Она & Он

– Не уверен, что это мои слова, может, где-то подсмотрел.

– Ну, в таком случае вернемся к нашим бесценным корейским друзьям. Я добыл вам местечко «эконом-премиум». Там больше места для ног и кресло с наклоном.

– В полете больше всего ненавижу наклоны.

– Кто их любит, я вас спрашиваю? Но ведь это единственный способ туда добраться.

– Я не полечу.

– Мой дорогой автор, знали бы вы, как вы мне дороги, учитывая выплаченные вам авансы. На ваши европейские гонорары не разживешься. Если хотите, чтобы я опубликовал следующий ваш шедевр, помогите мне хоть самую малость.

– Полететь в Корею – это помощь?

– Встреча с вашими читателями – помощь, и еще какая! Вас будут встречать, как звезду первой величины, это будет роскошничество, а не прием!

– Роскошничество или сногсбивательный провал – кто может предугадать?

– Я! Я вам это говорю!

– Есть только одно средство, – проговорил Пол со вздохом. – Я принимаю снотворное в зале ожидания, вы довозите меня в кресле-каталке до места в самолете и будите в сеульском аэропорту.

– Не думаю, что в салон «эконом-премиум» попадают прямо из зала ожидания. И вообще, лететь с вами я не могу.

– Хотите отправить меня туда одного?

– У меня уже назначены встречи на эти даты.

– На какие такие даты?

– Через три недели, у вас раздостаточно времени на сборы.

– Невозможно! – Пол решительно помотал головой.

За соседними столиками никого не было, но Гаэтано все равно наклонился к уху своего автора и прошептал:

– Там будет решаться ваше будущее. Подтвердите свой корейский триумф – и мы заинтересуем вашим творчеством всю Азию. Вы только представьте: Япония! Китай! Если правильно повести дело, можно будет убедить вашего американского издателя сделать попытку. А когда вы прорветесь в Штаты, то и Франция станет вашей, здешние критики будут носить вас на руках.

– Я уже прорвался в Штаты!

– Но ваш первый роман, между тем…

– Я живу во Франции! Почему я должен пробираться кружным путем, через Азию и Америку, чтобы мои книги читали на острове Нуармутье и в Кане?

– Между нами с вами, понятия не имею. Но так все устроено, ничего не поделаешь. Нет пророка в своем отечестве, тем более в чужой стране.

Пол сжал голову ладонями. Он представил себе лицо Кионг, с улыбкой встречающей его в аэропорту, себя, приближающегося к ней с непринужденностью опытного путешественника. Попытался представить себе ее квартиру, спальню, постель, вспомнить ее движения, когда она раздевается, аромат ее кожи, их ласки. Но в следующий момент на голове Кионг появилась пилотка стюардессы, он услышал предупреждение о турбулентности. Открыл глаза и понял, что весь дрожит.

– Все хорошо? – спросил издатель.

– Да, хорошо… – пролепетал Пол. – Я подумаю. Постараюсь побыстрее дать вам ответ.

– Вот ваш билет. – Гаэтано протянул ему конверт. – Кто знает, вдруг вы найдете там материал для нового клевого романа? Будете встречаться с сотенными читателями, они будут признаваться, как любят ваши книги. Это будет еще более потрясительный опыт, чем выход вашей первой книги.

– Мой французский издатель – итальянец, я американский писатель, проживающий в Париже, которого больше всего читают в Южной Корее. Почему в моей жизни все так сложно?

– Сами виноваты. Садитесь в самолет, не делайте из себя избалованного ребенка. Все мои авторы мечтали бы оказаться на вашем месте.

Гаэтано оплатил счет и ушел, оставив Пола одного за столиком.

* * *

Артур и Лорэн встретились с Полом на паперти церкви Сен-Жермен-де-Прэ через полчаса после его звонка.

– Что за срочность? – спросил Артур.

– Я получил доказательство того, что судьба наделена чувством юмора, – заявил Пол с постной миной. Услышав смешок Лорэн за спиной, он обиженно оглянулся. – Я сказал что-то смешное?

– Нет, просто жду продолжения.

– Лишь бы оно не оказалось жестоким, – вставил Артур. Лорэн снова прыснула.

– Доведи до сведения своей жены, что она меня раздражает, – проворчал Пол, поворачиваясь к Артуру.

Он побрел в сквер и опустился на скамейку. Артур и Лорэн сели по обе стороны от него.

– Все так серьезно? – спросила Лорэн.

– По сути, нет, – признался он и пересказал свою беседу с издателем.

Артур и Лорэн незаметно для него переглянулись.

– Если это тебе так не по душе, не лети, – отрезал Артур.

– Не могу сказать, что совсем не по душе, но все-таки…

– Значит, вопрос решен, – заключил Артур.

– Вовсе нет! – возмутилась Лорэн.

– Почему это? – в один голос откликнулись мужчины.

– Что ты делаешь, когда хочешь побаловать себя? Отправляешься на прогулку в прачечную-автомат? Берешь тарелку с сыром и стакан вина и садишься к телевизору? Это и есть писательская жизнь? – рассердилась Лорэн. – Как ты можешь отказываться, даже не попробовав? Тебе нравится обманывать себя, так легче, правда? Если за это время у тебя не произойдет ничего более важного, ты обязан сесть в самолет и улететь. Наконец-то ты разберешься в своих чувствах к этой женщине и в ее чувствах к тебе. Если ты вернешься один, то по крайней мере не будешь оплакивать отношения, которые не стоили таких усилий.

– А ты придешь меня утешить в прачечную, захватив сандвич с савойским сыром? – насмешливо спросил Пол.

– Хочешь знать правду, Пол? – не унималась Лорэн. – Артур боится твоего отъезда туда еще больше, чем ты сам, потому что расстояние между вами все увеличивается, и он от этого страдает: ему тебя не хватает, нам обоим тебя не хватает. Но как друг он тебе советует: лети! А вдруг есть шанс, что там тебя ждет счастье? Его надо использовать.

Пол вопросительно взглянул на Артура, и тот, явно через силу, утвердительно кивнул.

– Триста тысяч проданных экземпляров одного из моих романов – это что-то да значит… – пробормотал Пол, глядя на двух голубей, почему-то проявивших к нему интерес. – Сногсбивательно, как сказал бы мой издатель!

* * *

Она сидела на скамейке, не сводя глаз с экрана телефона. Полчаса назад он звонил, но она не ответила на звонок.

Карикатурист поднялся со своего складного стула и подсел к ней.

– Принять решение – вот что важно, – проговорил он.

– Какое решение?

– То, которое позволит вам жить в настоящем, вместо того чтобы гадать, что вас ждет в будущем.

– Понятно, опять ваши теории… Знаю, вы хотите сделать мне приятное, и я это очень ценю, но сейчас неудачный момент. Мне надо подумать.

– А если бы я вам сказал, что через час ваше сердце перестанет биться, и попросил принять мои слова всерьез, как бы вы поступили?

– Вы ясновидящий?

– Отвечайте на вопрос! – приказал художник так властно, что Миа перепугалась.

– Я бы позвонила Дэвиду и сказала, что он мерзавец, что он все испортил, что теперь ничего уже не будет как раньше, что я больше не желаю его видеть, даже если люблю его и хочу сказать ему об этом, прежде чем умру.