Он тебя не любит(?)
Шрифт:
— Ну тогда возьмите мармеладных червячков, Машка их просто обожает, — сдалась Эва, все еще путается между «вы» и «ты», никак не привыкнет…
— Мармеладные червячки? — поднял брови Арсен, консультант с готовностью закивала, персонал магазина вздохнул с облегчением.
Желание Ямпольского самому купить конфеты жене и дочке его охрана сочла блажью, но поскольку босса это волновало мало, пришлось очистить помещение от покупателей и выставить всех на улицу. Теперь чем быстрее разродится Арсен, там быстрее люди вернутся в магазин. Арс взял пакет с червячками, а для Эвы купил миндаль в шоколаде
В машине достал мармеладного червячка, положил в рот. Как это можно вообще есть? Гадость какая… Но мужественно дожевал до конца, как знать, вдруг его решат угостить, придется есть при любом раскладе.
Он не удивился, что мелкая обрадовалась, но неожиданно потрясла реакция Эвы. Та заморгала длинными ресницами, взяла коробку с конфетами и внезапно поцеловала Арсена, на носочках подтянулась, чтобы достать, слишком он высокий для нее. Знал бы, присел, чтобы ей удобнее было, а так попала куда-то возле уха, до сих пор там кожа горит, как химический ожог.
Арсен откинулся на спинку кресла и потянулся, тут приоткрылась дверь, и в проем осторожно заглянула Мария. Ямпольский вовремя вспомнил, что сам приглашал ребенка, поэтому постарался чтобы его голос звучал как можно более приветливее.
— Проходи, чего мнешься? — он махнул девочке рукой, и та уже смелее протиснулась целиком.
— Можно я посижу?
— Можно, только давай скажем маме, что ты здесь, — Арсен набрал Эву. — Она у меня. Не надо, пусть сидит, если хочет. Ты же не будешь мне мешать? — посмотрел как можно строже, мелочь замотала головой. — Она не помешает. Садись вот сюда в кресло, Маша.
Осмотрелся, подошел к книжному шкафу и достал большой иллюстрированный оружейный атлас.
— Держи. Больше ничего с картинками нет, а без картинок, я так понимаю, ты пока не умеешь? — девочка кивнула и взобралась на кресло, Арсен помог ей усесться поудобнее и устроить атлас на коленях. — Все. Замри. А я поработаю.
Некоторое время со стороны кресла доносилось лишь громкое сопение, а потом его несмело позвали:
— Эй… Э-эй!..
Ямпольский повернулся, уперся локтями в колени и сочувственно спросил:
— Неудобное у меня имя, да, Машка?
Машка шмыгнула носом и кивнула, а Арсен продолжил:
— Слушай, я тут подумал, пока ты не научишься выговаривать это «р»… Есть очень удобное слово, и там нет никаких сложных звуков. Что если тебе говорить мне «папа», ты как на это смотришь?
Он не сразу сообразил, что не дышит, потому что девочка тоже затаила дыхание, лишь таращилась на него удивленно, распахнув светлые глазищи. Ничего общего с Эвой, как не ее ребенок…
— А можно? Честно?
— Так я же сам предложил.
— Мама сказала, нельзя!
— Я поговорю с мамой, она разрешит. Но ты смотри сама, если тебе больше нравится, можешь назвать меня «медвед».
Он не сразу заметил, что сопение стало тише. Обернулся — девочка спала, неудобно извернувшись в кресле, атлас сполз набок. Встал, забрал книгу, укрыл ребенка пледом и вернулся за стол. Давно ему так не работалось, спокойно и… умиротворенно.
— Маша, пойдем, — Эва ступила на порог, Арс едва успел шикнуть. Она возмущенно запротестовала: — Но Арсен, ей пора
спать!— Она уже спит. Не буди ребенка, Эва.
Эвангелина молча смотрела на дочку, потом посмотрела на Арсена, и по ее взгляду совсем ничего не было ясно, как будто она его сканирует.
— Иди к ней в комнату, я сейчас ее принесу.
Он дождался, пока за Эвой закроется дверь, выключил ноутбук и подошел к креслу. Машка подложила под щеку обе ладошки, и Арсену очень не хотелось ее разбудить. Он постарался очень аккуратно поднять ее вместе с пледом и удивился, какая девочка легкая, по весу немногим больше кошки. От нее пахло ванилью — то ли печеньем, то ли булочками. Ну хоть не теми кошмарными червяками.
Арс ногой открыл дверь и понес так неожиданно доставшуюся ему дочку в детскую.
Эва проворочалась до утра, но так и не смогла уснуть. Перед глазами стоял Макар, она не пыталась от него избавиться, а наоборот, как настоящий мазохист, по новой прокручивала каждую секунду их молчаливого диалога.
Эва знала, что Демидовы будут на приеме, с самого начала выглядывала их, цепляясь за локоть Арсена, а те все не появлялись, но стоило мужу лишь на минуту ее оставить, она тут же споткнулась глазами об Макара.
Сразу мир потерял звуки и краски, Эва стояла оглушенная странной звенящей тишиной, которая обволакивала и подавляла. И больше всего на свете мечтала сбежать, снова, только чтобы не гореть и не томиться под полыхающим взглядом когда-то такого родного мужчины.
Скоро будет три года с тех пор, как они виделись в последний раз. Макар изменился, плечи стали массивнее, движения резче, черты лица жестче, или это потому что не ожидал ее увидеть? Эва жадно вглядывалась в знакомое и незнакомое лицо, будто хотела напитаться им, чтобы потом снова выжимать из себя по капле. Как же она, оказывается… иссохлась по нему.
Странно, за все это время они ни разу случайно не встретились, их пути не пересеклись, хотя что здесь странного, Макар жил в совсем другом, параллельном мире. Там не было места девушке, работающей фотографом в пусть даже самом престижном модельном агентстве столицы. Зато стоило Эве стать Ямпольской, их вселенные мигом схлопнулись в одну, да так лихо, что их обоих чуть ли не швырнуло в точку соприкосновения.
Она понимала, что так будет, что ей неизбежно придется где-нибудь пересечься с Демидовыми. Так не этим ли она руководствовалась, когда дала согласие на брак с Ямпольским? Неужели все, что ей было нужно, это войти в зону взаимодействия с Макаром? И ожидаемое бегство от Макара обернулось бегством к Макару…
В том, что он говорил с ней, Эва была уверена, а вот что он ей хотел сказать, не понимала. Почему уехала, не дождавшись его, почему увезла дочку? Так ведь у них все хорошо с женой, зачем она ему? Эва даже не удержалась и спросила, когда он, расталкивая гостей и ничего не замечая, подошел и схватил ее за плечи.
Эва не одну сотню раз рисовала в своем воображении эту встречу. Она выстраивала целые диалоги, где они с Макаром упражнялись в сарказме, но ей в страшном сне не могло присниться, что он ей скажет.