый, он простит тебя...
– Ха!
–
– Я не нуждаюсь в его доброте. Я, если будет нужно, опять приду к нему...
– Муж мой! Ради меня! Ради...
И тут я обняла его, заплакала. Я горько плакала! Я тихо плакала - мать говорила мне: "Запомни, дочь, кричат только рабыни!" И я...
Нет, это я сейчас так умно и рассудительно говорю. А тогда я забыла обо всем, я просто горько плакала, ибо мне было очень, очень страшно! И муж, не выдержав, сказал:
– Любовь моя, пусть будет так, как ты того желаешь, - и утешал меня, и утешал, а я все плакала и плакала и плакала... ибо тогда мне было очень хорошо!
Потом послышались шаги. Я отстранилась от его груди, утерла слезы. А муж сказал:
– Входи!
В землянку вошел Акси и сказал:
– За Аудолфом послан верный человек. А Лайм остался ждать. И с ним все его люди. Как ты считаешь, ярл, они достойны того, чтобы я отвел их в гостевую землянку?
Мой муж уже хотел было согласно кивнуть... Но я гневно сказала:
– Нет! Слишком много чести! Но если им так хочется иметь крышу над головой, то отведи их туда, где прежде размещалась наша дружина!..
– но тут же спохватилась и, понизив голос, добавила: - Однако ничего им не объясняй! А просто приведи, и все.
Акси сказал:
– О, госпожа! А ты весьма мудра! И если ярл не станет возражать, то я поступлю именно так, как ты меня научила.
Мой муж не возражал. Он был очень задумчив. Акси ушел. А я сказала:
– Вот увидишь! Как только они войдут туда и там переночуют, то после все решится очень просто!
На что мой муж ответил так:
– Не стоит беспокоиться. Все случается именно так, как и должно было случиться. В противном же случае никакие наши усилия ни к чему не приводят.
И он опять выпил вина. Мне это не понравилось, и я сказала:
– Мой отец говорил, что много вина обычно пьет тот, кто ощущает недостаток храбрости...
Мой муж вскочил! А я продолжила:
– А моя мать говорила, что если мужчина недостаточно храбр, значит, его женщина его недостаточно любит. Но разве это так, муж мой?
Он помолчал, сел... улыбнулся и спросил:
– А что еще она тебе говорила?
– А еще она говорила, - охотно продолжала я, - что из меня должна получиться хорошая жена, и что у меня будет много сыновей, мой муж будет богат и очень знатен, и у него будет очень много воинов, и жить мы будем во дворце. Отец смеялся, говорил, что этого не может быть, потому что ни у кого в Окрайе нет дворцов, есть только землянки. Но мать упрямо повторяла: "Но я ведь говорю о том, что будет, а не о том, что есть!" И поэтому мой отец очень не любил такие разговоры, ведь из них выходило, что вскоре я покину эти земли, а кому тогда все это достанется? И наверное из-за этого отец так долго не решался назвать тебя наследником, хоть он и очень уважал тебя...
Я замолчала. И муж долго молчал. Потом сказал:
– Счастливая! У тебя были мать и отец. Настоящие! А у меня... Ведь я по сей день так и не узнал, кто я такой на самом деле! Я же оттого и бросил все, пришел сюда, сошел в Чертог... но все оказалось напрасно!
– Нет, - улыбнулась я.
– И вовсе не напрасно. Теперь ты не один. Отныне я всегда буду с тобой, чего бы ни случилось.
– Любовь моя!
– воскликнул он.
– Ты ничего ведь обо мне не знаешь! А если б знала бы...