Оллвард. Разрушитель миров

Эндри ожидал, что вместе с воспоминаниями вернется и промозглый шепот, но, пока он говорил, в его голове звенел лишь собственный голос.

– Я должен был сражаться вместе с ними, – прошептал он, глядя на свои истертые сапоги. – Я не исполнил свой долг.

Эрида стукнула ладонью по подлокотнику трона, и этот резкий, яростный хлопок, похожий на удар плетью, эхом прокатился по залу. Эндри поднял взгляд и увидел, что королева пристально на него смотрит, раздувая ноздри.

– Вы вернулись домой. Вы выжили, – твердо произнесла она. – Более того, вы принесли очень важную информацию.

Она решительно встала, и ночной халат заструился вокруг ее фигуры. Легким шагом она спустилась с возвышения на каменный пол, остановившись рядом с Эндри.

– В детстве я уделяла больше времени дипломатии и иностранным языкам, чем Веретенному фольклору. И все же я знаю нашу историю. Оллвард был местом, где открывались проходы в другие миры; местом, где существовали страшные чудовища и мощная магия. В те времена мы, смертные, сражались с ужасами, возвращения которых нельзя допустить. Никогда больше люди не должны сталкиваться с подобным. Если то, что вы рассказали, правда, и этот Таристан может открывать давно угасшие Веретена, то он действительно крайне опасен и может призвать себе на помощь целое войско.

– Никому из нас не приходилось видеть войска, подобного этому, – произнес Эндри и снова ощутил, как за его одежду цепляются белые руки. Существа из войска Таристана визжали в его голове голосами, напоминавшими скрежет металла и хруст костей. – Я понимаю, что все это звучит неправдоподобно.

– Не помню, чтобы вы когда-нибудь были лжецом, Эндри Трелланд. Даже в детстве, когда мы все рассказывали кухаркам выдумки, чтобы выпросить вторую порцию десерта.

Она вздохнула, наклонив голову набок.

– Я соболезную вашей утрате.

Хотя Эндри был младше королевы на два года, ростом он значительно ее превосходил. Но Эриде удавалось сохранять величественность, даже глядя на него снизу вверх.

– Они были рыцарями из вашей гвардии, а не из моей, – произнес он.

– Я говорю не об этом, – тихо проговорила она, снова окидывая его взглядом.

Эндри увидел в ее глазах маленькую девочку, которой она когда-то была. Улыбчивую и смешливую, но в то же время одинокую. Она всегда оставалась принцессой, и это отдаляло ее от других детей, лишая свободы, которой могли наслаждаться паж, будущая придворная дама и даже юный слуга.

Эрида стиснула зубы, и маленькая девочка исчезла.

– Никому не рассказывайте об этом, оруженосец, – произнесла она, обернувшись к своему трону.

Не думая, что делает, Эндри сделал несколько быстрых шагов вслед за ней. У него заныл живот. Нас застали врасплох. Нельзя, чтобы такое произошло снова.

– Мы должны предупредить людей…

Эрида перебила его без колебаний, и, когда она заговорила, ее голос звучал сурово, не допуская возражений. Королева знала, как сделать так, чтобы ее услышали.

– Большинство людей считают Веретена легендой и вымыслом, равно как единорогов, Древних и прочую магию, пришедшую из других миров. Вы предлагаете рассказать им, что Веретено вернулось, что оно было вскрыто человеком, который готов, словно копьем, проткнуть им наши сердца? Неуязвимым человеком, стоящим во главе войска мертвецов?

Она обернулась к Эндри и взглянула на него сияющими, словно сапфиры, глазами.

– Я правлю Галландом, но вы должны помнить, что я королева, а не король. Я должна следить за своими словами и не вкладывать оружие в руки своих врагов. Я не дам людям повода называть меня слабовольной или безумной, – резко произнесла она, явно огорченная тем, что ей приходилось говорить. – Я не могу совершить подобный шаг, не имея доказательств. Но, даже если бы они и были, такая новость посеет в столице панику. А паника в городе, населенном полумиллионом душ, принесет больше жертв, чем любая война. Я должна действовать крайне осторожно.

Перенаселенный, раздувшийся Аскал располагался на многочисленных островках в дельте Большого Льва. На тесных улицах и маленьких рынках было не протолкнуться, в каналах текла грязная вода, а мосты грозили в любой момент рухнуть. После смерти короля Конрада вспыхнуло несколько мятежей: не все были довольны тем, что на трон взошла юная девушка. В трущобах возникали пожары, порты страдали от наводнений. Случались неурожаи. Между религиозными орденами вспыхивали конфликты. Невидимая, но прочная паутина преступности оплела весь город до основания.

«Только все это – ничто по сравнению с будущим, которое нас ждет, – думал Эндри. – Это ерунда по сравнению с тем, на что способен Таристан».

Эндри сжал зубы.

– Я не понимаю, – только и смог выговорить он, врезаясь в стену непоколебимости, которой окружила себя королева.

Перелезть через эту стену было невозможно.

– Вам и не нужно понимать, Эндри, – произнесла Эрида и постучала в дверь, ведущую в королевские покои. Та распахнулась; рыцари Львиной гвардии ожидали королеву в коридоре, стоя в несколько рядов и напряженно вытянувшись. – Вам нужно лишь выполнять приказ.

Спорить с королевой Галланда было невозможно.

Эндри низко поклонился, проглотив все возражения, что приходили ему в голову.

– Хорошо, Ваше Величество, – произнес он.

Рыцари окружили королеву, вставая в строй, но она медлила.

– Спасибо, что вернулись домой, – произнесла она, последний раз взглянув на оруженосца. В ее взгляде читалась радость, смешанная с горечью. – По крайней мере, вашей матери не придется хоронить еще одного рыцаря.

Я не рыцарь. И никогда им не стану.

У него заныло сердце.

– Невеликое утешение.

– Да хранят нас боги от того, что за этим последует, – прошептала Эрида, отворачиваясь.

Дверь захлопнулась, и Эндри едва ли не бегом бросился прочь из тронного зала. Ему не терпелось сорвать с себя одежду и смыть с кожи события прошедших недель. Ноги несли его по знакомым коридорам Нового Дворца, подгоняемые гневом, который ненадолго взял верх над скорбью в его душе.

Боги упустили свой шанс.

Во сне леди Валери Трелланд не выглядела больной. Она лежала в удобной позе, укрытая одеялом, с шелковым чепцом на голове. На ее лице не осталось забот, а морщинки в уголках глаз и рта разгладились без следа – и она словно бы помолодела на несколько десятилетий.

Леди Валери оставалась красавицей, несмотря на вгрызавшуюся в ее тело болезнь. Ее кожа была темнее, чем у Эндри, – цвета отполированного черного дерева, – но в остальном он очень напоминал мать. Он унаследовал ее высокие скулы, пухлые губы и густые черные кудри. Эндри было странно глядеть в зеркало и видеть в своем лице мать. Но еще удивительнее было осознавать, какой красотой она блистала, прежде чем к свече, ярко горевшей у нее внутри, протянулись сырые, стылые пальцы болезни.

Валери издала чуть слышный хрип, и Эндри поморщился, собственным горлом ощущая шершавую, царапающую боль.