Он тебя не любит(?)
Шрифт:
Дом, где снимала квартиру Эвангелина, он нашел очень быстро, дверь открыла тощая рыжеволосая девчонка усеянная таким количеством веснушек, что Макар в жизни столько не видел.
— Эва дома? — спросил он, на всякий случай ставя ногу в проем, чтобы та не вздумала захлопнуть дверь перед его носом.
— Она спит, — ответила девчонка, — а вы случайно не Макар?
— Случайно он, — Макар аккуратно, но твердо отодвинул рыжеволосую девушку и ступил на порог.
— Эвочка, это к тебе, — побежала рыжая в комнату, и Макар последовал за ней.
«Эвочка… Надо же…» Она
Макар развернул подружку и выставил из комнаты, плотно прикрыв дверь, а потом подошел и присел возле кровати. Он бы взял ее за руку, если бы не опасался, что ему задвинут ногой в челюсть. Спросил и задержал дыхание.
— Эвочка! Скажи, я тебя изнасиловал?
Она распахнула свои и без того большие глаза и непонимающе уставилась на Макара.
— Н-нет, ты что, конечно же нет.
Он прикрыл ладонью глаза. С души свалилась та самая Китайская стена, которой тыкал ему сегодня Кравченко.
«Все Уезжай, Макар. Узнал, что хотел, и езжай».
Но он никуда не поехал. Поднял голову и посмотрел на жавшуюся в углу кровати девушку. Внутри все стенало и завывало — уезжай, идиот! — однако что-то там же внутри, только глубже, удерживало. Он смотрел на ее сжатые коленки, прикушенную губу, судорожно сплетенные пальцы и чувствовал, как кровь начинает разгоняться по венам.
«Мак, не будь дураком, уходи пока не поздно…»
— Тогда скажи мне, Эва, — начал он вкрадчиво, придвигаясь ближе, — скажи, почему ты не стала сопротивляться. Я плохо помню, что было ночью, но тебя я вспомнил, и секс вспомнил, а как ты от меня отбиваешься — нет, не было такого. Я не бросался бы на тебя просто так, в том шампанском, которое я выпил, был стимулятор, это Руслан подмешал тебе, чтобы ты на меня повелась. Но шампанское ты выпить не успела, так почему же ты повелась, а, Эва?
— Какой стимулятор, Макар? — она снова выглядела испуганной, а он заводился все больше.
— Тебе нужно название препарата? Можешь спросить у Руслана, а я хочу знать, почему ты не дала мне по морде бутылкой или не задвинула в пах коленом. Клянусь, этого хватило бы с головой, чтобы меня отключить. Я же был пьяный в лохмотья, тебе настолько было похер, как пройдет твой первый раз?
Его трясло от злости, а почему, он сам не понимал. Как будто это не он лишил ее девственности, а она его, но то, что она позволила ему с собой сделать, выбешивало просто до белого каления.
— В первый? — в больших глазах мелькнуло недоумение. — Ты… ты не первый у меня, Макар, с чего ты взял?
Она поднялась, неторопливо прошла мимо к окну и встала, повернувшись спиной и сложив руки на груди. Он смотрел на эту ровную спину и сам не знал, почему вдруг пришло сравнение с натянутой струной, что вот-вот лопнет от сильнейшего напряжения. А потом его запоздало накрыло, даже в глазах потемнело. Как это, он не первый? Рванул следом и развернул Эву к себе, она расцепила руки, но тут же скрестила ноги, будто закрываясь.
Подбородок вздернут, глаза смотрят с вызовом, ну кого тут не поведет?— Эва, не зли меня, — предупредил по-хорошему, нависая и упираясь одной рукой в подоконник, другой в откос, — а кровь тогда откуда? Простынь пришлось выбросить.
— Так я сказала тебе, ты наверное не помнишь, у меня месячные были, но они почти закончились, и я думала…
Он не дал ей договорить и схватил за руки, чуть не вывихнув их в суставах.
— Выходит, у нас все было по взаимному согласию? И как тебе, понравилось?
— Да, все было просто замечательно, ты крутой.
— Супер. И именно поэтому ты сбежала на такси среди ночи? Почему же не осталась до утра, мы бы продолжили, раз я такой охеренный?
— Я вспомнила, что у меня на понедельник срочный заказ, пришлось уехать. Но мне было очень жаль тебя оставлять, — ответила, не моргнув, и Макар едва удержался, чтобы ее не придушить, даже вперед качнулся.
И почему его это так бесит? Может, надо было еще пару ведер в себя через капельницу влить, иначе как объяснить, что кровь несется по венам как сумасшедшая, сердце колотится так, что вот-вот пробьет грудную клетку, дыхание сбивается на хрипы, все остальное в полной боевой готовности, и если Эва еще дальше продолжит сжимать коленки и исподлобья смотреть на Макара, то…
«Мак, не дури, вали отсюда скорее, иначе тебе …». И снова он проигнорил внутренние вопли и склонился еще ниже над Эвой.
— Так может проверим? — сузил глаза, а сам чуть не задохнулся от тонкого, девичьего аромата, ударившего прямо в мозг.
— Проверяй, — она даже не шелохнулась, лишь еще выше вздернула подбородок.
И он, чувствуя как летят ко всем чертям его внутренние тормоза, подхватил ее и усадил на подоконник, впиваясь и сам себе напоминая тигра, вгрызающегося в нежную шею пойманной антилопы.
Запустил руку в гладкие густые волосы и стянул на затылке, а потом оторвался от нее и заставил посмотреть себе в глаза, сам вглядываясь в расширенные зрачки. Ну хоть что-то он должен там прочесть? Увидеть отвращение и брезгливость, если она его обманула, или удовлетворение и торжество, если Алена говорила правду, что Эва на него запала.
Ничего. Ничего там не было, лишь две пропасти, полные утреннего тумана.
— Целуй меня, — не попросил, потребовал, еще сильнее стягивая волосы.
— Тебе надо, ты и целуй, — ответила та чуть хрипловато, и он с полубезумным стоном впечатался ей в губы.
А когда почувствовал, как его нерешительно обнимают за плечи тонкие руки, последние остатки здравомыслия улетели в две подернутые туманом пропасти, он свободной рукой рванул ремень и дернул молнию, успев лишь подумать, как хорошо, что надел джинсы на молнии, а не на болтах.
Ну конечно, она его обманула, и конечно, он сразу это понял. Ему бы сделать над собой усилие, остановиться, застегнуть джинсы, дать по заднице этой дурочке и валить чем быстрее, тем лучше. Но он не мог. Не мог заставить себя оторваться от нее, от нежной как шелк девочки, везде, везде как шелк…