On the Knees of My Heart

Перед тем, как Джон рывком встает на ноги, Дени обхватывает его своей рукой, так что она поднимается вместе с ним, ни на секунду не позволяя их губам расстаться.

Она не разрывает поцелуй даже когда он начинает высвобождаться из своей стальной кирасы и, наконец, отбрасывает её в сторону; она только придвигается ближе и поднимается на цыпочки, чтобы обхватить руками его шею. Наконец он распрямляется и делает глубокий вдох, касаясь ладонями её лица:

– О, Боги, - шипит он сквозь зубы, и она прижимается к нему ещё теснее, покрывая мелкими поцелуями его подбородок.
– Дейенерис…

– Постель… - бормочет она в его шею, и он начинает двигаться в угол покоев, придерживая её за спину.

Она ощущает на пояснице холод и вспоминает, что на Джоне по-прежнему надеты его перчатки. Она уже абсолютно голая и доверчиво обвивает его, подобно тому, как лоза обвивает крепкое сильное дерево, а единственный предмет одежды, который пока потерял он - это его чертов плащ.

– Вы, Северяне, носите слишком много одежды.
– произносит она между поцелуями, пока они пересекают покои.

Он тихо смеется и пробегает пальцами по её спине:

– Вам, Дотракийцам, эти проблемы неведомы.

Они наконец добираются до постели, и Дейенерис начинает стягивать с него его тяжелый камзол:

– Значит, так ты меня видишь? Я для тебя дотракийка?

На этот раз Джон не отвечает. Избавив его от камзола, она переключает внимание на его штаны.

– Или я Мать Драконов?

По-прежнему без ответа.

Дени погружает пальцы под его пояс и, нащупав пальцами дорожку волос, на секунду замирает на ней:

– Дочь Безумного Короля?

Она просто дразнит его, но Джон, похоже, воспринимает её вопрос очень серьезно. Он перехватывает её руку своей, пресекая возможность её дальнейших “исследований”, и, наклонив голову, проницательно заглядывает ей в глаза:

– Ты для меня Дейенерис.
– тихо произносит он, и что-то внутри неё грозится разлететься на тысячи осколков.

На этот раз, когда он целует её, то делает это гораздо медленнее и мягче. Дейенерис кажется, что она не столько утопает во всех этих мехах, сколько тает в них. В свете пламени его кожа золотистая, местами отливающая серебристо-белыми рубцами шрамов. Он нависает над ней, и она проходится по каждому из них сначала пальцами, а потом языком - до тех пор, пока его дыхание не становится чаще, а руки, когда он наконец кладет их на неё, вновь трясутся мелкой дрожью.

Её сны порой бывали очень яркими, но они не шли ни в какое сравнение с тем что происходило сейчас, наяву. Во снах его руки никогда не были такими нежными и одновременно требовательными, а простое легкое прикосновение подушечек его пальцев к её влагалищу не делали её настолько мокрой. Во снах она никогда не слышала этого низкого, довольного стона, вырывающегося из его груди когда она брала в руку его член, горячий и твердый. И она не припоминала, чтобы во сне он так же чувственно проговаривал её имя, как сейчас, когда она заменила руку своим ртом.

Джон сжимает её волосы в кулаке, но она продолжает кружить языком по кончику его члена, до тех пор, пока её имя не начинает звучать как самая сладкая пошлость, какую только можно вообразить.

Она продолжает делать это до тех пор, пока он не кончит - больше всего сейчас она желает чувствовать, как он теряет контроль от её прикосновений. Однако до того, как Джон всё же переступает грань, он перехватывает её руки и отталкивает от себя, переворачивая на спину. Прежде чем она успевает даже перевести дыхание, его рот оказывается там, между её ногами. И нет. Нет, сны и близко не были похожи на реальность.

Когда его язык раздвигает её лепестки и одним медленным толчком устремляется в самый центр, Дейенерис начинает судорожно цепляться в меха, в его волосы, во всё, что может удержать её на земле. Она прогибает спину до отказа, а он всё продолжает, и теперь ни один звук, вырывающийся из её горла,не кажется ей знакомым.

Её прошлые мужчины делали с ней подобное, но она не припоминает чтобы ей было настолько…настолько хорошо, что невозможно было бы подобрать к этому слов. Опустошающе, может быть. Невыносимо, но по истине восхитительно.

Она чувствует, как ноги начинает сводить судорогой, как всё внутри неё сжимается, комкается, но она не готова, пока ещё нет. Потянув его за волосы, она отстраняет его и стонет от того, что её плоть тут же начинает ныть от разочарования.

– Не так, - с трудом выдавливает она, обхватывая его за голову и прижимая его лицо к своему. Его губы опухшие и влажные, и когда она облизывает их, то чувствует, как они дрожат.
– Не в наш первый раз.

Джон смотрит на неё сверху вниз, и это ещё одна вещь, к которой её не готовили все эти сны: совершенно дикая смесь похоти, любви и желания в его темных глазах, и этот ребяческий вид, когда он улыбается ей. Дени поднимает голову и прижимает его губы к своим, но это выходит совсем уж целомудренно.

Она не произносит это вслух, как во сне, но думает, что это не имеет особого значения:

Это ты. Я знаю, это ты.

Обхватив ногами его бедра, она поддается ему навстречу своими собственными, и Джон легко проскальзывает в неё. Он делает прерывистый выдох, они утыкаются друг в друга лбами, и поначалу Дени с удивлением ощущает там, внизу, неприятную боль. Затем он начинает двигаться и, о, боги, это было так давно, и как же она скучала по этому.

Она вцепляется ему в спину, с удовольствием ощущая, как его мышцы двигаются под кожей, желая чтобы он был ещё ближе к ней. Настолько близко, насколько вообще когда-либо могли быть два человека.

Она может попробовать ещё кое-что.

Когда она накреняет бедра и хватается руками за его плечи, Джон, похоже, понимает, чего она хочет. Он легко перекатывается на спину, позволяя ей оказаться верхом на нем. Всё время до этого, сражаясь с ней плечом к плечу и проводя вместе с ней каждый день, он никогда не смотрел на неё так открыто. Но теперь, видимо, его глаза наверстают упущенное, жадно блуждая по ней, так, словно он боится, что не успеет достаточно насладиться созерцанием её блестящего от пота тела. Когда она направляет свою руку в то жаркое место, где их тела соединяются воедино, для того, чтобы прикоснуться к себе, он смотрит и туда.

– Ты снился мне, - хрипло произносит она, когда её пальцы начинают двигаться там, а его толчки становятся всё более беспорядочными.
– Всё это. И когда я просыпалась…

Она не заканчивает фразу, просто позволяя своим пальцам кружить быстрее, и наблюдая за тем, как его глаза в этот момент становятся всё темнее.

– Дейенерис, - произносит он в который раз, и она думает о том, что ей, вероятно, никогда не надоест слушать, как он выговаривает её имя.

А затем его пальцы присоединяются к её, и теперь уже его имя срывается с её губ снова и снова. Она обхватывает его, вцепляется изо всех сил. Волны удовлетворения начинают накатывать на неё одна за другой так, что она уже не может вымолвить ничего другого.