Омуль без одежды

Вот, что мы тут говорим, из этого, – написать стих;

Надь, что-то твой парень как-то задумался, и стих.

Он, не задумался, а просто подбирает себе рифму, -

он наклонился, и стал подобен твоему логарифму!

А мы просто расслабили свои позвоночные столбы;

за домом, протянулись проводами уличные столбы.

Но, это я так, к слову, сказала, про то лучше не пиши!

Как мы с тобою были вместе-себе на память запиши…

До этого, видел, приходил парень, и мной овладел;

а, после того, – зарычал как лев, и от секса обалдел…

Слышал, как я стонала, не понарошку: он меня драл,

как простую худую девку-прищепку, а ты меня задрал.

Просто, я вот такая бесстыжая, и девочка-блядь;

а, друг его: он понял всё-ему не надо объяснять!

Заметил, друг его ушёл, тоже хотел, ебать, любил;

а, мой парень – это увидел, понял всё, и его избил…

Никто не стал за меня заступаться, все знают-я с ним;

но, сейчас он уехал в Москву, за деньгами, и х.й с ним.

Вообще-то, можешь, думать: мне всё равно, что хочешь.

Ты сам остановишься, если кого ебать сильно захочешь?!

Вообще; всё, что мы здесь говорили, не надо писать -,

это секрет, как тут-в п.зде, – мне нужно идти, поссать.

Теперь, ты понимаешь, что мне надо хранить секрет, -

вот тут он есть, а у тебя там такого свойства тела нет…

Я присел, и смотрел на всё происходящее в этом доме -,

помыслил, до какой степени нужно разойтись в истоме, -

с завидным постоянством впитывающего в себя разврат,

чтоб послать, унизить, готовые убить из-за влажных врат!

***

Когда-нибудь ты поймёшь; как я любил тебя,

но может быть уже слишком поздно для себя.

Я тобою дышал в переносном смысле, и, любя -, (ебя)

повторяя, – я очень люблю одну тебя, про себя!

Ты мне; супротив, строила козни, и вредности -,

не мог, расценить степень коварной ревности.

Уезжала летом к бабушке, в Западную Двину;

твой парень говорил, – а, давай я его подвину?

Конец ознакомительного фрагмента.