ООО «Удельная Россия». Почти хроника

На этой оптимистической ноте Люберецкий отправил в рот последний кусок остывшей пиццы, залил горящее нутро остатками красного вина, счет просить не стал, поскольку ел в «Парии» всегда одно и то же и знал сумму наизусть, бросил на стол деньги и вышел в наступающее лето.

Сцена пятая Головка ОСВИНа

Адмиралов, Затонов, Карасев и Неуемный томились в приемной Сусликова. Все молчали и делали вид, что чем-то заняты. Адмиралов стоял у окна, спиной к публике, машинально доставая и засовывая обратно в карман пачку сигарет. Затонов, на лице которого отражалась вечная скорбь всего еврейского народа, царапал в блокноте что-то судьбоносное. Карасев заинтересованно рассматривал журнал «Административный ресурс». И только один Неуемный ерзал на стуле без дела, время от времени бросая на окружающих немотивированно-победоносные взгляды. Но ни один из них не понимал, почему они оказались здесь вместе. Все внутренне напрягались и жаждали разъяснений. Но никто им ничего разъяснять не спешил. Секретарша Лидия Георгиевна лихо стучала двумя пальцами по компьютерной клавиатуре, вперив подслеповатые глаза в бумагу, лежащую на столе. Дверь в кабинет Сусликова была плотно закрыта, и из-за нее не доносилось ни звука. Трудно было понять, есть ли за дверью хозяин, один ли он или с посетителем. Звуки клавиатурной долбежки разбавлял лишь уличный шум из открытого окна: отдаленный гул машин да чириканье воробьев.

Пауза становилась нестерпимой. Все ждали развязки, но все же вздрогнули, когда дверь кабинета распахнулась и из него вышел Сусликов. Адмиралов быстро развернулся к собравшимся передом, к окну задом. Сидевшие проворно встали. Неуемный вскочил, роняя на пол победоносный взгляд. Его лицо приняло вид задумчивой гири. Нахмуренный Сусликов наделил собравшихся кивком головы и жестом указал на вход в переговорную. Никому не пожав руки, он первым прошел в дверь и сел на свое место, не дожидаясь, пока дойдут до необъятного стола под зеленым сукном замешкавшиеся в дверях визитеры.

Наконец они кучно преодолели проем и ринулись к стульям. Сусликов, наблюдавший за ними, краем глаза отметил подозрительное движение на зеленом сукне. По столу полз рыжий таракан.

– Это Чаевников, – указал Сусликов на таракана и щелчком послал его в полет. – На кого Бог пошлет.

Таракан приземлился на Неуемного.

– Ну вот, с преемником мы и определились, – удовлетворенно произнес Мирослав Казбекович и приказал: – Дави его, Ким, не зевай, а то за шиворот заползет.

Ким стал суетливо ловить на себе таракана. Но рыжий опередил по скорости реакции Неуемного и в мгновение ока скрылся где-то под костюмом преемника. Ким быстро расстегнул пиджак, обнажив его малиновую подкладку и стал заглядывать под галстук. Таракан притаился и себя не обнаруживал. Собравшиеся захихикали в кулак. Заливаясь краской в цвет подкладки, Ким сбросил с себя пиджак и вывернул его наизнанку. Таракана там не было.

– Ну вот, мы теперь точно знаем, где пошивает костюмы Ким Борисович, – объявил Сусликов. – В Лондоне.

Ким почувствовал щекотание в области талии и в панике выдернув рубашку из брюк, запустил под нее руку.

– А сейчас мы узнаем и марку его нижнего белья. – Присутствующие захохотали. – Ну-ну, милейший, – остановил Сусликов суетливые движения Кима протестующим жестом своей холеной руки, – мы ценим вашу готовность к полному стриптизу ради уничтожения предшественника, но ради Бога, повремените, пусть пока поживет как один из ваших членов. Приведите себя в порядок и ведите себя достойно звания Председателя ОСВИНа.

Ким поспешно надел на себя пиджак и застегнул на все пуговицы. Незаправленная рубашка предательски торчала из-под полы.

– Ну вот, уважаемые, – обратился хозяин кабинета к гостям. – Знакомьтесь. Новое главное лицо и генеральный спонсор Союза.

Ким попытался соответствовать ситуации, но тараканий бег по телу не давал ему сосредоточиться. Он как-то нервно дергался и все пытался шарить по себе руками.

– Позвольте, Ким Борисович, передать вам портфель. Хоть и не министерский, конечно, но тоже большой общественной значимости.

И Сусликов протянул Киму рыжий портфель.

– Благодарю вас, – вежливо и достойно произнес Неуемный, принимая портфель правой рукой, в то время как левая продолжала жить отдельной жизнью джазового пианиста, лихорадочно рыская по телу.

– Как вы понимаете, – продолжил Сусликов, обращаясь к свидетелям назначения, – мы не можем оставить его в таком неспокойном состоянии без поддержки. Его группой поддержки будете вы, да-да, вы трое, в статусе сопредседателей. Уравновешивать, балансировать, прикрывать и защищать от нападок мерзких насекомых – вот ваша задача, обязанности между собою разделите самостоятельно. Вопросы есть? – поинтересовался он у онемевших посетителей. – Вопросов нет, – ответил он сам себе. – Благодарить не надо. Отработаете. Все свободны.

Мирослав крутанулся на пятках и вышел из переговорной. Оставшиеся наедине сопредседатели ошарашенно молчали и откровенно пялились друг на друга. Первым опомнился Карасев. «Ким, дружище, мои поздравления!» «Ну, что ты, Володя, рано еще, должен же избирать съезд». «Какой, в жопу, съезд! Все происходит здесь: и съезд, и наезд, и налет, и на… б. Остальное – формальности». Карасев двинулся, было, обнять Неуемного, но вспомнил, что где-то на его теле все еще ползает таракан, и ограничился коротким рукопожатием. Затонов похлопал Неуемного по плечу кончиками длинных пальцев и выдавил из себя: «Теперь ОСВИН в надежных руках». Адмиралов же ограничился коротким кивком и фразой: «Ну, ты звони, если что. Уравновесим и сбалансируем». Ким кивал и благодарил, одновременно ерзая руками по телу и гримасничая лицом. Усатый оккупант, несомненно, портил момент триумфа. Наконец, Неуемный счел возможным извиниться и с возгласом: «Я вас всех обзвоню!» – выскочил из Сусликовых пределов и ринулся по направлению к туалету для посетителей. Там он заперся в кабинке, и завернувший к писсуару перед выходом из Кремля Карасев слышал звуки отчаянной борьбы, доносившиеся из кабинки.

Сцена шестая Тефлоновый Скворцов

А в это время к кремлевским апартаментам Сусликова твердой, но торопливой поступью направлялся Кладимир Скворцов. Он был полон возмущения. На входе у него затребовали документы, и, заглянув в паспорт, постовой отчеканил, что человека с фамилией Зильденшухер в списках нет. Скворцов поинтересовался, не узнает ли его постовой в лицо. Постовой заявил, что он не взирает на лица, его интересует только совпадение документов подателя с утвержденным начальником безопасности списком. Скворцов потребовал позвонить в приемную Сусликова. Постовой сказал, что в приемную звонить не уполномочен, но начальнику смены доложит. Он попросил Скворцова-Зильденшухера отойти в сторонку и постоять там до выяснения ситуации. Сесть было негде, телефоном пользоваться было нельзя. Кладу ничего не оставалось, как переминаться у колонны и наблюдать за пропускным режимом.

– Алло! Первый? Первый, я седьмой. Тут у нас нештатная ситуация. Пришел посетитель с фамилией Зильденшухер, утверждает, что он Скворцов. Говорит, что это его, ну…, – часовой понизил голос – пездоним такой. Имя-отчество совпадают. Но документов на пездоним у него нет. – К кому пришел? К Сусликову. Ясно, есть ожидать. Ожидайте, гражданин, – бросил постовой в сторону Скворцова.

Скворцов прислонился к колонне задней частью своего торса и сложил на груди руки. Входящие и выходящие, знавшие его если не лично, то в лицо, кивали приветственно головами, но никто не останавливался и не любопытствовал, что заставило его подпирать в столь неудобном месте правящую колонну. Не то место, чтобы приставать с расспросами, да еще на виду у охраны.

– Видите, какая у меня известность, – обронил постовому Кладимир.

– А у нас тут неизвестные не ходят, – отрезал постовой.

Прошло минут пятнадцать, пока информация прошла в одну сторону и вернулась обратно в виде нарочного, принесшего дополнительный список на одну персону с печатью и начальственной подписью. Скворцова пропустили. Быстрым шагом он проследовал к чертогам Сусликова и, круто заворачивая за угол, чуть не наткнулся на Неуемного, покидающего туалет. Вид у Неуемного был взъерошенный, как после большой головомойки. Похоже, что-то было не так с портативной этикой, которой Кремль поручил ему заниматься, заключил Скворцов.

Сусликов встречал его в дверях.

– Ждать себя заставляешь, Клад. Важным себя почувствовал? Яблочный сок в голову ударил?

– Виноградный.

– Ты смотри, блюди себя. Не теряй головы. А то отберу «Виноградный сок», на одном «Скворцовом гомоне» пятерых детей не прокормишь. У тебя ведь теперь пятеро?

– Пятеро.

– Плодовитый. Всех зачал кошерно?

– Я не ортодокс, хоть и еврей.

– Ну, значит, ничто греховное тебе не чуждо. Продолжим грешить вместе.

– У меня на мужиков нет тяги.