Он украл мои сны
Шрифт:
Устроились в летней кухне. Её, как и пристройки, в прошлом году ещё не было.
– Да, бывали времена, а сейчас временишки, что раньше были писюны, то теперь хуишки, – Мыскин разлил по первой. – Знаешь, давай попробуй коньячку, а потом винишко.
Он разлил из массивного хрустального графина коньяк, для приличия предложил и Тишину, тот, конечно, отказался – за рулём, но ему плеснули на дно чисто чтобы понюхать. Мыскин объяснил, что данный напиток представляет собой самый настоящий коньяк, который принесли с Прасковейского завода в бочке, а то, что разливают в бутылки «для своих» – это уже не коньяк, а пойло для бомжей, ну а то, что поступает в продажу – это годится лишь для протирки стекол.
Андрей махнул сто грамм и даже не почувствовал алкоголя,
– Вообще раньше… всё было лучше: доллар зеленее, пресс толще… писюн тоже, киска мокрее, водка алкогольнее, черная икра чернее, пиздюли крепче, а клиент всегда мертв.
Вспомнили неоконченное дело с мясокомбинатом, через который планировали провести взаимозачёт и выбрать оттуда крупную партию кровезаменителей. Такие грандиозные планы, столько возни, и всё впустую. Зато был повод каждую неделю ездить в Ставрополь.
– Ну а Вахмистров, помнишь такого – исполнитель с мясокомбината, у него дочь умерла, взрослая уже девушка, 26 лет – умерла и всё тут. Никто и не понял, с чего – на сердце никогда не жаловалась, и тут на тебе – приступ.
– Да уж, Иван Васильевич… – такие вещи Андрей плохо воспринимал – когда безвременно уходили дети близких знакомых. Гораздо проще было обсуждать последствия урагана Катрин, унесшего тысячи жизней далеких неведомых туземцев.
Тишин что-то вставил про своего сына, женившегося на пэтэушнице старше него и тупой, как брянский лес. А эта тема была неприятна Мыскину. Оказалось, что его невестка, которую год назад здесь в семье величали как «доченька наша», оказалась «несерьезной… очень несерьёзной», и его сын с ней развёлся.
– Ну ничего, – умиротворенно произнес замглавврача краевой больницы. – Я ему машину купил, заведующим отделением поставил, всё путём.
Андрей и тут не смог ничего присовокупить, кроме как:
– … вы знаете, Иван Васильевич, тут вариантов много может быть разных, и личная жизнь, это такая отрасль, в которой никто ничего не сможет посоветовать. Нельзя сказать: вот это правильно, а вот это – нет, потому что такие удивительные пары вместе уживаются…
– Дай бог, чтобы это были хотя бы два разнополых человека, а на остальное, насколько они разные по характеру, можно закрыть глаза, – подхватил Мыскин.
Все дружно расхохотались.
Под вино и шашлык, приготовленный Мыскиным-младшим, беседа пошла живее, а уж когда перешли на коньяк, разговор бурлил как горный поток. С почти комичной вальяжностью хозяин размышлял о том, как принимать гостей в семейном логове:
– Я очень молчаливый и скрытный. Ну что я могу людям показать? Можно, конечно, разодрать пузо и вытащить шашлык, который я только что съел. Но кому это понравится? Здесь, на своих акрах, я нахожусь в своём убежище. Здесь моя жена, моя семья, и здесь часть меня, которая очень хочет, чтобы моё пространство оставалось закрытым и личным.
К полуночи убрали четверть (три литра) вина и чуть больше литра коньяка на двоих. И ни в одному глазу. Возможно, из-за большого количества закуски. Андрей ощущал поразительную ясность мыслей, такого с ним никогда ещё не было.
«Да, – решил он. – Чтобы принимать здравые взвешенные решения, нужно держать себя в трезвости и выпивать перед работой бутылку коньяка, запив двумя-тремя бутылками вина».
– Я нахожусь в полной гармонии с вашими напитками, Иван Васильевич, – сказал Андрей, вращая в руке пустой стакан.
Который радушный хозяин немедленно наполнил до краёв, продолжая монолог:
– …и есть еще одна часть меня, которая говорит: ты не должен волноваться, когда тебе задают вопросы. Потому что никто не знает, кто ты на самом деле. Ты даже сам себя не знаешь на сто процентов, старик, так что нечего волноваться, что покажешься чересчур открытым. Ты меня правильно понял?
Андрей в ответ ещё раз похвалил коньяк, и Мыскин продолжил развивать
свою мысль:– …я так сказал главврачу: новые поставщики не решат проблемы поставок. Это всё равно, что лить воду на песок: песок только тяжелеет и больше пачкается. На его месте я бы перезаключил договор с Совинкомом – напрямую, без лишних прокладок в виде «Педиатрии Ставрополья». Потому что не надо разбрасываться. Уверен на 100 %, эти новые прокладки лягут тяжелым бременем на бюджет.
Многочисленные размышления, укрепленные богатым фактическим материалом и логическими подпорками привели Мыскина к следующему выводу:
– …а по большому счету, нужно понимать, что в конце дня львиная доля событий, которые ты пережил, перестает иметь для тебя какое-либо значение. Ну а к концу жизни не имеет значение уже ничего, кроме того, как ты относился к своей семье и к своим любимым. Всё остальное – бессмысленная фигня. Тот же самый успех в бизнесе – кого он сделал счастливым? Успех разрушил жизни многих людей до основания. Быть успешным – это очень тяжёлый труд.
Выпили и за это. Мыскин отправил в рот кусок шашлыка, и Андрей воспользовался паузой, чтобы высказаться:
– У этих умников, которые пытаются формировать общественное мнение, имеется в виду «демократические журналисты», «эксперты», политические оборзеватели, прочие мудаки – у них мозги устроены как канализация, и годятся только на то, чтобы продавать людям журналы и прочую ерунду, которая никому на самом деле не нужна и которую при этом нужно менять каждые три месяца. И они пытаются очернить образ великого Сталина, скрупулёзно подсчитывая, сколько миллионов людей, а также геев и интеллигентов он расстрелял лично и сколько младенцев сожрал. Тогда как он полностью соответствовал своему времени, как сейчас за этим столом напитки соответствуют шашлыку и закускам. А если Сталин кого расстрелял, то правильно сделал. Он пошёл беспощадной войной на тех горбатых, которых только могила исправит. Скажу больше: мало расстреливал! Сколько пидарасни в живых осталось: сахаров, солженицын, горбачев, и так далее.
– Андрей Александрович, своим сравнением вы оскорбляете пидарасов, – поддакнул Тишин.
Мыскин заговорил о превратностях судьбы в духе: было то или не было, тюрьма – не воля, зима – не лето, зверь – не птица, пенис – не вагина, Педиатрия Ставрополья – не Совинком, 5 % – это не 75 %…
Политический монолог Андрея явно набирал силу и обороты, рубя руками воздух, он почти кричал:
– Я бы уважал горбачева, если бы он, понаделав столько aeyenйни, будучи руководителем сверхдержавы, вымутил бы себе на старость какое-нибудь княжество размером хотя бы с родной Ставропольский край. В трудное время он повёл себя как пи…онервожатый неопытный которому вместо пай-мальчиков дали выпускников детской колонии. Что доказывает низкий уровень тестостерона в крови – явный признак педерастии. В те годы все хапали, ничего предосудительного – законов нет, нарушать как бы нечего. Даже я использовал 90-е годы с максимальным КПД. И если бы горбачев повёл бы себя как мужик, то не пришлось бы ему потом позориться в рекламе Пицца Хат и торговать лицом на светских раутах в Лондонах – прямо как Киса Воробьянинов: «Подайте бывшему депутату Госдумы» – хрестоматийный пример. Просто пиец как тошно и даже неудобно видеть это унижение бывшего руководителя сверхдержавы. Можно представить в этой роли любого из американских президентов?! Можно представить Джорджа Буша, празднующего свой юбилей на чужбине, в столице государства – геополитического врага, в окружении врагов родного отечества?!
– Судьба, это, знаешь ли, одна видимость, – сказал Мыскин. – То есть, понимаешь, вот какой-нибудь человек живёт и думает, что всё замечательно, а на самом деле – дурак дураком.
В половине первого Андрей засобирался – нельзя же злоупотреблять гостеприимством. Поднявшись из-за стола, он чуть не упал – ноги отказывались идти. Тишин с Мыскиным поддержали с двух сторон. Андрей неуверенно двинулся в сторону выхода (так ему показалось), но зашёл в огород. Тишин развернул в противоположную сторону.