Омский горячий твой

– Алена, хочешь, поедем, развеемся? – предложил я ей за завтраком, или обедом? Какая разница? – Пойдем в кино или в боулинг?

– Нет настроения.

Она действительно была бледной и какой-то пустой. Ела кое-как. У меня снова внутри заворочалась колючка. Снова чувство вины.

– Пойдем, хоть во дворе погуляем? – предлагаю я в надежде, что у нее появится аппетит.

Про учебу даже не спрашиваю. Не сегодня, потом уговорю ее вернуться и в колледж и на работу. Не сейчас.

– Пойдем! Снега навалило! – оживляется девчонка. – А у нас будет елка? Даже общагу уже украсили, а у нас даже мандаринками не пахнет.

У НАС! Эти простые слова пробирают до кишок. Я и не обратил внимания вчера на интерьер общаги. Убогость – все, что мне запомнилось.

– Хочешь, сегодня купим елку? И нарядим? Поможешь? – цепляюсь я за ее инициативу, которая, как известно и ебет инициатора.

– Хочу, конечно! – соглашается с восторгом Алена. – Ты, правда, купишь елку?

Девчонка, как будто догадывается, что в этом доме елкой отродясь не пахло. Я относился к Новому Году, как к обычному дню в календаре: конец месяца и конец года. Десять выходных после меня радовали больше. Обычно я уезжал из страны и отдыхал где-нибудь на берегу океана. Мой патриотизм на войне закончился, когда я отдуплил, что воевал ни за кого и ни за что. Хватило!

В этом году я наконец-то побывал в Норвегии. Потрясающая страна! Холодно было и тоскливо в это время года, но я был привычный. В Омске в январе, просто пиздец! Второй раз буду встречать новый год в Москве. А может, еще и не придется?

53. Алена

Я действительно простила этого козла. Что я могу поделать, если он такой, какой есть? Я его таким и полюбила.

Все складывается печально. Никакого хеппи энда не будет. Я готова к этому. Серьезно! Пусть трахнет меня и отвалится!

Омский горячий парень признался мне в любви и ведет себя, как Ангелочек. Врет он все! Сам себе врет. Ляпнул от безысходности, когда я пригрозила ему папкой своим. Никакой он не подполковник. Капитан простой. Поздно служить начал. Это он меня научил из пистолета стрелять. И один раз из ружья, но я почти не помню – маленькая была. Синяк только на плече запомнила от отдачи, а отец смеялся, что до свадьбы заживет.

Когда она будет у меня эта свадьба? Не скоро. И точно не с Глебом. Хоть бы что другое зажило.

Я окончательно решила отдаться Глебу. Хотел же он? Да я и сама этого хочу. Много раз представляла, как он входит в меня своим большим и толстым членом, и у меня внутри все сладко сжимается. Я знаю, я уверена, что это будет потрясающе!

Он же признался мне в любви? Пусть докажет, что хороший любовник. Мне кажется, он не врет, раз бабы по нему с ума сходят. Я тоже хочу сойти. По-настоящему, по-взрослому.

Даже сейчас от этой мысли я возбуждаюсь.

Уфф! Скорее бы месячные закончились. Просто сил уже нет ждать. Каждое его прикосновение, каждый поцелуй, каждый взгляд, заставляет мои ноги раздвигаться.

Это он развратил меня. Сделал из меня шлюху какую-то. А я была не против. Сама виновата. Надо было сразу от него бежать, когда он меня впервые поцеловал и хотел трахнуть на заднем сиденье.

Что я тогда понимала, нецелованная? Ничего. Чувствовала неоправданное и неосознанное влечение к этому дикому самцу. Вот и все, что я чувствовала. Как самка какого-то животного, которая понимала, что это великолепный экземпляр, созданный природой. И самец выбрал меня! Какая честь!

Теперь поздно. Ничего не вернуть. Не почувствовать мне больше никогда себя чистой. Глеб уже запачкал меня, извалял в грязи, и теперь я хочу погрязнуть в ней до макушки, до кончиков пальцев. Познать этот грех в чистом виде. Глеб и есть грех, как он есть!

Омский горячий мой!

Меня сжигает заживо этот пожар. С тех пор, как я все нам обоим разрешила, не могу думать ни о чем другом. Я знаю, что это кончится плохо.

Я бывала в горах и видела схождение лавины. Завораживающее зрелище, когда смотришь со стороны, так, что пот течет по спине до самого копчика.

Лавина, под названием Глеб Малиновский, идет на меня, и знала, что мне не выжить!

Я все знаю. Я умру после Глеба. Разве не стоит для этого жить? Никогда не чувствовала себя более живой, чем сейчас. Да, я еще жизни не видела. Тогда это что? Это взаправду. Не вымысел и не фантазии.

В этой вселенной встретились Мужчина и Женщина.

Он сидит напротив, ест салат. Пьет с утра бренди.

– Глеб, – хрипло, сглатывая, зову я его. – Я тоже хочу бренди! Можно мне тоже?

Он смотрит на меня внимательно и бесконечно долго, как будто оценивает возможные последствия. Он же знает, что нельзя с малолетками бухать? Боится УКРФ?

Не боится. Не переставая жевать и не отводя взгляда, наливает мне полстакана. Я смотрю на него высокомерно и жадно одновременно, и выпиваю залпом, до дна.

О! Как меня торкает!

– Глеб, я хочу тебя! – бесстыдно заявляю я. – Пойдем в душ? – Он не реагирует. Только смотрит на меня подозрительно. Думает, что я пьяная? – Гле-е-е-б? Да пойдем! Ты же тоже хочешь Глеб?

Я начинаю гладить свою шею, потом засовываю руку под футболку и глажу свою грудь под ней.

Я слетела с катушек? Тронулась умом? Все именно так!

– Прекрати! – рявкает на меня Глеб, но это только еще больше меня раззадоривает. – Хватит, Алена! – Глеб стучит по столу кулаком.

Его глаза уже бешено сверкают, а я завожусь сильнее и сильнее. Глеб пьет бренди и тяжело дышит.

В столовой мгновенно все пропитывается запахом секса. Он такой густой, что можно рукой потрогать. Я поднимаюсь с места, обхожу стол и сажусь на него верхом. Руки Глеба обхватывают мои ягодицы и забираются под шорты.

Он подхватывает меня и поднимается с места. Я обвиваю его шею руками, а талию ногами, чувствуя его твердый член под собой и горячее дыхание в шею. Глеб несет меня в спортзал – он ближе всего.

Я трусь щекой о его бороду и вдыхаю запах его разгоряченного тела в предвкушении грешного удовольствия, которое так умело может доставить мне Глеб. Он заносит меня в душ прямо в одежде. Прижимает меня к стене и дарит жадный, крышесносный поцелуй.

Я моментально трезвею, когда на нас обоих начинает литься ледяная вода. Я верещу и бьюсь в его руках, но он держит намертво. Так мы стоим, пока я обессилено не затихаю и не начинаю дрожать от холода, прижимаясь теснее к нему.

Глеб переключает воду на горячую и отпускает меня. Стаскивает с нас обоих мокрую одежду и прижимает меня к своей груди. Гладит по спине и целует в волосы, как бы извиняясь за то, чему подверг только что нас обоих.