Она

Скоро я увидел Биллали, который спешил к нам. Не могу вспоминать без улыбки растерянное выражение его почтенной физиономии.

– О, моя Обезьяна!
– кричал он.
– Дорогой мой сын, ты ли это, и молодой Лев здесь? Отчего его золотые волосы стали белыми? Откуда вы пришли? Где же Свинья? Где «Она», которой повинуется все?

– Умерли, оба умерли!
– ответил я.
– Не спрашивай, помоги нам, дай поесть и пить, или мы умрем на твоих глазах. Наш язык почернел от жажды. Разве мы можем говорить?

– Умерла?
– пробормотал он.
– Невозможно! «Она» - бессмертна. Как могла она умереть?

Заметив, что немые слуги наблюдают за его лицом, он опомнился и сделал им знак отнести нас в лагерь.

К счастью, когда мы очутились на месте, что-то кипело на огне. Биллали накормил нас, - мы были не в силах сами есть, - и этим спас от смерти. Затем он приказал слугам смыть с нас кровь и грязь и положить на кучу ароматной травы, и мы тотчас же уснули мертвым сном.

XXVIII. ПО ГОРАМ

Первое, что я почувствовал, когда очнулся, это ощущение окоченелости всего тела. В моем измученном мозгу родилась мысль, что я ковер, из которого выбивали пыль.

Я открыл глаза и увидел почтенное лицо нашего старого друга Биллали, который сидел около меня, задумчиво поглаживая седую бороду. Его присутствие напомнило мне обо всем, что случилось с нами. Потом я увидел бедного Лео, лежавшего возле меня с почерневшим лицом и седыми кудрями note 14 . Я закрыл глаза и застонал.

Note14

Курьезный факт: позднее волосы Лео приняли почти прежний цвет и теперь кажутся желтовато-серыми. Я надеюсь, что со временем они будут опять золотистыми.

– Ты долго спал, мой сын!
– сказал Биллали.

– Как долго, отец мой?

– Солнце сделало круг, и луна сделала круг, ты проспал день и ночь, так же, как и Лев. Смотри, он все еще спит!

– Да будет благословенен этот сон!
– сказал я.
– Он поглощает воспоминания!

– Скажи мне, - произнес Биллали, - что такое случилось с вами, и что это за странная история смерти «Ее», которая не может умереть? Подумай, сын мой! Если это правда, то ты и молодой Лев в большой опасности! Раскаленный горшок наденут вам на голову и съедят вас, потому что жаждут вашей крови! Разве ты не знаешь, что мои дети, народ Амахаггер, ненавидят вас? Они ненавидят вас как чужеземцев, и за то, что «Она, которой повинуется все», отдала на мучения и смерть из-за вас многих из их братьев! Как только они узнают, что им нечего бояться Хийи, они сейчас же убьют вас! Ну, расскажи мне все, мой сын!

Я рассказал ему многое, хотя и не все. Он понял, что Аэша не существует более; она сгорела в вулканическом огне. Я также рассказал ему все ужасы, которые нам пришлось пережить, когда мы бежали из пещеры. Мой рассказ произвел на него глубокое впечатление, хотя я думаю, он не поверил до конца в смерть Аэши: мы могли думать, что хотели, а «Она» исчезла только на некоторое время.

– Однажды, - прибавил Биллали, - еще при жизни его отца «Она» исчезала на целых 12 лет и снова появилась, убив женщину, которая вздумала провозгласить себя королевой.

Я промолчал и печально покачал головой, зная, что Аэша никогда не вернется и Биллали никогда не увидит ее больше.

– Ну, что же ты будешь делать теперь, сын мой?
– спросил Биллали.

– Не знаю, отец мой!
– ответил я.
– Не можем ли мы уйти отсюда, из вашей страны?

Он покачал головой.

– Очень трудно это. Через развалины Кор вам не пройти, вас увидят, а раз увидят, то сейчас же…

Биллали многозначительно усмехнулся и поднял руку, словно надевая шляпу себе на голову.

– Есть еще дорога через утесы, по которой гоняют скот на пастбище. За пастбищем тянутся болота на три дня пути, и я слыхал, что дальше течет великая река, которая впадает в черную воду. Если бы вы добрались до берегов реки, тогда могли бы уйти, но как вы проберетесь туда?

– Биллали, - произнес я, - однажды я спас тебе жизнь. Заплати мне долг, мой отец, и спаси нашу жизнь! Тебе будет приятно вспомнить, когда придет твой смертный час, что ты спас нас и этим искупил сделанное тобой зло. А если «Она», как ты говоришь, придет опять, то щедро наградит тебя за нас!

– Сын мой!
– ответил старик.
– Не думай, что у меня неблагодарное сердце. Я помню, что ты спас меня, когда эти собаки стояли и смотрели, как я тонул. Я отплачу мерой за меру, и если можно вас спасти, спасу. Слушай: завтра на рассвете будут приготовлены носилки, чтобы нести вас через горы и болота. Сделаю я это по приказу «Той, которой повинуется все», а кто не послушается ее слов, будет пищей гиенам и шакалам. Когда вас перенесут через болота, вы можете бежать и добраться до черной воды, о которой я слышал. Смотри, вот просыпается Лев, вы должны сейчас поесть пищи, которую я приготовил для вас!

Положение Лео не было так печально, как можно было ожидать, и мы отлично поели, поскольку нуждались в подкреплении сил.

Потом мы пошли к ручью, вымылись, вернулись и проспали до вечера, и тогда снова поели. Биллали не видно было в течение целого дня. Несомненно, он делал распоряжения относительно носилок и носильщиков. В середине ночи нас разбудило появление каких-то людей.

На рассвете Биллали пришел к нам и сказал, что только именем «Той, которой повинуется все» с большим трудом ему удалось достать нужных носильщиков и двух проводников. Он предложил нам отправиться в путь, заявив, что хочет сам сопровождать нас, боясь измены со стороны дикарей. Я был очень тронут этой добротой старого дикаря, хотя путешествие по ужасным болотам в течение 6 дней не могло быть приятно человеку его лет. Он решился на это только ради нас. Среди мрачных дикарей с их дьявольски жестокими обычаями, очевидно, были люди и с добрым сердцем. Несомненно, у Биллали был свой расчет, так как он надеялся, что «Она» появится снова и потребует у него отчета о нас. Могу сказать только, что до конца дней моих сохраню самое теплое воспоминание о Биллали.

Позавтракав, мы уселись в носилки, немного оправившись и отдохнув от пережитого. Затем последовал ужасный подъем на утесы. Дикари гоняют по этому пути свой скот на пастбище, и надо полагать, что здешний скот обладает большой выносливостью.

Носилки были бесполезны, нам пришлось идти пешком. Около полудня мы достигли вершины огромной скалистой стены, с которой открывался дивный вид на равнину Кор, в центре которой мы ясно различали развалины храма Истины, а по другую сторону - бесконечное болото. Эта стена, очевидно, была когда-то жерлом кратера, на ней не осталось никакой растительности, только изредка попадались лужи с водой. Мы спустились довольно спокойно, потому что спуск был безопаснее подъема, и остановились на ночлег на одном широком откосе, спускавшемся в болото.

На следующее утро в одиннадцать часов началось ужасное путешествие по болотам. Целых три дня, задыхаясь от вони и тяжелых испарений болота, по колено в грязи, шли наши носильщики, пока мы не добрались до твердого грунта совершенно невозделанной и пустынной местности.

Здесь, утром, не без сожаления, мы простились со старым Биллали, который торжественно благословил нас.

– Прощай, мой сын, - сказал он, - прощай и ты, Лев. Я не могу больше ничем помочь вам. Но если вы вернетесь благополучно в свою страну, примите мой совет и не пытайтесь больше попасть в незнакомую страну, откуда можете никогда не вернуться и где ваши кости будут границей вашего путешествия. Прощайте еще раз! Часто я буду вспоминать вас. Не забывай меня, Обезьяна, сын мой; хотя лицо твое безобразно, но сердце честно и верно!