One for My Baby, или За мою любимую
Шрифт:
Я устраиваю себе лежбище на кожаном диване, снимаю брюки и ложусь под одеяло. Из ванной доносятся звуки льющейся воды: Джеки чистит зубы. В доме тихо, и с улицы я не слышу привычных полицейских сирен, голосов прохожих и шума транспорта.
Я начинаю дремать, как вдруг, вздрогнув, просыпаюсь оттого, что кто-то смотрит на меня.
Это Изюмка в просторной полосатой пижаме.
— Пожалуйста, не обижайте ее, — говорит она и через мгновение исчезает наверху.
Утром я просыпаюсь от громкого хлопка входной двери.
На улице еще темно, но по звуку я
— Изюмка развозит почту по нашему району, — поясняет мне Джеки. Она уже оделась и стоит в дверях гостиной. — Надеюсь, это не она тебя разбудила?
— Она развозит утреннюю почту? По-моему, у вас в семье принято трудиться почти круглосуточно. Я угадал?
— Нам приходится это делать, — поправляет меня Джеки, и в ее голосе я слышу теплые нотки. — Больше ведь никто не станет этим заниматься. Ты со мной не согласен? Кстати, не хочешь ли чашечку кофе?
Я надеваю брюки и следую за хозяйкой на кухню. Во рту у меня пересохло. Кроме того, я ощущаю какой-то противный кислый привкус. Прошла ночь, а вместе с ней и действие «Цинтао», а потому мне неудобно сознавать, что я приперся к Джеки в столь неурочный час.
— Как самочувствие? — интересуется она. — Неужели так же плохо, как ты сейчас выглядишь? Нет, не может быть. Надеюсь, что тебе все же полегче.
— Прости. Это была дурацкая затея — приезжать к тебе. Но я не ехал сюда, за тридевять земель, только для того, чтобы переспать с тобой. Я бы не стал из-за этого так суетиться.
— Ну, ты сумеешь убедить любого человека в чем угодно. У тебя это здорово получается.
— Мне просто нужно было с кем-нибудь поговорить. Случилось нечто ужасное. Просто ужасное…
Она передает мне чашечку кофе:
— Хочешь поговорить об этом сейчас?
— Даже не знаю, как сказать…
— А ты намекни.
— Тут замешана одна девушка Она из моей группы.
— А, ну да, твоя ученица. Понятно.
— Она сделала аборт.
Джеки становится серьезной:
— Наверное, это было очень трудно пережить.
— Практически невозможно. Ничего подобного со мной раньше не случалось.
— Сколько ей лет?
— Не так уж много. Двадцать с хвостиком.
— Мне было семнадцать, когда я попала в интересное положение. А потом родилась Изюмка. — («В интересное положение». Иногда в речи Джеки проскальзывают слова и выражения, которые используют мои мама и бабушка.) — Но я даже не задумывалась о том, не стоит ли мне сделать аборт.
— Даже не задумывалась?
— Я католичка. И считаю, что жизнь человека священна.
— Это хорошая позиция. Если уж вообще во что-то верить, то верить только в хорошее.
— Но когда я родила ребенка, вся моя жизнь изменилась. Пришлось уйти из школы. В университет я попасть, естественно, уже не могла. И получить диплом, соответственно, тоже. О хорошей работе нечего было и мечтать. Я осталась в Банстеде. Нет, я ничего не имею против Банстеда. Приятный городок.
— Значит,
ты решила оставить ребенка, а он, так сказать, спутал все твои карты.Но Джеки отрицательно мотает головой:
— Нет, все было не так. Ну, не совсем так. Просто пришлось отложить свои планы на некоторое время. Я ведь все равно продолжу учебу. Причем благодаря тебе.
— И ты никогда об этом не жалела? Ну, что оставила ребенка.
— Я не могу представить себе мир без моей девочки.
— Ей повезло с такой мамой.
— И очень не повезло с папой. Поэтому, как видишь, все в итоге выравнивается.
— А чем же так плох ее папочка?
— Джеми? Ничем. Но только когда он трезвый. А вот когда хоть чуточку поддаст, то начинает такое вытворять!.. И как правило, в отношении меня. Но когда он начал обижать Изюмку, мы расстались. Приехали сюда два года назад. К тому времени я уже сама с трудом узнавала собственного мужа.
— Но ты ведь когда-то любила его.
— Еще как! Я по нему буквально с ума сходила Джеми, мой Джеми… Высокий, темноволосый, ладно сложенный. Он прекрасно играл в футбол. Отличный спортсмен, просто вечный двигатель какой-то. У него была реальная возможность стать профессионалом, но он повредил колено. Левое колено. И вот сейчас работает охранником и постоянно пьет. И достает свою новую подружку. Бьет ее нещадно. Но зато уже не меня. И не мою дочь. Все, с этим покончено навсегда.
— Но почему ты так затягивала? Почему сразу же не бросила своего Джеми? И почему так затянула с образованием? Чего ты ждала? Я хочу сказать, если для тебя все это так важно, почему ты ждала столько лет?
— Джеми меня удерживал. Наверное, он завидовал мне. Не хотел, чтобы мои мечты сбывались, потому что сам в жизни так и не состоялся ни как спортсмен, ни как мужчина. А мужчины очень тонко чувствуют дух соперничества. Просто они более примитивны. Мой бывший муж считает, что все вокруг должны получить травму колена, чтобы сравняться с ним.
— Что ж, надеюсь, ты успешно сдашь свой экзамен. — Я поднимаю чашечку с кофе, словно произношу тост. — И еще я надеюсь, что тогда ты станешь уже по-настоящему счастливой.
Джеки в ответ тоже приподнимает свою чашку:
— На самом деле ты думаешь, что никакой особенной радости от учебы я не получу. Может, ты считаешь, что я надеюсь попасть в некий несуществующий образовательный рай? Вокруг меня будут сидеть красивые молодые люди, изучающие одну-единственную книгу «Сердце — одинокий охотник». А ты ведь знаешь, что все пойдет по-другому. И потому ты думаешь, что все это лишь пустая трата времени. Все эти экзамены, а потом ненужные бумажки об образовании… Но ведь для Роуз это не было пустой тратой времени? Как ты полагаешь?
— Для Роуз? — удивляюсь я.
— Она ведь родом из наших мест?
— Да.
— Так вот, если бы у нее не было образования, ты бы вообще никогда с ней не познакомился. Если бы она не училась в университете и не стала юристом, она бы не отправилась в Гонконг и вы бы не встретились. Если бы она родила ребенка в восемнадцать лет от другого мужчины — не надо на меня так смотреть, — на что тогда стала бы похожа твоя жизнь?
— Не знаю. Даже представить себе не могу. Я не могу вообразить свою жизнь без нее.