Окрыляющая
Шрифт:
Я пристально посмотрела на сотника, давая понять и ему, и всем присутствующим, что в случае неудачи они пойдут за ворота вместе.
Грохот, последовавший за этим, едва не оглушил меня навсегда. Вояки колотили кулаками в кирасы на все лады, обещая, что они еще всё докажут, покажут и сделают. С трудом удержавшись от того, чтобы зажать уши ладонями, я перевела взгляд на сотника. Тот, поймав мой взгляд, склонил голову в уважительном поклоне и поднялся на ноги.
Ну, по крайней мере, я надеялась, что в уважительном поклоне, а не в отчаянном: «Что я наделал, идиот?!»
— Ну, хватит орать, разжиревшие свиньи! — рявкнул вдруг сотник так, что у меня таки заложило уши. — Скидывайте ржавую рухлядь и бабские тряпки и живо в казарму! — Тут он покосился на меня, и его щёки слегка порозовели. — То есть сначала в казарму, а там уже скидывайте!
Я закусила губу, чтобы не улыбнуться. Толпа бодро зашевелилась, и через несколько минут двор опустел. Вскоре исчезли и арбалетчики со стен. А я всё ещё продолжала сидеть, собираясь с силами. Неожиданный поединок характеров, назовём его так, основательно меня вымотал.
«Ладно, — встряхнулась я наконец. — Нервы того стоили. В ближайшее время сотник явно не оставит им ни сил, ни времени, чтобы задуматься о бунте, и у меня в замке будет спокойно».
— Ваша светлость! — вкрадчивый голос Леоны, неслышно подошедшей из-за спины, заставил меня подскочить. — Там ваш дракон…
ГЛАВА 27
— У меня нет дракона! — я резко поднялась, забыв о давящей на плечи кирасе.
— Ну как же, — смешалась Леона. — Тот шевалье, которого вы из Горелой деревни привезли. Розье.
— А разве на нём написано, что он «мой»?
— Простите, ваша светлость, оговорилась, — поклонилась женщина. — Так вот… Тот дракон, который не ваш, но которого вы привезли из Горелой деревни…
— Ну? Что с ним? — поторопила я. — Он умер?
— Нет, Единый упаси. Он просто буянит.
— А, всего лишь буянит, — с облегчением, удивившим меня саму, улыбнулась я. И тут же спохватилась. — В каком смысле буянит?!
— Требует объяснить, по какому праву его схватили, и доставить к хозяину своей тюрьмы, — отрапортовала Леона.
— Тюрьмы?! — взвилась я. — Пуховая постель, слуги и целители у нас теперь тюрьмой называются? Ладно… Сейчас он у меня вылетит отсюда по амнистии, ящер неблагодарный!
Зло передвинув на бок пояс с церемониальным мечом, чтобы не путался в ногах, я широким шагом рванула к лестнице. На первой ступеньке притормозила:
— И кресло уберите с улицы, пока дождь не залил.
Дракон драконом, а своё имущество надо беречь.
— Госпожа баронесса, — Леона с трудом за мной поспевала. — Вы не сердитесь, но нам ему руки связать пришлось. А то он лакею как вазой в ухо заехал… Луке, бугаю такому, хоть бы хны, а ваза вдребезги…
— Надо было ему еще и ноги связать, — буркнула я. — Чтобы до моих ваз дойти не мог. Дорогая ваза-то?
— Дорогая, — кивнула женщина. — Та, что вы из кабинета изволили выставить.
— Ах, эта… — Я припомнила кошмарный розовый
китч, расписанный розами размером с кочан капусты. — За эту я ему еще и доплачу…— Кому? — опешила Леона.
— Кому? — я на мгновенье задумалась. — Луке. Это же его голова положила конец существованию того фарфорового кошмара. А с дракона убытки потребуем. Нечего мой фарфор уничтожать.
Дверь в комнату Розье Леона открыла большим медным ключом, который тут же с поклоном подала мне. Я невнимательно сунула его за пояс и пинком распахнула дверь. Дракон стоял на подоконнике и пробовал на крепость кованую решётку, закрывавшую проём.
Услыхав стук распахнувшейся двери, он резво развернулся, прижавшись спиной к решётке, и уставился на меня.
— Здесь третий этаж, а внизу булыжная мостовая, — процедила я, видя, что мужчина и не подумал слезть. — Впрочем, вперёд. Так вы избавите меня от проблем. А плату за ремонт и мытьё двора можно стребовать и с ваших наследников.
— Простите, я думал, это опять лакеи с верёвками, — спокойно ответил Розье, спрыгнув на пол, и поклонился. — Госпожа…
— Итак, вы требовали со мной встречи, — процедила я. — Слушаю вас.
— Мне очень жаль, если просьба прозвучала как требование, — снова поклонился он. — Но я очнулся ещё вчера. Мне ничего не говорили, но и из комнаты не выпустили. Я понял, что был ранен. Но не знал, как попал в эту комнату и где я вообще нахожусь. Кроме того…
— Вы находитесь в моём замке, — перебила я. — Но это недоразумение мы немедленно исправим.
— Недоразумение? — слегка опешил Розье. — Я попал сюда по недоразумению?
— Чем еще кроме недоразумения можно объяснить, что я вздумала оказать вам помощь? Я. Вам!
— О… — он даже отступил на шаг. — Мне очень жаль, что я доставил вам неприятности. Не знаю, правда, какие, но…
— Не знаете? — обозлилась я.
— Нет, госпожа, — опять поклонился мужчина. — Я даже не знаю, кто вы, не говоря уже о том, чем посмел вас обидеть.
— Эм-м… — от удивления я даже злиться перестала. — С памятью проблемы?
— Мне очень жаль.
— Так, ладно… — я мотнула головой, стукнувшись короной о косяк. — Это не моё дело. Вам уже лучше, как я посмотрю, значит, дорогу домой вы прекрасно осилите. Но не надейтесь, что этот театр избавит вас от необходимости платить по счетам. Я вас больше не задерживаю.
— Благодарю, госпожа. И обязательно оплачу все счета. Если только вы будете столь любезны и скажете мне, где мой дом.
— Простите, что?
— Я не помню, где мой дом, — опустил глаза он.
— Ну, хоть как вас самого зовут, вы помните?! — взвыла я.
— Увы, — он развёл руками.
— Чёрт… Вы из меня дуру делаете?!
— И в мыслях не было, госпожа. Я действительно не помню!
— Да. Удивительно, — прищурилась я. — Вас зовут Розье, и вы… Вы мой конюх!
— Конюх? — вытаращился мужчина.
— Ну да. Конюх, — хмыкнула я. — А что вас удивляет?
На мгновенье мне показалось, что Розье вот-вот бросится на меня. Но в следующую секунду он вдруг снова согнулся в поклоне.