Ольга Калашникова: «Крепостная любовь» Пушкина

Этот мотив чувственного влечения к умершей — не исчез и при вторичной обработке сюжета. Напротив, в «Яныше королевиче» он высказан открыто:

Рано утром, чуть заря зарделась, Королевич над рекою ходит; Вдруг из речки, по белые груди, Поднялась царица водяная И сказала: «Яныш королевич, У меня свидания просил ты: Говори, чего ещё ты хочешь?» Как увидел он свою Елицу, Разгорелись снова в нём желанья, Стал манить её к себе на берег. «Люба ты моя, млада Елица, Выдь ко мне на зелёный берег, Поцелуй меня по прежнему сладко, По прежнему полюблю тебя крепко» [283] .

283

Ср. последние два стиха с 2-й строфой «Заклинания» и с заключительными стихами «Для берегов…».

Однако просьбы королевича остаются тщетны:

Королевичу Елица не внимает, Не внимает, головою кивает: «Нет, не выду, Яныш королевич, Я к тебе на зелёный берег. Слаще прежнего нам не целоваться, Крепче прежнего меня не полюбишь. Расскажи-ка мне лучше хорошенько, Каково, счастливо ль поживаешь С новой любой, молодой женою?» Отвечает Яныш королевич: «Против солнышка луна не пригреет, Против милой жена не утешит».

На этом песня о Яныше обрывается. Мы не можем в точности указать, как развернулись бы в ней дальнейшие события, если бы Пушкин её продолжил. Но несомненно, что эти события должны были явиться развитием той экспозиции, которая дана в сцене свидания королевича с русалкой, — то есть дальнейшим содержанием песни явилась бы, в той или иной форме, возобновившаяся любовь королевича к «прежней любе», — то есть опять-таки любовь к мёртвой, к призраку, а наличность живой жены соответственным образом эту коллизию осложнила бы.

В «Русалке» по сравнению с «Янышем королевичем» сюжет расцвечен введением новых лиц, как то: Мельника, Княгини, Мамки и т. д. Наряду с этим введены сцены, показывающие события, которые в «Яныше» отчасти совершаются, так сказать, за кулисами: такова свадьба Князя. Основные же схемы событий вполне совпадают, с тою лишь разницей, что Яныш королевич как будто случайно встречает русалочку водяницу, а в «Русалке» сама героиня её высылает навстречу Князю. Но это различие целиком относится к мотивировкевстречи и не отклоняет линии сюжета.

Сравнивая ход событий в «Русалке» и «Яныше», убеждаемся, что он по существу одинаков и там, и здесь. «Русалка» отличается от «Яныша» только более детальной разработкой, как чисто психологической, так и сюжетной. Однако если в «Русалке» сюжет, по сравнению с «Янышем», оказывается более разработанным в ширь и глубь, то в длину он оказывается короче. Драма механически обрывается на первом моменте встречи с русалочкой. Каково должно было быть дальнейшее течение событий? То обстоятельство, что до встречи с русалочкой сюжет драмы по существу вполне параллелен сюжету песни, даёт основание с большой вероятностью предположить, что и в дальнейшем этот параллелизм должен был сохраниться. Подобно «Янышу королевичу», «Русалка» должна была стать трагедией возобновившейся любви к мёртвой,что подтверждается и наброском «Как счастлив я…», и психологической близостью этой темы Пушкину.

57.

Любовь бывает «счастливая» и «несчастная»: со взаимностью или без неё. И хуже того: любовь с ненавистью в ответ. Если дело идёт о мёртвой, момент разлуки решает всё.

И в «Заклинании», и в «Для берегов отчизны дальной…» Пушкин уверенно ждёт от «возлюбленной тени» ответной любви. В «Русалке» таким ожиданиям нет места. Пушкин знает, что он виноват перед умершей, и думает, что, умирая, она его не простила, что расставалась ошеломлённая и покорная, а умирала в злобе и ненависти к нему. Дочь Мельника по уходе Князя со злобной иронией повторяет его оправдания:

[Видишь ли], князья не вольны, Как девицы, не по сердцу они Берут жену себе… а вольно им, Небось, подманивать, божиться, плакать И говорить: тебя я повезу В мой светлый терем, в тайную светлицу И наряжу в парчу и бархат алый. Им вольно бедных девушек учить С полуночи на свист их подыматься, И до зари за мельницей сидеть. Им любо сердце княжеское тешить Бедами нашими, а там прощай, Ступай, голубушка, куда захочешь, Люби, кого замыслишь.

И далее:

И мог он Как добрый человек со мной прощаться, И мне давать подарки — каково! — И деньги! выкупить себя он думал, Он мне хотел язык засеребрить, Что<б> не прошла о нём худая слава…

В «Яныше королевиче» эта ненависть ещё только едва намечена. В стихах, изображающих момент утопления, — нет её вовсе или она лишь слабо выражена:

Как одна осталася Елица, Деньги наземь она пометала, Из ушей выдернула серьги, Ожерелье на-двоеразорвала, А сама кинулась в Мораву.

В момент свидания с королевичем злоба Елицы выражается лишь в язвительном оттенке её ответа на просьбу о любви:

«…Слаще прежнего нам не целоваться, Крепче прежнего меня не полюбишь. Расскажи-ка мне лучше хорошенько, Каково, счастливо ль поживаешь С новой любой, молодой женою?»

В «Русалке» этот мотив значительно углублён. Тогда как в «Яныше» королевич как будто случайно встречает маленькую водяницу, — в драме встреча Князя с Русалочкой сознательно подготовляется её матерью:

Русалка

…Послушай, дочка. Нынче на тебя Надеюсь я. На берег наш сегодня Придёт мужчина. Стереги его И выдь ему навстречу. Он нам близок, Он твой отец.

Дочь

Тот самый, что тебя Покинул и на женщине женился?

Русалка

Он сам; к нему нежнее приласкайся И расскажи всё то, что от меня Ты знаешь про своё рожденье; также И про меня. И если спросит он, Забыла ль я его иль нет, скажи, Что всё его я помню и люблю И жду к себе. Ты поняла меня?

Дочь

О, поняла.

Русалка

Ступай же. (Одна.) С той поры, Как бросилась без памяти я в воду Отчаянной и презренной девчонкой И в глубине Днепра-реки очнулась Русалкою холодной и могучей, Прошло семь долгих лет — я каждый день О мщеньи помышляю… И ныне, кажется, мой час настал.