Оливер Кромвель

Первые лолларды появились в Антверпене в 1300 году, а в Англию приплыли с нанятыми фландрскими ткачами в середине XIV столетия. Народные проповедники отвергали привилегии католической церкви и требовали секуляризации ее имущества. Они обличали алчных сеньоров, говорили об отмене барщины, церковной десятины, несправедливых налогов, об уравнении сословий, ибо бог сотворил всех людей равными. Лолларды к восстанию не призывали, но сильно будоражили общество, а Джон Болл собирал на свои проповеди огромные толпы народа.

Король не остановился на законе для лоллардов о низком уровне оплаты наемного труда. Власть решила вынуждать подданных к найму на кабальных условиях. Все англичане от 12 до 60 лет, не имевшие собственных наделов, под страхом клеймения и тюрьмы были обязаны работать на лендлордов и баронов за несколько пенсов в день, позволявших только не умереть с голоду.

Для ведения войны парламент в 1377 году ввел подушный налог для всех англичан от четырнадцати лет. Налог собрали в 1377, 1379 годах, а в 1380 его утроили. Англия забурлила, и опять запели баллады о Робин Гуде.

Королевские сборщики налогов любили умножать их в свою пользу. Это обычно сходило им с рук, но только не 20 мая 1381 года.

Когда сборщики собрались обобрать деревенского ремесленника Уота Тайлера, бывший солдат их просто убил. Кент и Эссекс запылали сразу, и в течение июня восстала половина из сорока английских городов. 13 июня десятки тысяч вооруженных луками, самодельными мечами и дубинками крестьян отправились в Лондон под речи выпущенного из тюрьмы Джона Бола. Эпископ Кентерберийский, отлучивший его от церкви, называл его «сумасшедшим священником из Кента». Сумасшедший говорил прекрасно:

«Возлюбленные мои! Дела в Англии не пойдут лучше, пока все не сделается общей собственностью и пока не исчезнут все вельможи, пока все мы не сделаемся равными, а господа не станут такими же, как мы.

Как они относятся к нам? Почему они держат нас в рабстве? Все мы происходим от одних и тех же родителей, от Адама и Евы. Как господа могут доказать, что они лучше, чем мы? Разве тем, что мы добываем и обрабатываем то, что они употребляют? Они носят бархат, шелк и меха, а мы одеты в жалкую холстину. У них – вина, пряности и пирожные, у нас – отруби и вода. Их доля – безделье в великолепных замках, наша – заботы и труд в дождь и ветер в поле.

Нас называют холопами и бьют, и нет у нас короля, защищающего нас. Или наш молодой король поможет нам, или мы сами поможем себе другими способами.

Когда Адам пахал, а Ева пряла – кто был там дворянин? Вначале все люди были равны, ибо такими их создала природа. Но потом нечестивые люди стали угнетать своих ближних, и появилось рабство, противное воле божьей. Если бы богу захотелось создать рабов, то он бы их создал в самом начале.

Настало время, и пришел час сбросить вековое зло и получить желанную свободу!»

Король успел бежать из Лондона, открывшего свои ворота восставшим. Крестьяне и горожане казнили одиозных королевских слуг, епископа Кентерберийского и лорда-казначея. Они разнесли в прах дворцы вельмож, а их богатство, с криками «мы не грабители!» бросили в Темзу.

14 июня в предместье Лондона Уот Тайлер вручил шестнадцатилетнему Ричарду II петицию восставших, в которой они требовали возврата отнятых у них общинных земель, право свободных ремесел и торговли, отмены закабаления крестьян. Король петицию подписал, и она сотнями копий разошлась по стране. Многие крестьяне тут же разошлись по домам, посчитав королевскую подпись гарантией победы. Однако в Англии до XVII века честность и верность слову у монархов считались признаками слабости.

На следующий день у Смитфилда в открытом поле Уот Тайлер во главе оставшихся бедняков вручил Ричарду «Смитфилдскую программу», в которой восставшие требовали отменить ограничения заработной платы батраков, а заодно и дворянские привилегии, уравнивая все сословия в правах. Тайлер увлекся, въехал внутрь королевской свиты, казавшейся очень доброжелательной, и тут же ударом в спину был хладнокровно зарезан лорд-мэром Лондона. Ждавший этого король подскакал к восставшим и объявил, что сам возглавит их вместо Тайлера, не сказав, что его убили. Под восторженные крики «король с нами!» бедняки увлеченно рассказывали Ричарду о своих обидах, а к вечеру рыцарские отряды окружили Лондон, а народу предъявили голову Тайлера на пике. Потрясенные вероломством короля, только что обещавшего им все, крестьяне, оставшись без предводителя, разбежались по домам, и их два года резали королевские карательные отряды.

15 июля Ричард II лично присутствовал на казни Джона Бола. Уинклифу повезло больше – его просто выгнали из Оксфордского университета. Петиция, подписанная королем, была объявлена недействительной.

Придворный историк записывал в Хронике: «Крестьяне, собравшись толпой, начали волноваться из-за свободы и стали помышлять о том, чтобы сделаться равными господам». По Англии расходились копии речи короля у пики с головой Уота Тайлера: «Вы были холопами, холопами и останетесь. Вы останетесь крепостными, но не такими, как жили до сих пор, а бесконечно хуже. Да послужит ваше рабство предостережением для грядущих поколений!»

После разгромленного восстания, однако, с крепостным правом в Англии было покончено. Бароны и лорды теперь боялись отказывать крестьянам в праве выкупа на волю. В конце XIV века крепостная зависимость в стране исчезла, но с лоллардами власть расправилась до конца. В 1401 году парламент постановил, что все упорствующие еретики должны быть сожжены на костре. Оставшиеся в живых «бормочущие молитвы» покинули Англию.

Королю погром собственного народа вышел боком. Почувствовавшие свою силу бароны в 1399 году заставили вероломного Ричарда II отречься от престола. Вместо Плантагенетов на трон Англии взошла их младшая ветвь – Ланкастеры, с алой розой в гербе.

В начале XV века английская деревня стала сельским обществом сквайров-помещиков, богатых крестьян, ремесленников и батраков, уходивших в города. Англичане охраняли себя от мародеров и грабителей сами, создав хорошо обученную и вооруженную милицию, и стали объединяться в союзы, чтобы помогать друг другу.

Количество независимых и свободолюбивых людей в Британии росло. Их появлению способствовали продажные и наглые королевские чиновники и частые внутренние войны. Жившие в графствах и городах люди разных сословий отбивались от врагов сообща и становились друзьями.

Англичане учились самоуправлению в манорах и городах. Гильдии боролись с городской властью, крупные купцы добивались монополий, ремесленные мастера боролись с учениками, и все горожане боролись с пришлыми конкурентами, королевскими шерифами, бейлифами лендлордов, епископами и аббатами, на землях которых вырастали города, главным из которых был Лондон.

В Лондоне король жил то в Тауэре, то в Вестминстере, а с 1530 года – в Уайтхолле. Между Тауэром и Вестминстером находилось лондонское Сити с его Гиллдхоллом, которое быстро набирало силу и совсем не спешило выполнять несправедливые королевские указы, имея сильную милицию и большой торговый флот. Короли постоянно нуждались в деньгах на увеселения и фаворитов, и Сити давало их в обмен на вольности и привилегии.