Ольга Красивая из рода графов "Д"
Шрифт:
– Что же вы барчук, так со старым дядькой то? Думаете, если старый, так и сил во мне нет?
Куда вам до барыни Ольги! Вот кто егоза была! Однажды вообразила, что раз у нее славянские корни, то ей надо ехать в Россию, помогать делать перестройку. Еле я успел ее в последний момент в аэропорту поймать! Куда вам!
– Вот, и отпустите меня! Если я не такой хороший, как графиня, и не такой великий, как мой отец, то и не надо привечать меня в вашем доме!
– Так вы из-за отца дуркуете? Эх, барчук, барчук! Ничего ты не понял. Я смотрел на тебя и видел в тебе мою несчастную сестру, которая оказалась, по словам твоего отца, недостойной даже места на картине. Не благородных кровей мы оказались, а кто же его просил…Ну ладно,
– Так вы настоящий мой дядька, то есть дядя?
– А ты думал! Стал бы я из-за сына твоего отца…Если бы ты был мне не родной…-
Последние слова дядька проговорил сквозь слезы. Дядька плакал, но все же очень решительно заставлял Владека открыть рот и выпить содержимое стакана до конца!
– Когда он выманил отсюда голубку графиню, то пришлось и моей Марии с ней ехать. Не пожалел, старый аспид, и Ольги новорожденной. Зол был как зверь, что родила графинюшка Олюшку, а ему не сообщили! Вот уж пуп земли! И чего ему было сообщать! Будь он отцом родным графинюшке или дедом, а так.…Подумаешь, дальний, очень дальний родственник! Ох уж, и бушевал он! А потом велел, что бы они приехали!
– И что? Поехали?
– Куда уж деваться, поехали. Плакали, убивались. Особенно графинюшка, как чувствовала, видно, что не увидит больше свою дочь, а приказал, и поехали!
– Как приказал?
– А как тебе всегда приказывает!
– Но я же сын, а она дальняя родня!
– Дальняя, ближняя-какая разница!? Кровь, есть кровь!
– Бедная Ольга, а я так с ней разговаривал!
– Как?
– Свысока!
– Но почему?
– Я подумал о том, что ее мать виновата, в той беде, что произошло с моей мамой. Ну, сам знаешь…И еще, я ей завидовал!
– Ну, а тут то, почему?
– У нее был ты! Ты ее любил! А я, с самого детства, я чувствовал себя ненужным. Он все подчеркивал, что я незаконнорожденный, как будто я в этом виноват! И вообще, он презирал меня!
– Ну это ты, наверное, слишком! Ты же все-таки сын ему!
– Ничего не слишком! Я не хотел пить настоящую кровь! Как он, как его Ганс и Ханс! Вот кого он все время ставил мне в пример! И говорил, вот, если бы, хоть один из них был его сыном! А еще там есть хозяйка гостиницы, госпожа…
– Сынок, не надо о ней! Вот о ком я не хочу слышать, так это о ней! Успокойся, и выпей еще стаканчик! Это не та гадость, что заставлял тебя пить он. Это виноградное, настоящее виноградное, лишь с капелькой того, что ты так ненавидишь! Там моя кровь! Она безвредна! Кровь любого другого человека превратила бы тебя в зверя, а эта капля наоборот защищает! Ну вот, зря я это сказал! Ты, мальчик мой, сдержись, иначе мне придется готовить для тебя новый напиток, а что бы его приготовить, нужно будет уколоть палец. Это процедура и так не из приятных, а еще и в моем возрасте…Ну ладно, не буду, не буду!
– Меня тошнит!
– А ты постарайся думать, о чем ни будь другом. Например, о том, что ты можешь теперь свободно дышать и для этого тебе абсолютно не нужно нападать на людей! Ты же мужчина! Ольга с малолетства принимала этот напиток как лекарство и…
– Пожалуйста, не надо про Ольгу, как подумаю, что с ней там сейчас происходит, то делается еще более тошно. А ведь я мог ее предупредить, мог рассказать, каким опасностям она подвергается, оставаясь в замке, но не стал!
– Но почему?
– Все гордость, моя болезненная гордость! И только, когда она уехала в гостиницу, я очнулся, но было уже поздно!
– Неужели он действительно решил, что с этой девочкой можно поступить так же, как с теми? Ведь ее отец… Боже мой, ну конечно, он же не знает, откуда ему! Графинюшка конечно ничего ему не рассказала, просто из страха не рассказала, а Олюшка и сама не знает, кто ее отец. Я должен был рассказать ей об этом в день ее семнадцатилетия, то есть послезавтра, а ее отец…
– Дядюшка, ну, о чем вы говорите? При чем здесь ее
отец? Вы знаете, что у Ольги есть подружка Мария?– Да, такая же егоза, как Ольга, да еще и вертихвостка! А что…
– Так же, как в случае с графиней и моей мамой, он потребовал, чтобы Ольга привезла с собой подружку. И подружку зовут Марией, как мою маму.
– Ну, это то не имеет никакого значения, подружку могло бы звать как угодно, все равно ему с моей девочкой не справиться…
– Подождите, дядюшка! Перед тем, как вы пришли, я слышал мамин голос, он молил меня, что бы я спас его, потому что они идут! Кто такие они? И куда идут? Может быть, ты знаешь?
– Ишь ты, как она его любила! Даже после всего, что он с ней сделал, заботиться о нем!
– Дядя, но ты не ответил мне, от чего я должен спасти Влада Тепеша?
– От гибели, конечно, что же ты думаешь, бог не устал терпеть то, что души гибнут не в свой срок? Сколько душ погубил твой отец, наверно уже и сам не помнит! А какая гибель уготована Тепешу на самом деле, знает только бог и еще один человек!
– Какой человек, скажи мне дядька!
– А вот этого ты пока не узнаешь! Пойдем, прогуляемся по городу, проверим, хорошо ли, надежно ли подействовал напиток!
– Но дядька!
– Пойдем, пойдем, тебе надо на свежий воздух
Тем временем, в замке графа «Д» продолжали происходить странные, с точки зрения Ольги, события. Вернее, странным было то, что событий, как таковых не было. Уже несколько дней ничего не происходило. Граф «Д» опять исчез из замка. Исчез не один, а вместе с Гансом и Хансом. Никаких неудобств от этого девушки не почувствовали. Завтрак, обед и ужин всегда были на столе в положенное время. Дверь в кладовую открывалась легко, если девушкам вдруг хотелось поесть в неположенное время. Да и во всем остальном девушки прекрасно обходились без слуг. Впрочем, они и не сразу заметили, что остались одни. Только после того, как рассказали другу другу все. Когда с разговорами было покончено, они решили действовать, и вот тут то обнаружили, что им не надо разговаривать шепотом и пробираться крадучись из одного крыла замка в другой. Весь замок был в их распоряжении. В темных переходах и тоннелях факелы загорались сами собой, стоило лишь девушкам подойти. Побывали они и в Солнечной комнате. Когда Ольга показала подруге пустое место между картинами, Мария недолго думая, достала помаду из косметички и написала на этом самом пустом месте бранное слово. Показала юная графиня и дверь, превратившуюся в рисунок. Когда ее подруга-экстрималка хотела снова достать помаду, Ольга мягко остановила ее, что- то шепнув Марии на ухо. После этого юная хулиганка несколько минут смотрела на изображение, и о чем- то усиленно думала, что, впрочем, не помешало ей плюнуть на рисунок, в тот момент, когда Ольга уже отвернулась, намереваясь выйти из комнаты. Мария уже выходила из комнаты, когда почувствовала, что по ногам ее потянуло сквозняком. Удивленная девушка обернулась и чуть не вскрикнула, нарисованная дверь снова стала настоящей, и сквозь ее щели свирепо задувал влажный апрельский ветер. Еще больше девушка удивилась, когда увидела, что прекрасные картинные копии ее подруги, ожили и призывают ее, Марию, к молчанию, прижав пальчики к ярким губкам. Потрясенная Мария кивнула и вылетела из комнаты, потому что услышала, что подруга зовет ее.
– Мария, где ты? Пошли быстрей, я нашла еще одно ответвление от тоннеля! Я здесь еще не была!
– Подожди, Ольга, не торопись! Когда мы шли, я очень внимательно осматривалась вокруг, и не видела никаких ответвлений!
– Ты думаешь, что это ловушка?
– Я еще не успела ни о чем подумать, я просто прошу тебя не торопиться. Что твой дорогой дедушка говорил про последнюю комнату?
– Нет, ты не поняла! Он говорил про комнату, в которой я сейчас живу! А рядом с ней…
– Это ты не поняла! Может это он специально, а ты…