Оно
Шрифт:
— О чем это вы? — спрашивает Эдди, переводя взгляд с одного на другого.
Ричи смотрит на Майка, но тот качает головой:
— Излагай, Ричи. Я на сегодня наговорился.
— Вы не знаете, а может, не помните, потому что вы ушли, — говорит им Ричи. — Мы с Майки остались, последние два индейца в дымовой яме.
— В дымовой яме, — задумчиво повторяет Билл. Взгляд его синих глаз устремлен куда-то вдаль.
— Жжение в глазах под контактными
— Не думаю, — спокойно отвечает Майк. — По-моему, твои ощущения столь же реальны, как эти шарики, как голова, которую я увидел в холодильнике, или труп Тони Трекера, который видел Эдди. Расскажи им, Ричи.
— Случилось это через четыре или пять дней после того, как Майк принес в Пустошь альбом своего отца. Наверное, как раз пошла вторая половина июля. Клубный дом мы уже построили. Но… эта дымовая яма — твоя идея, Стог. Ты почерпнул ее из какой-то книги.
Улыбаясь, Бен кивает.
Ричи думает: «День выдался пасмурным. Ни ветерка. В воздухе пахло грозой. Как и в другой день, где-то месяц спустя, или около того, когда мы стояли в воде, образовав круг, и Стэн резал нам руки осколком бутылки из-под колы. Воздух застыл в предвкушении чего-то такого, что должно случиться, и Бен еще сказал, что в клубном доме так быстро стало совсем плохо именно из-за отсутствия тяги».
17 июля. Да, именно он, день дымовой ямы. 17 июля, почти через месяц после того, как начались летние каникулы и в Пустоши сформировалось ядро Клуба неудачников — Билл, Эдди и Бен. «Позвольте взглянуть прогноз погоды на тот день почти двадцать семь лет назад, — думает Ричи, — и я скажу, что там написано, еще прежде, чем его прочитаю: Ричи Тозиер, он же Великий прорицатель. „Жарко, влажно, вероятность гроз“. И опасайтесь видений, которые могут прийти, пока вы внизу, в дымовой яме…»
Это случилось через два дня после того, как нашли тело Джимми Каллума, через день после того, как мистер Нелл вновь пришел в Пустошь и сидел на клубном доме, не зная, что под ним, потому что они уже настелили крышу, и Бен самолично проследил за укладкой кусков дерна. Обнаружить, что внизу что-то есть, можно было только одним способом: проползти вокруг, опустившись на четвереньки. Клубный дом, как и плотина, стал триумфом Бена, но об этом достижении мистер Нелл остался в полном неведении.
Он допрашивал их подробно, официально, записывал ответы в блокнот с черной обложкой, но они мало что могли ему сказать — во всяком случае, о Джимми Каллуме — и мистер Нелл вновь ушел, еще раз напомнив им, чтобы они не играли в Пустоши в одиночку… никогда. Ричи догадался, что мистер Нелл велел бы им выметаться отсюда, если бы кто-то в полицейском управлении Дерри действительно верил, что этого мальчика (или кого-то из детей) убили именно в Пустоши. Но копы прекрасно все понимали: останки заканчивали здесь свой путь в силу особенностей дренажной и канализационной систем Дерри.
Мистер Нелл приходил шестнадцатого, да, тоже в жаркий и влажный день, но солнечный, а вот семнадцатого небо затянули тяжелые облака.
— Ричи, ты собираешься рассказывать или нет? — спрашивает Бев. Она чуть улыбается полными бледно-розовыми губами, глаза ее сверкают.
— Просто думаю, с чего начать. — Ричи снимает очки, вытирает о рубашку, и внезапно понимает с чего: с того момента, как земля разверзлась у его и Билла ног. Разумеется, он знал о клубном доме — как и Билл, как и все остальные, но по-прежнему пугался, когда у ног внезапно появлялась черная дыра.
Он помнит, как Билл привез его на багажнике Сильвера к привычному месту на Канзас-стрит, а потом спрятал велосипед под маленьким мостом. Он помнит, как они вдвоем шагали по тропе к полянке, иногда протискиваясь боком, потому что кусты буквально смыкались друг с другом: была середина лета, и в Пустоши все бурно росло. Помнит, как отмахивался от комаров, которые жужжали у самых ушей, сводя с ума; даже помнит, как Билл сказал (как же ясно он помнит теперь, когда все вернулось, будто случилось это даже не вчера, а происходит прямо сейчас): «По-по-постой се-се…
— секундочку, Ри-и-ичи. У те-ебя на ш-шее сидит один че-ертовски бо-ольшой.
— Господи, — выдохнул Ричи. Комаров он ненавидел. Маленькие летающие вампиры, вот кто они, если придерживаться только фактов. — Убей его, Большой Билл.
Билл хлопнул Ричи по шее.
— О-ох!
— Ви-и-идишь?
Билл выставил руку перед лицом Ричи. Раздавленный комар лежал в середине пятна крови, красневшего на ладони. «Моей крови, — подумал Ричи, — которая питье для тебя и многих других».
— Да, — ответил он.
— Не во-олнуйся. Э-этот г-гаденыш у-уже ни-икогда не с-станцует та-анго. — Они пошли дальше, убивая комаров, отмахиваясь от туч мошкары, которую привлекала какая-то составляющая запаха их пота — нечто такое, что годы спустя назовут «феромонами». Чем бы они ни были.
— Билл, когда ты собираешься сказать остальным о серебряных пулях? — спросил Ричи, когда они подходили к полянке. В данном случае под остальными подразумевались Бев, Эдди, Майк и Стэн, хотя Ричи подозревал, что Стэн уже догадывался, почему они частенько бывают в библиотеке. Стэн быстро соображал что к чему, даже слишком быстро, иногда думал Ричи, что не всегда шло ему на пользу. В тот день, когда Майк принес в пустошь альбом отца, Стэн едва не дал деру. Если на то пошло, Ричи почти не сомневался, что Стэна они больше не увидят, и Клуб неудачников станет секстетом (это слово Ричи очень нравилось, но обязательно с ударением на первый слог). Но на следующий день Стэн вернулся, и Ричи еще больше его зауважал. — Скажешь им об этом сегодня?
— Н-не се-егодня, — ответил Билл.
— Думаешь, они не сработают?
Билл пожал плечами, и Ричи, который, возможно, понимал Билла Денбро лучше, чем кто бы то ни было, пока в жизни последнего не появилась Одра Филлипс, догадался обо всем, что мог бы сказать сейчас Билл, если бы не препятствия на пути его речи: отлитые детьми серебряные пули годятся для книг, годятся для комиксов… Другими словами, это бред. Опасный бред. Они могут попытаться это сделать, да. У Бена Хэнскома, возможно, все получится, да. В кино они бы сработали, да. Но…