Олег. Путь к себе

– В обсерваторию Уральского какого-то, я особо не интересовался.

– А что так? Климат не подошёл? – съехидничал Симонс.

– Издеваешься? Я – цивилизованный человек, какой монастырь?! Дикость какая-то!

– Угу, угу, зажрался ты, похоже, вот тебя жизнь и тюкнула. А об Уральском забудь, я-то в первый раз, когда сюда попал, все изучил, куда отправить могли. Не было среди них никакого Уральского, а уж тем более с обсерваторией.

Я глотнул кофе.

– Расстроился что ли?

– Да нет. Все равно.

– Ну, ты и врать.

– Нет, правда, если не по своей работе, то все равно куда. Просто интересно куда. Обидно, – я вскинул голову, – ну как же так? За убийство живого ребёнка никому ничего, а за возмущение по этому поводу – тюрьма. Как это понять? Общество справедливости!

Симонс покачал головой:

– Не приписывай людям лишнего. Какое общество справедливости? Ты уже здоровый балбес, хорош в романтизм играть! Социальная справедливость одно, а человеческие отношения – другое. Социалка и справедливость – это просто экономические термины системы перераспределения через ИИ. Как ему задачу перераспределения люди поставят, так он и будет её выполнять. А жизнь – не экономическая система, тут своя справедливость. И вообще кончай умничать, у меня от тебя изжога начинается. Живи просто и будет тебе и счастье, и справедливость, – он поднялся и, потягиваясь, пошёл к своей кровати. Разулся и, улёгся, закинув руки за голову. – Иди, поспи. Через месяц все сам узнаешь, и про монастырь, и про справедливость. До суда больше месяца не ждут, – уже засыпая, пробормотал он.

Глава 6

Я проспал до вечера, когда проснулся, Симонс всё также сидел и читал, как и тогда, когда меня привёл Димитрий. Кровать подо мной заскрипела, я сел. Симонс взглянул на меня:

– Проснулся. Ну, и горазд ты спать.

– Что ж ты меня не разбудил?

Он пожал плечами.

– Что и не приходили за мной? – удивился я.

– А кому ты, собственно, нужен? – буркнул Симонс, снова уткнувшись в книгу.

– Ну, я не знаю, – на ходу бросил я, спеша в туалет. – Я думал, с утра будут допросы, к следователю вызовут.

– Вызовут, вызовут, – донеслось до меня сквозь шум воды.

Я умылся и почувствовал зверский аппетит.

– Поесть ничего не приносили? Ужасно есть хочется.

– Ещё бы, – хмыкнул Симонс и снял со стола полотенце, под которым обнаружились два небольших вакуумных контейнера. – Иди, обед тебе принесли. Надзиратель будил тебя, да ты только мычал и всё норовил пнуть его, он плюнул и ушёл.

– Да? – смутился я, – Совсем ничего не помню.

Я сел за стол и открыл лоток, что побольше. В нём обнаружилась нечто странное желеобразное жёлто-землистого цвета. Я тронул это ложкой, и оно заколыхалось.

– Что это такое?

– Как что? – усмехнулся Симонс, – Обед.

– Это что, есть надо? – недоверчиво покосился я на него, уж не разыгрывает ли он меня?

– Хочешь ешь, хочешь не ешь. Другого не будет.

Я нерешительно отломил маленький кусочек, понюхал, но не ощутил никакого запаха, и сунул в рот, где он почти мгновенно растаял. Ничего. Никакого вкуса. Я растерянно посмотрел на Симонса, тот насмешливо следил за мной.

– Ешь, не привередничай, – сказал он, видя как я непроизвольно скривился. – Тебе что тут деликатесами должны кормить? Нормальная синтетическая еда. Содержит все необходимые витамины и минералы. Дёшево и сердито.

Я кое-как проглотил половину порции и закрыл контейнер. В желудке ощущалась тяжесть, которая перебила чувство голода. Открыл второй, что поменьше. В нем был налит какой-то серый тягучий кисель, тоже абсолютно ничем не пахнущий. Я сделал глоток этой густой воды:

– Тут что, всегда так кормят?

– Всегда.

Я не мог сдержать стон, что-что, а поесть вкусно я любил.

– Привыкнешь, – сказал Симонс и снова уткнулся в книгу.

– Слушай, – отправляя контейнеры в мусорную корзину, спросил я, – а когда же меня к следователю вызовут?

Симонс оторвался от книги, глянул на меня и пожал плечами.

– У каждого по-разному. Насколько я понял, на допрос вызывают после того, как человек приходит в себя и более-менее успокаивается, смирившись. Оно и понятно, спокойнее фон, меньше ошибок.

– Какой фон, каких ошибок? – удивился я.

– Долго рассказывать, – поморщился Симонс, – скоро сам узнаешь. У меня книга интересная, – он перевернул страницу.

Я от нечего делать походил по отсеку, просмотрел книги в библиотеке, но читать не хотелось. В голове крутились мысли о предстоящем допросе. О том, кто будет у меня следователем, и сумеет ли он понять меня. Надо постараться всё объяснить. Он должен понять. Очень хотелось поговорить с Симонсом, расспросить, как у него все проходило. Я терпеливо ждал, когда он отложит книгу, чтоб начать разговор. Наконец он захлопнул книгу, бросил её на стол, потянулся и констатировал:

– Полный бред.

Я уж было собрался начать его расспрашивать, как дверь открылась, и вошёл охранник.

– Олег Иванов, на выход! – приказал он.

***

Мы шли по уже знакомому мне узкому коридору между больших однотипных стеклянных кубов-камер, матовые стены которых не давали разглядеть, что там происходило. Тишина была такая, что через пять минут начало казаться, что я во сне или в бреду. Стены начали сдвигаться, коридор сужаться, и вот уже я это не я, а мошка, которая попала в прозрачную тягучую смолу и едва перебирает лапками, закованная на веки.

Коридор завернул за угол, и вздрогнул, снова ощутив себя в реальности, стоящим напротив двери очередного куба, ничем не отличающимся от других таких же. Охранник приложил к опознавателю браслет, и дверь бесшумно отъехала в сторону. Он обернулся ко мне и кивнул:

– Проходи, давай!

Я вошёл и остановился у двери. Напротив стоял большой компьютерный стол, перед ним – высокое кресло, от которого шли провода к компьютерному столу. Над креслом висел колпак из сетчатого металла. Ни за столом, ни в кресле, нигде в комнате не было никого.

– Что встал-то! – проворчал охранник, толкая меня в спину.

Я невольно сделал несколько шагов вперёд. Дверь за мной захлопнулась, и я остался один.

– Проходите, пожалуйста, к столу, – услышал я, и огляделся, пытаясь найти того, кто со мной говорил.

– Проходите, проходите, ничего не бойтесь. Садитесь, пожалуйста, в кресло.

Я прошёл вперёд и увидел в центре стола миниатюрный компьютер в виде человеческой головы, лицом, повёрнутым в мою сторону. На меня смотрели глаза, мерцающие синим спокойным цветом. Лицо благожелательно улыбалось. Нельзя было понять, мужское это было лицо или женское, как нельзя было это определить и по голосу, который совсем не походил на металлический или искусственный, как обычно нам воображается голос искусственного интеллекта, а вызывал чувство чего-то очень знакомого, но позабытого.

– Приветствую вас! Позвольте представиться. Я – ваш следователь, мой идентификационный номер С-ИИ-15. Прошу вас сесть в кресло и не о чём не беспокоится.

Я был поражён и сказал:

– Здравствуйте.

Потом опомнился: «Что за ерунду я мелю, какое может быть у компьютера здоровье», и рассердился на себя. Прошёл к креслу, сел.

– Чувствую вашу негативную энергию. Вам совершенно не о чем беспокоится. Процедура стандартная и абсолютно безболезненная, ни в коем случае не навредит вашему здоровью. Всю необходимую информацию мы уже считали с вашего браслета, необходимо оценить ваш эмоционально-психологический уровень. Эта экспертиза нужна для правильного вынесения вердикта судьями.