Оливье, или Сокровища тамплиеров
Шрифт:
— Просто невероятно! — промолвил Эрве д'Ольнэ. — Откуда это все взялось?
Барон Рено объяснил:
— Мы добрались до вершины скалы, нависающей над замком. Древние римляне некогда возвели в этом месте храм, посвященный Юпитеру, богу грозы, грома и молний, которые часто случаются в нашем краю. Жрецы, служившие в нем, обнаружили эту пещеру и спрятали свои богатства. Вот, видите эти ступеньки, выбитые в скале? Они никуда не ведут. Это остатки лестницы, соединявшей пещеру с подземельем храма. Барон Адемар завалил ее, в то время как от храма оставались одни руины, вход же он прикрыл землей и колючим кустарником. Еще в подростковом возрасте он открыл этот тайник и галерею, которая начиналась в маленькой расщелине на боковом склоне горы. Он же велел построить башню, чтобы она
Он закашлялся, словно пыль попала ему в глотку, и вопросов больше не последовало. Когда приступ кашля прошел, спутники Рено поняли, что нужно сменить тему разговора, и Оливье спросил:
— Брат Клеман знает эту историю?
— Конечно. Когда твоя матушка уехала из Валькроза в Дамьетту, чтобы присоединиться к королеве Маргарите, она доверила ему все секреты дома и поставила управляющим имуществом. Именно поэтому он и выбрал этот замок, чтобы спрятать здесь то, что вы привезли...
— Сир, отец мой, я не понимаю! Мы должны поместить Ковчег среди богатств, происхождение которых для многих людей неясно или даже сомнительно...
Он запнулся, и Эрве с широкой улыбкой пришел ему на помощь:
— Разумеется, сомнительно, хотя твои родители — истинные наследники этого Адемара, который, как мне кажется, был человеком весьма изобретательным. Признаюсь, я тоже нахожу это место... не слишком достойным!
— Именно поэтому Ковчег будет покоиться вовсе не здесь. В том случае, если замок будет захвачен или, несмотря на все предосторожности, кто-то проникнет в тайну камина и галереи, эта комната, внешне не имеющая выхода, вполне удовлетворит его алчность. Никто не будет тратить время на дальнейшие поиски...
— Где-то есть еще одно тайное хранилище?
— Да, есть, и брат Клеман о нем знает. Взгляните сами!
В сопровождении Максимена Рено направился к самому дальнему и самому темному углу грота, отодвинув в сторону сундуки и три запечатанных кувшина, один из которых он поднял с улыбкой.
— Я храню здесь некоторые ценные вина и ликеры. Предпочитаю не оставлять их в подвале, где их может отведать любой желающий. В честь твоего посвящения в рыцари, Оливье, мы выпили три таких кувшина. Остальные предназначались для твоей свадьбы, крестин детей, но теперь...
— Не будем зарекаться! — с жаром произнес интендант, и в его голосе прозвучала глубокая любовь к хозяину. — А черепки тех кувшинов, которые мы вскрыли, нам тоже пригодятся.
Действительно, за большими кувшинами из желтой глины оказался слой битых черепков, примыкавший к скалистой стене, в этом месте немного выступавшей вперед. Наклонившись, Максимен отбросил черепки, обнажив железные пластины, на которых лежали куски скалы. Затем они с бароном начали толкать скалу, которая, наконец, с большим трудом поддалась. Взору присутствующих открылось большое отверстие, куда слегка запыхавшийся Рено вошел, высоко подняв факел. Спутники его с благоговейным восхищением обнаружили перед собой огромный грот, равный по размеру целому собору, в глубине которого блистало зеленое око маленького озера, питаемого ручейком, стекающим с невидимых вершин. Известковые отложения образовали странные фигуры невероятной красоты. Рядом с озером возвышался обломок скалы, природным образом обретший сходство с длинным столом. Рено указал на него рукой.
— Вот, — сказал он, — место, выбранное братом Клеманом! Когда-то давно барон Адемар обнаружил его, и, возможно, в давние времена оно служило убежищем... или даже часовней.
Он указал на странные фигуры, вырезанные в скале, — это были длиннорогие козы и неясные очертания людей.
— Великолепно! — выдохнул Оливье, в то время как Эрве, оправившись от изумления, проявил живейший интерес к системе запоров.
Внутри, на одной из поверхностей
скалы, была укреплена массивная железная подкова, выступавшая вперед, когда «дверь» открывалась, и удерживавшая ее. Без упора дверь легко закрывалась вновь.— Невероятно! — воскликнул он наконец. — Чья это работа?
— Естественно, барона Адемара! Я же вам сказал, это был человек сложный и умный, он был способен постичь многие вещи, недоступные для понимания других людей. Кроме того, как я уже упоминал, он был сведущ и в оккультных науках.
— Другого выхода отсюда нет? — спросил Эрве.
— Насколько я знаю, его не существует, если не считать стока для воды, — ответил Рено, показывая на отверстие в потолке, откуда струился ручеек. — Этим стоком мы не пользуемся, но этой водой частично питается колодец замка.
— Что ж, — заключил Оливье, — полагаю, о лучшем месте нечего и мечтать. Тем более что его выбрал брат Клеман. С вашего разрешения, отец, сегодня ночью мы доставим сюда Ковчег.
Это оказалось делом нелегким, хотя в его осуществлении принимало участие четверо крепких мужчин, да еще и барон, освещавший им путь и руководивший ими. Самым трудным оказалось поднять большой гроб в бывший кабинет алхимика — его пришлось тащить по красивой каменной винтовой лестнице, но она была настолько узка, что иногда ящик приходилось нести вертикально. В сложные моменты барон Рено, нахмурив брови, поднимал факел повыше и иногда сам придерживал ценный груз. Наконец гроб поставили перед камином. Все остановились, чтобы смахнуть пот со лбов и передохнуть. Максимен робко спросил:
— Во дворе и у подножья лестницы это было невозможно, но, может быть, сейчас стоит вскрыть ящик и втащить в подземелье только его содержимое? Этот ящик сам по себе слишком тяжел.
— Ты прав, — одобрил Рено, тщательно закрывший за собой дверь кабинета.
Через несколько секунд Ковчег, освобожденный от деревянного футляра и многочисленного тряпья, призванного смягчить удары при перевозке, осветил своими древними золотыми пластинами запыленный кабинет. Увидев его, барон не смог скрыть волнения — не только от вида этого сокровища, но и при воспоминании о человеке, который спустился за Ковчегом в подземелья бывшего храма Соломона в Иерусалиме, а затем привез его в провинцию Шампань. Рено подумал о брате Адаме Пелликорне, командоре Жуаньи, спасшем его в час опасности и доставившем в Париж, город, где он родился... Барон Рено преклонил колени перед святыней и вознес жаркую приветственную молитву, ибо его дом отныне стал для нее хранилищем. Потом он поцеловал основание и сам вставил в предназначенные для этого кольца на боку реликвии длинный кедровый шест, украшенный на концах золотыми львиными головами. Теперь реликвию могли нести два человека.
Как только святыню удалось втащить в довольно низкое отверстие в камине, Оливье и Эрве подставили под шест свои крепкие плечи и двинулись дальше: теперь путь не представлял собой особых сложностей. Несколько минут спустя фантастическое сокровище уже покоилось на драгоценном ковре, которым Рено накрыл древний языческий алтарь.
Чуть позже на Ковчег были прикреплены серафимы, и Рено зажег в бронзовой курильнице кусочки елея, привезенного тамплиерами. Все присутствующие, сознавая торжественность момента, негромко молились, чтобы Господь Бог навсегда сохранил свои Заветы от алчности людей...
Чтобы мрак слишком быстро не заполнил пространство, тамплиеры безмолвно зажгли две свечи из белого воска, а затем пятеро мужчин на цыпочках удалились. Вход в грот затворился, черепки и сундуки заняли свои места, и вскоре они, слегка запыхавшиеся и ошеломленные, вновь оказались перед камином, где быстро уничтожили следы своего пребывания.
Оставалось только уничтожить ложный гроб и ящики. Хватило нескольких ударов топора, чтобы расколоть их на куски, которые тут же были сожжены, отчего пепла в камине стало еще больше. Новый пепел осторожно смешали со старым, и, когда Рено вновь закрыл дверь, не осталось никаких доказательств того, что сюда только что был доставлен странный ящик из другого конца страны. Опаснейшее предприятие именно потому, что речь шла о величайшей святыне, наконец, успешно завершилось!