Она так долго снилась мне...

Он приблизил книгу к глазам, посмотрел на обрез, затем просунул палец между страницами.

— Вот. Именно прочитав эту страницу, она начала нервничать, — гордо провозгласил он. — Не сомневаюсь.

Он пробежал глазами страницу.

— Здесь говорится о том, как Солаль уходит, чтобы навестить одну из прежних любовниц, — сказал он, протягивая мне роман.

Я прочел эту страницу и почувствовал, как в моей душе вновь рождаются все те чувства, которые я испытывал, читая «Любовь властелина» много лет назад. Нескольких фраз довольно, чтобы оценить блестящий стиль автора. В отрывке рассказано, как Солаль собирается изменить Ариадне с Изольдой.

Вот что ее расстроило, даже, можно сказать, разозлило. Она рассердилась на персонажа и на автора, они слились у нее воедино, и мне это почему-то ужасно понравилось.

— Значит, ты все-таки влюблен… — пробормотал старик, который стоял подле меня, пока я читал.

Мое молчание было вполне однозначным ответом.

— Прекрасная любовь, видно невооруженным глазом, — продолжал он. — Ты ничего о ней не знаешь, и тем не менее ты захвачен этим невероятно красивым и при этом опасным и опустошающим чувством.

— Опасным и опустошающим? Вы не слишком перегибаете палку?

— А ты уже был влюблен? — спросил он.

— Я ждал ответа, а не нового вопроса.

— Евреи часто отвечают вопросом на вопрос, — возразил он.

— Потому что не знают ответа?

— Иногда поэтому. Или чтобы оттянуть время и обдумать ответ. А иногда ответ уже содержится во встречном вопросе. Так как? Был ты влюблен?

— Разве мой любовный опыт так уж полезен, чтобы понять, что со мной происходит?

— Вот уже и ты отвечаешь вопросом на вопрос. Быстро учишься! — прыснул он. — Мне интересно, виной ли всему душевный порыв или очевидность.

— То есть это придуманная любовь с первого взгляда или встреча с той самой пресловутой душой-половинкой, — подытожил я. — Ладно… нет, пожалуй, я никогда не испытывал таких ощущений. Может быть, только в юности, но с тех пор — ничего подобного. Это, правда, так странно! Я не знаю ни ее имени, ни чем она занимается в жизни, ни какой она человек, но тем не менее… мне кажется, что я хорошо знаю ее. Как будто один из моих снов сбылся.

— Каких твоих снов?

— Мне иногда снилась девушка, и, когда наша читательница появилась на пороге, мне показалось, что я ее узнал.

— Удивительно… — пробормотал он. — А что ты конкретно испытываешь?

— Словно она достала на свет божий нечто зарытое глубоко во мне. Такое впечатление, что она примиряет меня с самим собой, с моей эпохой и всеми остальными людьми. Вы понимаете, что я имею в виду?

— О да… — произнес он, положив мне руку на плечо.

— Ваша история о любви, о разлученных душах… Она меня потрясла, я много о ней думал. Представлял свою историю в ключе этих рассуждений, и многое мне показалось… ну как сказать… очень логичным. Логичным и в то же время иррациональным, возможно ли это?

— Истина часто прячется на стыке миров, которые кажутся противоборствующими, в равновесии между противоположными понятиями: страсть и разум, нежность и горечь, вера и сомнение…

— В общем, мне очень нравится ваша теория про души, рожденные из одной искры, но одновременно она внушает мне страх…

— Это не моя теория. Всего лишь мое толкование прочитанных текстов. Но тебе нечего бояться. Позволишь дать тебе один совет? — спросил он, скромно потупив глаза.

— Ну конечно! — ответил я.

— Посвяти всего себя, целиком, этой любви. Смакуй каждую секунду, наслаждайся каждым переживанием, даже болью, которая, возможно, нет-нет да и скует тебе сердце. А потом, когда тебе улыбнется счастье, и ты сможешь любить ее, возводи эту любовь по кирпичику. Пусть время станет твоим союзником, пусть твоими проводниками будут ум, воля и сила.

Я еще спал, когда в дверь кто-то позвонил. Беглый взгляд на часы — десять часов утра. Обычно я к этому времени уже просыпался, но накануне я поздно уснул, перед сном меня опять терзали разные мысли. Я натянул джинсы и, голый по пояс, побрел к двери, не до конца проснувшись и ничего не соображая. Открыв дверь, я увидел почтальона. Он растерялся, увидев полуодетого человека с взъерошенными волосами, и вдобавок явно спешил. Торопливо протянув мне блокнот и ручку, он показал, где расписаться. Я, не разобрав спросонья, что он мне говорит, подписал документ. Он тогда достал из своей сумки конверт и извлек из него пачку купюр. Помахал ими перед моим носом, быстро отсчитал двадцать купюр по пятьсот евро и аккуратно вложил мне в руку. Я застыл как громом пораженный и, прежде чем успел ему что-либо возразить, уже услышал его быстрый топот по ступенькам лестницы.

Я кинул взгляд на квитанцию. В графе, где был указан отправитель, я увидел какую-то аббревиатуру, похожую на название акционерного общества, скорей всего почтового отделения в Люксембурге.

Я держу в руке десять тысяч евро. Такую же сумму, как и та, что была отправлена на мой счет и потом мной заблокирована.

Не сводя глаз с денег, я пересек лестничную клетку и постучал в дверь Жоша.

Он оглядел меня с легким недоумением — что это я делаю на лестнице с голым торсом, затем перевел взгляд на деньги в моей руке, а затем отодвинулся, приглашая меня войти.

— Ты вроде не был мне столько должен, — пошутил он, когда мы зашли в комнату, уселись и посмотрели друг другу в глаза.

— Приходил почтальон. Он позвонил и выдал мне эти деньги. Под расписку. Десять тысяч евро.

— А зачем ты взял?

— Растерялся. Просто не успел спросонья сообразить, а он сразу убежал.

Жош покачал головой.

— Везет же некоторым, — вздохнул он. — Прекрасные мечты, судьбоносные встречи, деньги, которые падают с неба…

— Мечты и встречи — это да, а вот с деньгами неувязка… Это мне очень и очень не нравится… Нет, правда, эта шутка уже совсем меня не смешит, по правде говоря, — ответил я.

— До последнего момента можно было предположить, что речь идет об ошибке. Но сейчас уже нельзя не признать, что это кто-то делает нарочно.

— Вот потому я и беспокоюсь, — признался я. — Какой-то человек хочет заставить меня принять эти деньги.

— А есть новости из банка насчет предполагаемого отправителя платежа?