Омут

Дальше все было примерно так, как я описывал выше. Кровать, шелковые простыни, ее глаза, наблюдающие за мной через зеркало. Интимная близость. Мой стыд. Моя робость. Моя боязнь раскрыться перед ней. Черт возьми, я так глубоко спрятал эти воспоминания в себе, что теперь, вытаскивая всю эту мерзость наружу, мне становится по-настоящему противно за себя и за все то, что происходило в моей жизни потом. Мне хочется ненавидеть весь мир, все человечество и, конечно же, свою мать, своего отца. Хочется разорвать их на куски за весь тот стыд, за все те моральные унижения, которым я подвергся.

Как я и говорил, хорошие люди заходили в эту квартиру слишком редко. Я не стал исключением. Я позволил ей сделать это с собой. Потом рассказал истинную цель своего визита. Женщина долго смотрела на мое лицо. В ее глазах дрожали слезы. Она трогала мои щеки руками, и ее красные губы произнесли почти бесшумное «прости». Потом я просто ушел, оставив эту женщину в прошлом. Заперев ее в той крохотной ветхой квартирке, вместе с собой прежним, невинным юношей, мечтающим найти свою мать.

Спустя некоторое время я замечал ее стоящей у забора, окружающего нашу школу. Замечал в парке, через который я возвращался домой. Она боялась показаться мне на глаза, но в то же самое время хотела подойти так близко, насколько это вообще было возможно. Потом эти визиты прекратились. Позже я узнал, что она погибла под колесами автомобиля. Трудно сказать, было это самоубийством или же просто нелепая случайность. Однако в этой истории навсегда можно было поставить точку.

Хлоя рассказала мне о своем отце. Она, как и я, воспитывалась в строгости и часто подвергалась насилию со стороны родителя. Он был чересчур набожным человеком, однако злоупотребляющим алкоголем. Напивался до скотского состояния и читал ей проповеди, заставляя становиться на колени перед распятием и вторить каждому его слову. Если дочь перечила или же имела неосторожность запнуться в повторении молитв, отец тут же реагировал на это сильной затрещиной по голове.

— Однажды этот ублюдок меня изнасиловал, — как-то монотонно, с долей равнодушия сообщила мне Хлоя.

Я не знал, что ответить на ее слова. Просто сидел рядом и молчал. Потом она усмехнулась и добавила:

— Он умер, когда мне исполнилось пятнадцать лет. Такой вот подарок ко дню рождения.

Она закурила сигарету.

— Мне очень жаль, что так вышло, — тихо произнес я и посмотрел на девушку.

— Жаль, что он меня изнасиловал, или жаль, что он умер?

— Все вместе. Это настоящая трагедия.

Хлоя посмотрела на меня и улыбнулась.

— Все осталось в прошлом, — сказала она, сделав очередную затяжку сигаретой.

Девушка храбрилась, и, по правде сказать, у нее это хорошо получалось. Однако детские травмы способны привести человека на край пропасти разными путями. Мы несем в себе через всю жизнь шрамы и постыдные ситуации, совершенно не догадываясь о том, что когда-нибудь эти воспоминания сыграют с нами злую шутку.

Мне снился сон. Я пребывал в полнейшей темноте. Она была такой плотной, такой абсолютной, такой осязаемой. Казалось, что если я открою рот, то вся эта вязкая субстанция проникнет внутрь меня и я исчезну в ней без следа.

Потом на горизонте появился свет. Я медленными, робкими шагами направлялся прямо к нему. Тянул руки, чтобы как можно скорее дотронуться до него. Этим светом была замочная скважина.

Распахнув дверь, я очутился в какой-то комнате. С потолка свисали десятки изувеченных людских тел. Их лица скрывались под тряпичными масками. Трупы были выпотрошены, а их гниющие внутренности вонючими кучками покоились на полу, прямо под своими бывшими владельцами.

Я знал, что мне необходимо перебраться на другую сторону комнаты. Шаг, еще шаг. Склизкие, отвратительные туши касались меня, пачкая протухшей кровью. Я старался идти аккуратно, но раз за разом упирался носом в червивую плоть очередного тела. Трупы плотной стеной свисали предо мной. Казалось, они специально старались не позволить мне пройти этот путь до конца и выбраться на волю. Безмолвные стражи. Мерзкие, никчемные мешки с навозом, они рьяно охраняли святыню от всякого, кто осмелится оказаться здесь.

Потом я поскользнулся. Упал, перепачкавшись с ног до головы. Пополз на животе, стараясь отбрасывать в стороны зловонные куски плоти, преграждавшие мне путь. Трупы висели вниз головой, и их холодные пальцы то и дело задевали мои волосы и спину.

Внезапно уперся в чьи-то ноги. Белые, чистые, такие знакомые. Приподнялся на локтях и задрал голову вверх. Это была Хлоя. Девушка стояла предо мной совершенно голая. Улыбалась и курила свою тонкую сигарету. Я знал, что она явилась спасти меня. Освободить из этого кошмарного плена. Что было сил я обхватил ее изящные ноги своими руками и принялся жадно их целовать. Девушка смеялась. Смеялась все сильнее. Ее хохот разрезал зловещую тишину этой камеры пыток. Я продолжал целовать ее ноги, боясь отпустить их хотя бы на мгновение.

Затем в комнате появилась еще одна фигура. Женщина подошла так тихо, буквально крадучись, и, обняв Хлою со спины, улыбнулась мне.

— Привет, милый, — произнесла она вслух, и ее губы впились в губы Хлои.

Наш дьявольский треугольник замкнулся. В этом кошмаре, среди множества расчлененных трупов, свисавших с потолка, предавались похоти три сумасшедших человека. Я все страстнее, все сильнее наслаждался Хлоей, пока она напористо, с долей самоотверженности ублажала мою мать. Мы слились в кровавом экстазе, позабыв о нормах морали. И не было конца этому ужасу, поскольку не было конца нашей болезненной любви друг к другу.

7

Очнулся. В комнате царил полумрак. Окно было приоткрыто, и холодный осенний ветер бесстыже задувал в него. Было зябко. Натянул одеяло по самое горло и рукой принялся щупать человека, лежавшего рядом.

— Опять снились кошмары? — раздался сонный, вялый голос моей жены.

Я скукожился. Попытался вспомнить, как добрался до дома, но ничего не получалось.

— Может быть, тебе принести стакан воды? — не унималась она.

— Нет, все хорошо, — ответил я. — Спи.

Она уснула, ну, или сделала вид, что уснула.

Я лежал на боку, уставившись в одну точку. Слабые очертания мебели стали вырисовываться из темноты ночи. Сомнений больше не было. Это была наша квартира. За стеной спит ребенок. Рядом со мной спит жена. За окном все тот же спальный район, с панельными домами и редкими автобусными остановками.

Подумал о Хлое. О том, как покинул ее теплую постель и брел через весь город к себе домой. Что я сказал ей напоследок? Что она ответила мне? Когда состоится наша новая встреча и будет ли эта встреча такой же прекрасной? Задумался о ее словах относительно отца. На свете происходит много зла. Мы невольно становимся свидетелями и даже соучастниками тех или иных событий, против нашей воли. Наверное, это одна из составляющих нашей жизни, от которой никуда не денешься. Каждому уготована своя судьба, и все ходы в ней заранее предопределены.

Утром проснулся в хорошем настроении. Сам не знаю почему. Побрился, почистил зубы, умыл лицо прохладной водой. Жена сменила полотенца. Пахнут альпийской свежестью. Приятный запах. Этим утром он был особенно сладок.

Уселся за обеденный стол. Дочь рассказывала какие-то истории из школьной жизни. Я слушал, мне было интересно. Жена тоже улыбалась. Наверное, заметила мой помолодевший, посвежевший вид. Я улыбнулся ей в ответ. Искренне, без раздражения. Странно было подумать, что еще несколько дней назад я был готов разорвать ее на куски от негодования и злобы на весь белый свет.