Она и ее кот

– Смотри, Рёта! – Черныш поднял голову.

– Ух ты, снег! – Рёта тоже посмотрел вверх.

– В такой день он вполне может вернуться.

Черныш побежал.

– Эй, ты куда? Ты же еще не позавтракал!

Черныш мчался сквозь холодный утренний воздух.

Сверху падали крупинки снега.

– Черныш, да стой же!

Топ-топ-топ, – преувеличенно громко прозвучали шаги, и Черныш понял, что Рёта бежит за ним.

– Бежим, Рёта! Возможно, исполнится твое желание.

Черныш бежал изо всех сил, не обращая внимания на границы и территории. Он пробежал вверх по холму, перепрыгнул с металлической ограды на забор. С забора, оттолкнувшись по пути от торгового автомата, прыгнул на другой забор. Вверх, еще выше. Все остальное было не важно.

Ему казалось, что его зовет Джон.

Сильный порыв ветра принес с собой снег.

Черныш бежал, отталкиваясь от асфальта всеми четырьмя лапами.

– Джон!

Снизу донесся голос другого кота. Это Малыш.

– Малыш!

Малыш и Черныш побежали рядом. Тронулся утренний поезд. С моста донесся его грохот.

Словно подгоняемые этим грохотом, Малыш и Черныш бежали рядом. Бежали на самый верх холма.

Вот и деревянный дом, где живет Мими. В комнате Мими и Рэйны горит свет. Наверное, Рэйна всю ночь рисовала.

Они бегут за снегом. Теперь вниз. Пробежав через храм, бегут по улице с многоэтажными домами. Вперед, вперед.

Пробежав перед домом Печеньки и Аои, они увидели, что почтовый ящик там обновили. На нем теперь было изображение мраморной кошки. Видимо, это Печенька.

– Нарисовали Печеньку! – закричал Малыш, хотя это и так было понятно.

Черныш и Малыш бежали вперед. Ощущение присутствия Джона становилось все сильнее. Показалась лестница, прилепившаяся к небольшой горке.

– Что, надо лезть? – послышался сзади стон Рёты.

– Джон! – закричал Черныш.

– Вон там! – Малыш тоже его чувствовал.

Взбежав вверх по лестнице, они оказались в самой высокой точке города. Маленькая скамейка посреди маленькой площадки на горке.

Снежные крупинки понемногу увеличивались в размере, их становилось все больше.

Мимо проходил поезд.

– Неужели сугробы насыплет?

– Насыплет.

Малыш и Черныш, стоя бок о бок, какое-то время смотрели на поезд. Внизу простирался город, наконец-то готовый очнуться ото сна. Город начинал пульсировать.

Подошел Рёта, грудь его тяжело вздымалась.

– Черныш, ты куда? – Он не мог отдышаться.

Такой молодой, а совсем форму потерял.

Малыш смотрел в противоположную от Рёты сторону. Послышались женские шаги.

– Малыш! – Появилась девушка с короткой стрижкой, закутанная в большое пальто.

Чернышу показалось, что ее разбухший силуэт напоминает большую кошку.

– Это моя возлюбленная! – гордо сказал Малыш.

Увидев Рёту, она сделала удивленное лицо. Видимо, не ожидала, что здесь будет еще кто-то из людей, кроме нее.

– Я хозяин этого кота. – Рёта тоже растерялся.

– Моя хозяйка – Сино, я – ее кот, а не твой, – недовольно заявил Черныш, но Рёта не обратил на него внимания.

Он не мог отвести глаз от хозяйки Малыша.

Она протянула руки к Малышу. Тот привычным движением запрыгнул на них, и она прижала его к груди.

– Я так удивилась, когда Малыш куда-то побежал.

– Да я тоже за Чернышом… Ха-ха-ха. – Рёта глупо рассмеялся.

Они переглянулись.

– Первый снег этой зимой, – наконец сказала девушка, и Рёта радостно кивнул.

Они заметили, что ощущение присутствия Джона исчезло.

Черныш дернулся всем телом.

– Черныш, кажется, мое желание исполнилось.

– Что?

Лицо девушки, на которое снизу вверх смотрел Малыш, как будто светилось.

Выражение на этом лице очень напоминало то, которое в последнее время было у Сино.

Тут и Черныш заметил.

«Точно, мое-то желание тоже исполнилось!»

И в этот же миг он понял, что Джона, наверное, больше не увидит.

– Спасибо, друг, – прошептал Черныш облакам.

Эпилог

Закончилась долгая-долгая зима, и пришло время цветения сакуры.

Я шла по берегу реки по вишневой аллее, держа в руках переноску с Малышом.

Пляшущие повсюду нежно-розовые лепестки сакуры позволяли увидеть обычно незаметное глазу движение воздуха.

«Что поделать – чувства человека не видны» – это когда-то сказал человек, шагающий сейчас рядом со мной. Его слова принесли мне сильное облегчение.

До сих пор я была уверена, что сама виновата в том, что не могу понять чувства людей. Из-за того, что мне не видно то, что видят остальные, я причиняю окружающим боль.

Я и свои-то настоящие чувства не понимаю. А может быть, на самом деле я их понимала и только делала вид, что не понимаю, – впрочем, кажется, это я уже слишком глубоко задумалась.

Потому что кое-кто мне объяснил.

Я встретила этого человека благодаря Малышу.

Ветер подул в лицо и принес с собой лепестки цветов.

– Красиво, да? – обратилась я к коту, сидевшему в переноске, и он мяукнул.

Столкнувшись тогда утром в заснеженном парке, мы с этим человеком стали иногда встречаться и болтать.

Мне кажется, нам стоит узнавать друг друга не торопясь.

Я гордилась, что тем дождливым утром спасла Малыша.

А ведь это он меня спас.

* * *

– Э-эй, Мими, спуска-айся! – позвал Масато, обращаясь к Мими, которая шипела с верхней полки.

Ее лапка почти зажила, и теперь она снова могла повсюду лазить.

– Хватит баловаться, скорее заканчивай с вещами, – сказала я, заворачивая посуду в газету.

– Слушай, Рэйна, я, вообще-то, твой сэмпай, – ответил Масато, но послушно начал обвязывать стопки журналов веревкой.

Я кое-как сдала вступительные экзамены и поступила в тот же институт искусств, что и Масато, только на год позже.