One Direction. Кто мы такие

Однако я замечаю, что во время выходных я почти постоянно думаю про группу. Да, я знаю, что сказал, как стараюсь не слишком все анализировать и наслаждаться настоящим днем, но время от времени на меня нападает дух самокритики. Не настолько, чтобы заниматься самоедством, но все же иногда я себя ругаю. Я склонен к самоанализу и размышлениям о том, хорошо я или плохо поступил в той или иной ситуации. Когда я стал играть в группе, времени на это почти не осталось. Но если я все же задумываюсь, то всегда нахожу что-то, над чем бы хотел поработать, что исправить или изменить. Думаю, что это вполне здоровая черта характера: так я добиваюсь своих целей и могу гордиться собой и тем, что делаю. Иногда я скатываюсь в перфекционизм, но тогда мне помогает настойчивость, которой я отличаюсь с детства. И я тружусь и тружусь, пока не достигну результата.

Иногда жизнь в группе очень выматывает. Легко оступиться, совершить ошибку или сделать какую-нибудь глупость, о которой потом пожалеешь. И график у нас напряженный. Но знаете что? Я ни о чем не жалею. Ни об одном дне, ни об одном часе, ни об одной минуте или секунде. Как не наслаждаться каждым мгновением, как не благодарить судьбу за удивительные возможности и волшебный опыт, которые она мне предоставила?

Пока я не стал играть в One Direction, то думал, что жизнь знаменитостей — это сплошной праздник, никаких сложностей. Так считают очень многие. «Получают деньги ни за что», ну, вы сами знаете. Так вот: теперь я оказался по другую сторону от этого предрассудка и могу сказать, что в шоу-бизнесе приходится работать до седьмого пота. Есть и очевидные недостатки: никакой личной жизни, но все это мелочи по сравнению с огромным счастьем быть частью One Direction. Необходимо об этом помнить. В нашем жестоком мире многие трудятся до изнеможения и не получают за это достойных денег; у других нет возможности путешествовать и знакомиться с разными сторонами жизни. Поэтому, если мы сталкиваемся с какими-то профессиональными трудностями, надо смотреть на них в этом контексте.

И все же я думаю, что лучший способ двигаться вперед — это не слишком анализировать прошлое и просто радоваться каждому мгновению. Поэтому я лично стараюсь не углубляться в размышления. Да и как до конца понять, что произошло с нашей группой? Если выключить телефон и как следует задуматься обо всем, что случилось с нами, то я просто сойду с ума.

Мне очень нравится заниматься такой творческой работой. Особенно круто, что я могу это делать в молодости.

Если бы я не пошел на прослушивание, то, вероятно, не поступил бы в университет. Думаю, потратил бы кучу времени впустую. А так я могу сказать, что уже кое-чего добился.

Часто слышишь о группах, которые выдохлись, сгорели на работе, не выдержали бешеного темпа и высоких требований. Что до меня, то я все еще полон сил и решимости трудиться в группе; во всяком случае, энтузиазма испытываю не меньше, чем тогда, давным-давно, когда стоял на прослушивание на X-Factor. Когда мы перестанем стремиться к совершенству, с One Direction будет покончено, но мы просто не позволим этому случиться. Мы все время стараемся стать лучше сами и сделать лучше нашу музыку, стараемся двигаться вперед. Если мы начнем довольствоваться тем, чего уже достигли, то нам станет скучно. И нашим поклонникам станет скучно. Этого нельзя допустить.

Если бы я мог поговорить с тем пареньком из Донкастера, который в 2010 году стоял в очереди, готовясь удивить своим талантом Саймона Коуэлла… Теперь, когда я знаю то, что знаю, когда вкусил безумной жизни One Direction, я бы сказал ему: «Пой от всего сердца. Пой — и приготовься к лучшему времени в своей жизни».

Все парни

Лиам: У нас постоянно спрашивают, а что делают One Direction в свободное время. Есть множество волшебных вещей, связанных с работой в этой группе, и сочинение песен — одна из лучших, самых важных и приятных. Мы постепенно полюбили писать песни так же, как любим выступать на концертах. Так мы можем проявить свое творческое начало и пообщаться с поклонниками напрямую.

Найл: Я стал писать песни во многом под влиянием гитарной музыки. Я начал играть на гитаре еще в детстве, но сочинять что-то свое стал поздно. Это просто не совсем мое. Я подбирал аккорды, пытался выучить любимые песни. Хотя да, больше всего мне нравятся композиции авторов-исполнителей. Я всегда слушал много кантри-музыки и продолжаю слушать ее сейчас. Такая сильная мелодика. С давних пор моя любимая группа — это The Eagles. У их песен невероятные мелодии, одни из лучших в мире, и они сильно повлияли на то, как пишу я сам.

Зейн: Я с раннего детства без ума от исполнительских искусств. И, разумеется, раз я играл в мюзиклах (а еще открыл для себя R&B и рэп), то начал задумываться о том, как были созданы мои любимые композиции. Меня всегда завораживала творческая сторона сочинительства.

Лиам: Кто-нибудь из вас помнит первую песню, которую написал?

Гарри: Я вот помню! Мне тогда было около пятнадцати. Недавно старый школьный приятель скинул мне ее на почту. Забавно слышать свой голос: я звучу совсем иначе, чем сейчас. В школе я сочинил несколько песен, не слишком серьезных. У меня тогда была группа, называлась White Eskimo, и мы с ними записали трек с названием, кажется, «Багаж». В припеве пелось о том, чтобы уехать куда-нибудь на неделю или две: «Не возьму с собой ни носки, ни порты / Все, что мне нужно в пути, — это ты». Если через несколько лет вы услышите такие слова на одном из альбомов One Direction, то знайте, что автор — я.

Лиам: Ха, прикольно. Что до меня, то, когда я начал писать что-то для группы, стеснялся предлагать свои идеи. Мы ведь были совсем детьми.

Луи: Вначале я не чувствовал, что причастен к процессу: в студии всегда толпилась куча людей. Писать песни — это все-таки что-то очень личное, поэтому чем меньше народа, тем лучше.

Зейн: Думаю, из-за того что я от природы застенчив, поначалу не высказывал идей, что приходили мне в голову. Мы не могли настаивать, чтобы все было по-нашему, у нас еще было недостаточно опыта. Мы даже не знали, с чего начать писать песню.

Лиам: Со временем я заметил, что даже самые талантливые авторы иногда могут только пробормотать пару строк или напеть приблизительную мелодию, просто чтобы выпустить идею на волю. Иногда, если поначалу это звучит глупо, мы посмеемся, но затем, когда долго играем с идеей, из нее получается что-то дельное. Раньше я боялся высказываться вслух, но теперь стал поувереннее, и мне нравится вносить свой вклад.

Гарри: Да, сейчас предлагать свои идеи стало гораздо легче. Теперь мы имеем на это больше права: во-первых, мы вложили столько сил в группу, а во-вторых, некоторые из наших собственных песен уже засветились в альбомах, и в концерты мы их тоже включаем. Теперь у меня есть девять тетрадей со стихами! И это очень круто: я могу прийти на репетицию, показать стихи ребятам и подумать, что можно с ними сделать. Я просто говорю: «Эй, вот парочка моих идей. Как думаете, выйдет из них что-нибудь?» Мне нравится, какую свободу я ощущаю в процессе. И если ты пишешь что-то, что тебе самому нравится и что ты бы хотел слушать на плеере, то, возможно, другие люди тоже захотят.

Луи: Я вот даже не заметил, как развилась моя страсть к сочинению песен. Мне всегда хотелось писать, но я не прилагал к этому никаких усилий. Просто начал — и все. Обычно мы пишем вместе с Лиамом.

Лиам: Все люди разные, и тут надо выбрать, что подходит лично тебе. Меня идеи песен могут посетить когда угодно. Вот еду я, например, в машине, и тут меня осеняет. Тогда я звоню Томмо и рассказываю о задумке, а потом присылаю то, что получилось. Мы часто так работаем.

Луи: Мы очень много работали для третьего альбома и для четвертого тоже. Мне нравится это восхитительное чувство гордости, когда заканчиваешь песню. И это чувство подогревает тебя на следующей сессии.

Гарри: Теперь, оглядываясь назад, я рад, что все получилось, как получилось. Мы не торопились и погружались в сочинительство постепенно. Каждый раз, когда мы слушаем прекрасных композиторов, великий альбом или гениальную песню, мы чему-то учимся.