Олеся. Сожженные мечты

– Ваш клиент – Артур Греков. Насколько я вижу и понимаю, защита Марущака не имеет ничего против.

Женщина-адвокат, которая, даже не особо скрывая, выполняла свою функцию на процессе чисто технически, подтвердила это. Она даже не среагировала на неожиданное решение своего подзащитного. По чему журналист Клименко вдруг понял последнюю деталь происходящего: Юрий Марущак просто ждал незаметного для посторонних сигнала.

– Слушаем вас, подсудимый, – подбодрил судья.

Прежде чем заговорить, Марущак оглянулся на товарищей. Сглотнув плотный ком, он начал:

– Я, значит, хочу заявить… Артура Грекова и меня запугал Игорь Крутецкий.

– Что значит – запугал?

– Как пугают? Сказал: если я все на себя возьму, а Греков подтвердит и будет гривой махать, выкрутимся все вместе. Говорит, юрист, мол, в таких вопросах сечет. А потом через адвоката мне и Артуру передал: самое, говорит, поганое – девка живая осталась. Фамилии все назвала. И что мне надо показания корректировать. Давить на шоковое состояние, ну, что в милиции прессовали там… Короче, сводить все к вынужденному признанию.

– Ты же брешешь, козел! Брешешь! – заорал Крутецкий, даже подскочил со своего места, но тут же сел, предупредив движение охранника, повторил только: – Стрелки переводишь, падаль! Считай, доигрался…

– О, видите – угрожает! – Марущак повернулся к Игорю: – Что ты мне сделаешь, убогий? Достал ты!

– Подсудимый Крутецкий, ведите себя прилично, – напомнил судья. – Вам еще предоставят слово. Будете продолжать, Марущак?

– Да, буду! И так сидеть, так хоть за свое!

– Я протестую! – снова выкрикнул Яковлев, но уже не так уверенно. – Провокация это!

– Отклоняется. Пожалуйста, Сергей Иванович.

Прокурор выдвинулся на первый план.

– Подсудимый, вы заявляете, что оговорили себя под давлением Крутецкого?

– Я себя не оговаривал, господин прокурор. Просто как… Мы договорились запутать следствие, если что…

– Если что? По порядку, подсудимый.

Руки Марущака крепче сжали прутья решетки.

– Мы тем вечером познакомились с Лесей в «Фонтане». Точнее, я ее узнал, подозвал, она подошла, села. Познакомил ее с остальными. Переговорили… Вообще, Леся не сильно ломалась. Мы все уже достаточно выпили, чтобы не выбирать выражений. Игорь тему начал раскручивать, Леся повелась. Согласилась на это самое… Ну, чтобы с тремя. Если, говорит, есть где – пошли, нормально. Только покушать попросила. У меня там было что-то в холодильнике.

Марущак перевел дыхание. Душная тишина звенела. Его не торопили, Юрий продолжил:

– Когда мы пришли ко мне и сели на кухне выпивать, я напомнил: Леське вроде пить нельзя. Крутецкий сказал: все можно, если осторожно. Леся выпила и отрубилась почти сразу. Тогда Игорь повел ее в комнату, нам велел сидеть на кухне. Ждать.

– Чего ждать?

– Сказал – ждите, позову. Все. Не знаю, зачем вообще было так делать. Она сама ж велась, не против была… – Марущак снова сглотнул. – Значит, потом она из комнаты кричать начала. Милицией угрожать, все такое…

– Момент, – прервал его прокурор. – Почему Олеся кричала и угрожала, если, как вы сейчас утверждаете, вы договорились обо всем?

Юрий пожал плечами, снова оглянулся на приятелей.

– Наверно, ей не понравилось, что Игорь вот так… Силой, по сути дела… Не понимаю, чего его торкнуло тогда.

– Ты, по ходу, вообще мало чего понимаешь, – отозвался Крутецкий.

На этот раз судья никак не отреагировал. Прокурор продолжил.

– Дальше как события развивались, Марущак?

– Дальше все, как я писал еще тогда, в первый раз. Крутецкий сказал: надо телку успокоить. Ушел обратно в комнату. Сразу там шум какой-то начался. Мы с Артуром туда. Вбежали – Игорь лежит на ней и чем-то душит. Я не рассмотрел тогда чем… Когда она перестала хрипеть, Крутецкий сказал: мы с Артуром должны ее… это самое… Чтобы наказать, значит… Чтоб орала меньше.

– Вы согласились?

– Мы пьяные были. И потом – для чего ее сюда вели? – Это прозвучало очень обыденно и оттого жутко. – Артур без резинки. Сказал – не любит. Он обычно пользуется, но я его знаю… Кураж у него был тогда. Знаете, как у пьяного обычно… Потом я, значит… Леся еще живая была, только или в отключке, или что… А потом она снова очнулась, опять давай угрожать. Игорь говорит: надо что-то с этим делать. Артур предложил денег дать и выкинуть. Крутецкий на это: слишком жирно ей деньги давать. Я, говорит, покажу, как надо с такими поступать. И опять придушил.

– Вы стояли и смотрели?

– Стояли и смотрели. Думали – он играется.

– Дальше что было?

– А дальше Крутецкий сказал: все, мертвая вроде как. Надо выкинуть. Артур не захотел возиться. Тогда Игорь мне сказал вынести тело на улицу и куда-то кинуть. Сам сзади шел… Не хотел таскаться сам. Ты, говорит, сильнее… И вообще, вещи ее надо тоже выкинуть, он вещи нес.

– Что было дальше?

– Я ушел, а Крутецкий остался. Потом вернулся, говорит: если что – она напилась и отрубилась. Мы ее просто на улицу вынесли. Только ничего не будет такого страшного, она уже вряд ли очухается. И вообще, говорит потом, все участвовали. Групповое преступление получается. Лучше договориться на всякий случай. А то он сам так сделает, что все утонут, а он вылезет. Он юрист, у его семьи тоже есть куча юристов всяких крутых… Ну, такое…

Закончив свою нескладную речь, Юрий Марущак не сел обратно на скамью, а отошел в угол клетки. Греков и Крутецкий молчали. Игорь смотрел прямо перед собой, Артур что-то внимательно разглядывал на полу.

– У сторон есть вопросы? – нарушил тишину судья, глядя при этом почему-то на адвоката.

11

Евгений Синицкий беседовал с Олегом Крутецким в переговорной комнате их скромного офиса. Место для переговоров было самым маленьким помещением: стол и два стула занимали две третьих всего пространства.

– Как я понимаю, вы догадывались, что с тем милиционером Яковлев подставится и начнет проваливать все дело? – Крутецкий старался, чтобы вопрос звучал равнодушно.

– Раз у нас такой откровенный разговор – об этом знали все, кроме самого Яковлева. Его вывели на этого свидетеля. Он и проглотил наживку, ведь его показания укладывались в общую схему защиты. Позже он так перепугался, что пришлось провести с ним соответствующую беседу.

– Сейчас нормально все?

– Да, у него теперь все нормально. У нас тоже. Суд готовит обвинительное заключение и приговор. Вы не обрадуетесь, Олег.

– Это я уже понял. Почему?

– Ну, хотя бы потому, что ваш сын – организатор и исполнитель жестокого убийства Олеси Воловик, о котором полгода уже говорят и пишут. Бог с ним, с изнасилованием, эту, как говорят сегодня, опцию не удастся вывести за рамки обвинения. Насиловали все трое.

– Даже трюк Яковлева с половой несостоятельностью этого недоросля, Грекова, тоже не скушают?

– При других обстоятельствах – неплохая задумка. Рискованная, но умная, способная оправдать себя. Сейчас же расклад такой, что сесть должны все трое. И понести одинаковое наказание. Этого ждет общество, и правосудие свершится. При других обстоятельствах дело можно было развалить, на такое решение многие настроились. Но… Но, но, но.