Она и ее кот

Но я все равно хочу выйти. Поэтому я стала понемногу уменьшать количество тех дел, которые могу делать дома. Если не будет дел, которые можно будет делать дома, возможно, я смогу выйти.

Я выбросила мобильный, выбросила телевизор, выбросила книги и мангу.

И мне стало гораздо легче, но я все равно не могу выйти на улицу.

Я чувствую вину перед Мари, перед родителями, я постоянно виню себя.

В последнее время я и есть чаще стала одна. Я не хочу, чтобы меня кто-то видел.

Во мне живет только нервная озабоченность, я чувствую, что она раздавит меня, но все равно сделать с этим ничего не могу.

Мари уже и во сне не приходит.

Меня бросили даже призраки.

* * *

Пришла весна, зацвела сакура. Я впервые видела такую красоту.

Даже Аои, которая всегда держала шторы закрытыми, в это время их открывала, и мы с ней рядышком смотрели на цветы сакуры.

Я почувствовала на балконе какое-то движение и приняла угрожающий вид. И сказала:

– Кто набросится первый, тот и победил!

За стеклянной дверью сидел толстый кот с грязной шерстью.

– Хочешь со мной подраться? – угрожающе спросил он.

– Хочу! Нападай!

Бам! Бам! – стучала я по двери.

За стеклом мне никто не страшен. Какой бы сильный враг там ни был, я в полной безопасности.

– Что старый, что малый – вся семейка наглая, – сказал толстый кот.

– Мама не наглая! – Услышав, как обзывают маму, я надулась.

– Да я не про мать, а про отца.

– Ты знаешь моего папу?

– Я все знаю.

– Тогда я хочу кое-что спросить.

– Про отца?

– Нет!

Про отца я и от мамы много слышала.

– Про Аои! Я кошка Аои. Как ее можно развеселить?

– Этого я не знаю.

– Ты же сказал, что все знаешь. Врун!

– Приставучая девчонка…

Толстый кот неприязненно взглянул на меня, и тут вдруг Аои открыла дверь.

Ты что, Аои?! Ты что делаешь?!

Я было замерла, но тут же подпрыгнула и спряталась за столом. Зацепилась за что-то и повалила вещи Аои.

Толстый кот ухмыльнулся. Аои насыпала в алюминиевую тарелку на балконе кошачьего сухого корма. Толстый кот подскочил и начал им хрустеть.

Я даже засмотрелась на то, как он его ел.

– Ты голодный?

Не отвечая на мои слова, толстый кот пожирал хрустики. А затем облизнулся.

– В благодарность за еду узнаю, так и быть.

– Узнаешь? Ты можешь разговаривать с Аои? – напряженным голосом спросила я.

– Узнаю у Джона. Джон все знает.

С этими словами толстый кот вскочил на перила балкона. Стоя к нам толстой спиной, он повернул только голову.

– Я Черныш. Если собираешься здесь жить, запомни имя босса.

– Строит из себя!..

Проводив Черныша глазами, я наблюдала, как Аои собирает рассыпанные мной вещи. Среди ее вещей были такие же, как у Рэйны, принадлежности для рисования.

Рэйна всегда рисовала, но я в этой комнате ни разу не видела, чтобы Аои этим занималась. Вот бы она что-нибудь нарисовала для меня.

Меня навещают не только Черныш и вороны.

Иногда меня заходит проведать мамин друг, белый кот по имени Малыш.

– Привет, Печенька!

Господин Малыш всегда ласковый и ведет себя как джентльмен.

– Господин Малыш, здравствуйте. Как там мама?

– Хорошо, только недавно вымазала правый бок розовой краской.

Представив себе это, мы с господином Малышом хихикаем.

Бродячего кота Черныша я не люблю, потому что он меня не слушает, а вот господина Малыша люблю, потому что он всегда с интересом слушает мои истории.

Мама говорила, что если выходить замуж, то за кота, который умеет охотиться, но мне понравился бы такой, как господин Малыш.

4

Пришло лето, приближалась годовщина смерти Мари.

Прошел год с тех пор, как я ее убила.

– Я же сказала: не пойду! – кричала я.

Я давно не кричала, так что охрипла.

– Сходи! – На лице мамы жесткое выражение.

– Не пойду!

– И долго ты еще так будешь?

Конечно, мама права. Я знаю это. Головой понимаю, но чувства сдержать не могу.

– Отстань!

– Это же годовщина смерти Мари. Ты ведь ни на похоронах не была, ни на могилу ее не ходила.

Знаю. Я все это знаю. Я бы и сама хотела сходить. Я хочу, чтобы это все кончилось. Хочу извиниться перед ней, хотя бы на ее могиле.

Но я ничего не могу сделать.

– Уходи!

Я, напирая всем телом, выгнала маму из комнаты. С громким стуком захлопнула дверь. Печенька вся сжалась.

За дверью мама еще что-то говорила, но я ее не слышала, а кричала что-то нечленораздельное.

Наконец я услышала, как мама спускается по лестнице. Ее шаги звучали устало.

Меня переполняли слезы: они текли не переставая.

* * *

О том, что случилось с телом Аои, я узнала и от Черныша, и от нее самой.

– Я не могу ни на могилу Мари сходить, ни домой к ней пойти. Я никак не могу выйти на улицу, – говорила Аои, плача.

Оказывается, она не выходит не потому, что ей хорошо в комнате. Она не может выйти. Наверное, ужасно тяжело все время находиться в одном месте – каким бы уютным и приятным оно ни было.

Аои долго плакала на кровати. Я пыталась ее как-то утешить, но она закрылась в себе.

Услышав крики ворон, похожие на треск разрываемой ткани, Аои съежилась.

Вороны спустились на балкон. Одна, две, много.

Я сразу поняла, о чем они кричат.

Они наверняка собирались съесть Аои, если она умрет.

Вот оно что, значит, в этом мире есть кто-то слабее меня.

Во мне зародилось новое, неизведанное еще чувство.

Я буду защищать Аои! Я приняла решение.

– Пф-ф!

Я решительно зашипела и бросилась на тени на занавеске.

Когда я стукнулась о стекло, звук получился громче, чем я думала. Вороны, наверное, тоже удивились. Хлопая крыльями, они разлетелись.