Она умерла как леди
Шрифт:
— По-моему, сэр Генри, мистер Грейндж единственный, кто рассуждал здраво, — возразил Крафт. — И он имеет влияние на коронера.
— Не сомневаюсь. Завтра доктор Кроксли окажется в кутузке, или я голландец. Вот почему я должен сидеть и думать. — Г. М. окинул нас мрачным взглядом, будто римский борец перед выходом на арену. — Больше ничего не остается. Мне нужно разгадать этот трюк с левитацией. [30]
— При моей скромной помощи, — добавил Феррарс. — У меня есть предложение. Думаю, я могу разгадать его для вас теперь же.
30
Левитация —
— Вы? — отозвался Г. М. с презрительной усмешкой, словно его молодой друг был червяком, обретшим дар речи.
— Не слишком задирайте нос. Вы не единственный в мире способны наслаждаться забавными делами.
— Разумеется. Но я не имел в виду забавные дела вашего типа — с Белл Салливан или…
К моему удивлению, Феррарс густо покраснел. Хотя он развалился в кресле, постукивая по зубам черенком пустой трубки, в его фигуре ощущалось странное напряжение.
— Мой дорогой Коммод, [31] — сказал он, — между мною и Белл никогда ничего не было. Очевидно, вчера вечером я слишком много выпил и сболтнул лишнее. Прошу вас не упоминать об этом при Молли Грейндж.
31
Коммод, Луций Элий Аврелий (161–192) — римский император с 180 г.
— Почему?
— Считайте это моей причудой.
— Я не могу вас понять, — сказал Г. М. — Иногда вы говорите как отъявленный распутник, которому наскучил свет, а иногда — как молокосос, прибывший из Итона [32] на каникулы.
— Пока что я пытаюсь решить вашу проблему, — вежливо напомнил Феррарс. — Вы утверждаете, что наши друзья не могли спуститься с утеса на берег?
— Разумеется.
— А что, если они спустились на парашюте?
Г. М. сурово посмотрел на него:
32
Итон — колледж в одноименном городе в графстве Бэкингемшир на юге Англии.
— Не болтайте вздор, сынок. Терпеть этого не могу. Кроме того… — он почесал нос, — я уже об этом думал.
— По-вашему, это вздор? — осведомился Феррарс. — За последнее время мы видели немало удивительных трюков с парашютами. Не уверен, что можно открыть парашют и удержаться на нем, прыгая со сравнительно небольшой высоты в семьдесят футов, но почему это невероятно?
— Потому что я так говорю! — рявкнул Г. М., постучав себя по груди. — Такое было бы кое-как возможно для опытного парашютиста со специальным парашютом и приземлением на относительно ровную поверхность. Но какой шанс был у этих двоих, не имеющих ни опыта, ни, насколько нам известно, парашютов, прыгая на камни в темноте ветреной ночью? Нет, сынок, это не пойдет.
— Тогда как же это было проделано?
— Именно это мы собираемся выяснить. Пошли!
— Только не в этой одежде!
— Что в ней плохого, а? Вы ведь хотели рисовать меня в ней, хотя подозреваю, что таково ваше представление о забавной шутке. А если так…
— Это одеяние подходит для моей студии. Но я не хочу, чтобы вы расхаживали в таком виде по деревне. Черт возьми, что скажет старик Грейндж, услышав, что мой гость ходит по улицам в костюме древнего римлянина?
— Ну и что в этом такого?
Феррарс молча указал на принесенный им костюм Г. М.
Спустя двадцать минут мы стояли при бледном свете клонящегося к закату солнца, глядя на
следы, оставленные Ритой Уэйнрайт и Барри Салливаном на дорожке, обрамленной белой галькой. Суперинтендент Крафт поглаживал подбородок со снисходительным видом игрока, у которого на руках одни козыри. Феррарс, как побитый пес, примостился на ступеньках у задней двери. Г. М., выглядевший куда пристойнее в обычном наряде, за исключением одного матерчатого шлепанца, склонился над следами так низко, как позволяло его брюхо.— Ну, сэр? — не выдержал Крафт.
Г. М. поднял голову.
— Иногда вы до тошноты напоминаете мне Мастерса. Следы абсолютно подлинные. С ними не проделали никаких трюков.
— Именно это я вам и твердил.
Г. М. уперся кулаками в бока.
— Вы заметили, что упор делался на переднюю часть ступни? Как будто они бежали?
— Заметили, — сухо отозвался Крафт. — То, что они бежали, видно по длине шага. Но бежали не очень быстро — скорее спешили.
Г. М. огляделся вокруг.
— Не возражаете, сынок, если я пройду по следам? Это единственный участок, который остался нетронутым.
— Идите где хотите. Как я говорил вам, в полицейском участке у нас есть гипсовые слепки.
Г. М. двинулся по дорожке. Хотя с субботнего вечера дождей не было, его ноги увязали в мягкой почве. С осторожностью ступая на поврежденную ногу, он приковылял к Прыжку Влюбленных, шагнул на маленький, поросший травой пригорок и посмотрел вниз. У меня даже на таком расстоянии закружилась голова, но Г. М., по-видимому, высота ничуть не беспокоила.
— Нашли что-нибудь? — спросил Крафт.
Г. М. повернулся на фоне горизонта. Бриз с моря колыхал парусиновый пиджак. Его глаза скользили направо и налево, осматривая землю, испещренную следами ног, включая наши, и колеями от колес инвалидной коляски. Он долго смотрел на геометрические орнаменты белой гальки, потом указал на них похожей на ласт рукой:
— Это место выглядело безукоризненно аккуратным, покуда люди не начали здесь топтаться. Узоры из гальки достойны самого Евклида. [33] Галька обозначает и края дорожки. Ею не могли воспользоваться для какого-нибудь фокуса-покуса?
33
Евклид — древнегреческий математик (III в. до н. э.).
— Вы имеете в виду, что кто-то мог идти по гальке? Попробуйте, и увидите сами.
Г. М. коснулся камушков правым каблуком, и они тут же увязли.
— А для чего они вообще предназначены, сынок?
— Здесь ничего не растет, — объяснил Крафт. — Галька выполняет чисто декоративную функцию и к тому же хорошо видна в темноте.
Лицо Г. М. приняло озадаченное выражение. Качая головой, он поплелся к нам по четырехфутовой дорожке и снова уставился на следы.
— Немного странно, как эти двое ступали во время бега. Как будто… — Он умолк, поглаживая подбородок.
— Послушайте. — Резкий голос Крафта заставил меня вздрогнуть. — Не будем больше тратить время. Во имя здравого смысла, доктор Кроксли, почему бы вам не признаться, что вы украли пистолет, после чего мы все могли бы отправиться домой к чаю?
— Вы совершаете ужасную ошибку, сынок, — спокойно промолвил Г. М.
— Хорошо, сэр, я совершаю ошибку. Давайте отложим это до завтрашнего дознания, ладно?
— Я уже сказал, что самоубийство по сговору — очковтирательство! По-вашему, они тщательно планировали побег, а потом, под влиянием момента, слушая «Ромео и Джульетту», внезапно передумали, решив покончить с собой. Если так, где они сразу раздобыли пистолет, который до сих пор никто не может идентифицировать?